Здесь вам не Хогвартс

Похоже, руководство МГУ уже настолько приспособилось к реалиям коронавирусной эпохи (да сократит Всевышний её дни), что нашло лишнее время обдумать грандиозную реформу ключевого университета страны. На самом деле реформа столь грандиозна, что обдумывать её наверняка начали ещё раньше. Но сейчас, видимо, вода всё-таки по капле сточила камень высотой в 34 этажа главного здания вуза.

Процитируем статью с анализом ситуации из понедельничного номера газеты «Коммерсантъ».

Подробности будущей реформы в минувшую пятницу сообщило в своём Telegram-канале издание «Проект» со ссылкой на источник в руководстве одного из факультетов. По словам источника, все 40 факультетов, лаборатории и институты объединят в 14 высших школ, во главе каждой будет назначен новый декан. «Проект» утверждает, что ректор университета Виктор Садовничий анонсировал реформу руководителям факультетов и институтов в начале апреля, однако сроки её проведения пока неизвестны.

Независимое сообщество студентов, преподавателей и выпускников «Инициативная группа МГУ» опубликовало подробности грядущей реформы. «Студенты вместо факультетов будут поступать в одну из 14 школ, включающих несколько направлений подготовки, — отмечают в «Инициативной группе». — Уже на первом курсе обучающиеся получат возможность выбора дисциплин, а на третьем — выбора кафедр и лабораторий с разных факультетов внутри своего направления».

По данным «Инициативной группы», социологию, политологию, публичную политику и социальные науки планируется объединить в Школу социальных наук, а историю, культурологию, религиоведение и философию — в Школу гуманитарных наук.

Подытоживая имеющиеся у неё сведения, «Инициативная группа» выразилась так:

«Мы убеждены, что нынешний ректорат МГУ не имеет морального права ликвидировать или вливать в состав новых структур старые факультеты Московского университета. Мы видим в механизме создания школ угрозу окончательного уничтожения университетского самоуправления и построение неприемлемой для развития науки и образования вертикали власти».

Журналисты разных изданий сразу после информационной «бомбы» обзвонили руководителей факультетов, которые разделились на две группы.

Одни не знали о реформе в принципе, попутно выражая недоумение тому месту, которое согласно обнародованной информации отводится конкретно их факультету.

Так, Марина Ремнева, президент факультета филологии, которому уготовано слияние с факультетом иностранных языков и регионоведения, заявила:

«Не понимаю, как нас, старую, теоретическую, классическую кафедру, могут объединить с прикладными кафедрами — это противоестественно».

Другие говорили, что разговоры о необходимости перемен были, но именно разговоры, общие слова, поэтому появление тщательно проработанной конкретики, да ещё слегка шокирующей, оказалось неприятным сюрпризом.

Андрей Шафаревич, декан мехмата (и, кстати, сын выдающегося русского математика и мыслителя Игоря Шафаревича), сообщил «Российской газете»:

«На совещании деканов ректор высказывал некоторую мысль о том, что нужно оптимизировать работу университета в целом. Насчёт того, что какие-то факультеты будут ликвидироваться, не было и речи. Наоборот, ректор подчёркивал, что факультеты должны быть сохранены…Факультеты теоретически могут включаться в новые структуры, но конкретных предложений по этому поводу не было и в ближайшее время ничего не планируется».

Характерно, что слухи о революции в МГУ положительно оценили в либеральной (уточним, чтобы не идти на поводу у стереотипов, — в общем и целом либеральной) Высшей школе экономики.

Директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина сказала:

«Подобного вида реформы, отказ от кафедральной системы, происходят во всём мире — это расширяет выбор студента и индивидуализирует образовательный маршрут. Сейчас же применяется обычно довольно жёсткая модель, когда абитуриенту нужно заранее выбрать узкую специальность, которую ещё пять лет изучать. Такая модель не всегда отвечает гибкости и изменениям рынка труда и не соответствует интересам самих студентов».

Сложно утверждать, чего здесь больше: искренней радости от того, что ещё какой-то вуз оптимизируют, либо лукавой, что оптимизируют «конкурирующую фирму».

