Предполагаемое самоубийство знаменитого медиаменеджера девяностых Игоря Малашенко вызвало у публики нездоровый ажиотаж. Виной тому прежде всего персона его последней супруги - Евгении «Божены» Рынской, превратившей последние годы жизни этого человека в своего рода реалити-шоу со скандалами, драками, шумным разводом с предыдущей женой и финальной трагической точкой.



Когда известие о том, что резидент штата Нью-Йорк найден был «висящим за дверью», тут же раздались суровые оклики влиятельных (и далеко не всегда отставных) персон нашей медиатусовки о том, что каковы бы ни были последние годы покойного, как бы ни был странен его неравный брак, но должно иметь стыд и помнить только хорошее - что когда-то он был креативным и эффективным медиаменеджером, внесшим новую свежую струю в формирование российского телевидения.



В этих окриках людей, по должности вещающих «только не назад в девяностые», а на деле связанных с той эпохой пуповиной, есть, при всем их лицемерии, кое-что справедливое. Было бы в высшей степени досадно, если бы Игорь Малашенко запомнился всем как анекдотичный «муж Божены» и под этой клоунской маской скрылось подлинное лицо незаурядного и страшного человека, который вместе со своим хозяином Владимиром Гусинским и группой подручных журналистов несколько лет держал страну в заложниках - в страхе, отчаянии, порой - на грани суицида.

Руководимый им телеканал НТВ (сразу отмечу - все сказанное далее я никак не отношу к почтенной телекомпании того же имени, входящей в холдинг «Газпром-медиа», с которой и я имел честь и удовольствие сотрудничать) сыграл решающую роль в двух мрачных медиашоу эпохи - Первой Чеченской Войне и Переизбрании Ельцина. Второго сюжета я здесь касаться не буду, так как грязные политические кампании не составляют монополии только нашей страны в эту эпоху. А вот на войне следует остановиться поподробнее.



НТВ эпохи Малашенко была филиалом, медийным подразделением террористической организации «Республика Ичкерия», действовавшей на территории нашей страны с 1991 по 2000 год и ответственной за несметное количество страданий и смертей.



Малашенко был полевым командиром «Ичкерии» высокого ранга. Таким же как Басаев, Радуев, Умаров, Хаттаб... Он делал с помощью своих корреспондентов и их камер то же, что другие делали с помощью своих террористов и их автоматов и гранатометов. Они убивали русских солдат - и он убивал их еще раз, показывая трупы крупным планом. Они захватывали заложников, и он немедленно высылал группу охранения с видеоаппаратурой, чтобы никто не сбежал, а наш ужас при взгляде на выставленных в окнах в качестве живого щита беременных женщин был предельно нагляден. Они выдвигали свои требования, как правило сводившиеся к «рус, сдавайся» - он их озвучивал в своих эфирах.

Это был изобретательный, дерзкий, на свой лад - отважный полевой командир, крошивший «федералов» со всей мощью, на которую были способны отлично поставленные и хорошо оплачиваемые медиа доинтернетной эпохи.



Главным врагом Малашенко и его соратников было Российское государство - не как совокупность постсоветских чиновников (с ними они успешно сотрудничали и охотно пользовались от них благами), а как средоточие исторической мощи, как тысячелетний центр власти, который словом и силой подчинял себе огромную страну, столкнувшуюся с центробежными тенденциями и парадом вооруженных суверенитетов. Это государство они всеми силами и не стесняясь в средствах и старались уничтожить.



Тогда в Чечне решался вопрос о том, будет ли существовать Россия хотя бы в границах 1991 года, или прекратится вовсе. Решение Ельцина бросить на подавление дудаевского сепаратистского мятежа регулярную армию было плохо продуманным и авантюрным. Военное планирование было попросту преступным, обрекшим наших парней на ад «новогоднего штурма» Грозного и на последующие не менее кровавые трагедии.

Война сопровождалась совершенно неоправданным количеством жертв и разрушений, причем с обеих сторон (как доказали события 1999-2000 годов сильная власть могла решить проблему с меньшими потерями и большей эффективностью).



Но... даже в том чудовищном виде, в котором она шла, даже с тем уровнем потерь и бессмыслицы, даже с тем бесславным окончанием «Первая Чеченская» была спасительна для России.

Сепаратисты всех окраин и мастей смотрели на переходящие из рук в руки руины Грозного и видели, сколь дорого может обойтись попытка покончить с российским суверенитетом. Если ни у кого не было иллюзий, что Ельцин  будет трудиться на благо народа и государства,  то в том, что он способен затеять мясорубку хотя бы из конъюнктурных политических соображений, сомнений ни у кого больше не было. После 1995 года пойти по дудаевскому пути уже никому не хотелось. В этот период единство России держалось если не любовью, если не справедливой силой, то ужасом.



Малашенко и его «боевое подразделение» старались по мере сил развеять этот ужас сепаратистов, напротив превратив его в чувство ужаса и стыда перед собственной государственностью, которая ни защитить не может, ни воевать не умеет, почем зря «обижает гордых горцев», провоцируя их на всевозможные жестокости. Кровь, грязь, трупы, бессилие и на их фоне сладкоголосые эксперты, рассуждающие о том, что «в суверенитете Чечни нет ничего страшного» (а в суверенитете Татарстана? А в суверенитете Якутии? А в суверенитете Удмуртии? А в суверенитете Урала? А в суверенитете Рязани?). Стараниями малашенковских шоуменов страна несколько лет прожила, ощущая себя в заложниках у Шамиля Басаева.

И не будь камер и микрофонов с тремя заветными буквами, этот знаменитый убийца вряд ли бы был хотя бы на треть столь же эффективен. «Говорит и показывает Але, Шамиль Басаев».



Малашенко был сыном советского генерала-разведчика, сотрудником международного отдела ЦК КПСС, но его, тем не менее, не назовешь даже предателем Родины. В одном из интервью, оскорбившись на то, что его назвали «русским», пусть и интеллигентом,  он сказал о себе всё предельно честно: «Я не русский. По крови я украинец, а по самоощущению космополит». Сторонник одного сепаратизма сражался своим куда более эффективным, чем автоматы, оружием за дело другого сепаратизма во имя космополитизма. Вполне логично и, по меньшей мере, честно.



По счастью Малашенко Гусинский и их команда тогда не победили, а в 2001 вернувшееся на свое место государство реформировало НТВ, покончив с филиалом Ичкерии, так же как покончило с головным офисом.



Дальнейшие события развивались как в «Гарри Поттере». Наводивший на людей ужас, показывая им их тайные страхи, боггарт был уничтожен заклятием «ридикулус», превратился для публики в фейсбучный анекдот. Изнанка анекдота, впрочем, была малосмешной.

Если верить супруге, последние его годы были унизительны и мучительны - без денег, с долгами и без здоровья. Но, все-таки, было бы и обидно, и несправедливо и опасно, если бы человека, равного Масхадову, Басаеву и Хаттабу запомнили в этом шутовском колпаке.

Егор Холмогоров

фото ntv.ru