В итоге реформу, по крайней мере, её подготовительную фазу подтвердил во вторник сам ректор МГУ Виктор Садовничий. Оказалось, то, что деканы приняли или сделали вид, что приняли за высказанную «впроброс» рабочую гипотезу, было уже вполне серьёзной программой действий:

«Всё это надо собрать вокруг прорывных направлений, чтобы повысить эффективность... Научные школы — это объединение вокруг прорывных научных направлений. А их может быть 14–16… Два месяца назад на рабочем совещании с деканами, обсуждая новую программу развития Московского университета, я высказал эту идею. Было много аспектов обсуждения. Программа развития — это серьёзный документ. Всё будет обсуждаться в высшем органе управления МГУ — Совете трудового коллектива. Наверное, осенью».

Будут ли какие-то факультеты вообще внесены в ликвидационный список, Садовничий не уточнил.

Против реформы немедленно выразил протест клуб «1 июля», в состав которого входят десятки академиков и членов-корреспондентов Российской академии наук (РАН), в том числе президент РАН Александр Сергеев.

«Планируемые изменения структуры и программ МГУ поставят окончательную точку в череде разрушительных преобразований системы высшего образования, начатых уже много лет назад без ясного смысла и целей и вопреки мнению учёных и преподавателей. Пример других вузов, в которых проводились подобные реформы, показывает их негативное влияние на качество подготовки специалистов… Клуб «1 июля» выражает решительный протест против попыток поспешного, несвоевременного и келейного принятия проекта этой реформы и считает, что она угрожает всей cистеме высшего образования и подготовки научных кадров в стране», — так оценили происходящее учёные мужи.

Обсуждение, однако, вышло далеко за пределы академических кругов. Встревожены многие члены нашего общества самых разных идейных воззрений.

Судьба научной и учебной работы в МГУ. Судьба научно-преподавательского состава: сколько сотрудников останется, какой окажется их ставка, с каким увеличением и без того непомерной бюрократической работы им придётся столкнуться. Влияние, которое реформа окажет на филиалы МГУ, — в первую очередь нас интересует Севастополь, где роль местного филиала сложно переоценить. Угроза управленческого коллапса и странность зигзагов Садовничего, который до этого, наоборот, подразделения лишь плодил. Вопросов, сливающихся в один большой болезненный вопрос национального масштаба, мигом возникла масса.

Ваш покорный слуга, глубоко тревожась вместе со всеми, одновременно не может не отметить закономерное ускорение и углубление оптимизационных процессов в вузовской сфере.

В 2013 году он — то есть я — участвовал в попытках спасти факультет лингвистики и словесности Южного федерального университета от слияния с факультетом филологии и журналистики. Помимо прочего, у факультета лингвистики и словесности была такая важная и практическая функция, как подготовка переводчиков и преподавателей иностранных языков, причём в Ростове он с этой функцией альтернатив почти не имел. В итоге факультеты всё-таки слили в один институт, пусть и с некоторыми уступками и признаками компромиссности.

Осуществляла реформу ректор ЮФУ Марина Боровская, с подпольным прозвищем «Салтычиха», выделявшаяся даже среди прочих российских ректоров оптимизационным задором.

Она не раз оказывалась в центре сомнительных историй, связанных с расхищением средств, развалом работы и, например, злостным плагиатом в написанной под её научным руководством кандидатской диссертации.

Оказывалась — и всякий раз выходила сухой из воды, как поговаривали, благодаря то ли родственным, то ли свойственным связям с семьёй Д.А. Медведева. В итоге два года назад этот же самый Д.А. Медведев назначил Боровскую замминистра науки и высшего образования, от каковой должности она была освобождена месяц назад (то, что Дмитрий Анатольевич чуть ранее покинул премьерский пост, — просто совпадение). «В связи с переходом на другую работу». Не пропадёт, полагаю.

Так вот, вышеуказанная г-жа образца 2013 года — просто ангел и образовательный консерватор по нынешним меркам. Всё-таки, если оставить за скобками конкретные практические нюансы тогдашнего объединения, лингвистика и филология — это родные сестры, если не двойняшки.

Нынче же в одну упряжку хотят впрячь, например, биологию с психологией и историю с философией. На очереди, надо полагать, объединение вообще всего в одну структуру под названием «Наука». Только финансы с экономикой останутся отдельно, это святое.

Мы уже видели и видим, «благодаря» коронавирусу особенно выпукло, к каким катастрофическим последствиям приводит оптимизация здравоохранения, социального государства, промышленности и много чего ещё, российской государственности в целом. Не могу спросить: «На очереди образование и наука?», так как они давно уже на переднем рубеже оптимизационных мишеней. Спрошу иначе: на очереди окончательная их катастрофа, простите, оптимизация? Или она потонет в общем хаосе национальной… оптимизации? Нет, всё-таки катастрофы.

Станислав Смагин