Ещё одни миновавшие протестные выходные в Минске оставили по себе весьма яркие, многоплановые воспоминания. Это и рекордное заявленное количество оппозиционных протестующих в белорусской столице. Это и Лукашенко с автоматом, который брутально задоминировал эту рекордную демонстрацию. Это и военные, охраняющие мемориалы Великой отечественной Войны от возложения на них символики белорусских коллаборационистов.

Очевидно, что свою строку в историю майданных сценариев эти выходные определённо впишут. А может даже и целый абзац, кто знает.

Белоруссия вообще сейчас стала полигоном для обкатки новинок, как в самих этих сценариях, так и в методах противодействия им. С одной стороны, западные специалисты проводят откровенную тренировку и отладку инструментария перед грядущим запуском подобных процессов в большой России. С другой – сама Россия, точно так же обкатывающая политтехнологические приёмы их нейтрализации. Не говоря уже о Китае, тестирующем уже информационные и цифровые технологии противодействия майдану, который и у него точно так же маячит на горизонте. И репетицию которого он недавно пережил в Гонконге.

Надо сказать, что те протесты характеризовались широким использованием в них чисто китайской специфики. В этот раз своя специфика была и в Белоруссии.

Помимо обширных апелляций к памяти Великой Отечественной Войны (которая там, в целом, сохранена в куда лучшем виде, чем г-де-либо ещё в СНГ, включая РФ), это ещё и широкое привлечение к протесту рабочего класса. Который так же в Белоруссии относительно хорошо сохранён. Равно, как и та часть ещё советского промышленного потенциала, что досталась в наследство от Союза бывшей БССР.

И вот здесь у многих наблюдающих за процессом и даже участвующих в нём возникает, мягко говоря, недоумение, которое они очень громко высказывают вслух. Мол, что ж вы делаете, граждане и товарищи рабочие, шахтёры и прочие представители классических пролетарских профессий. Ведь первое, что пойдёт под нож после любого майдана – это именно та самая старая советская промышленность. И «дорогие друзья» из Европы и Америки, которые сейчас столь активно призывают к «истинной демократии», будут первыми, кто придёт на этот «пир духа».

Ну, разумеется, граждане им не верят, совершенно искренне полагая, что вот именно у них всё будет иначе.

И это сейчас не преувеличение, не утрирование и не форма речи – именно так они и говорят, чему я лично был свидетелем. Основной аргумент примерно такой: «Потому, что мы – народ! И мы им не позволим!». И это тоже отнюдь не фигура речи, а практически цитата из сразу нескольких личных разговоров.

С вашего позволения, я воздержусь от комментариев по этому поводу. Нет, не потому, что речь идёт о чём-то само собой разумеющемся. И тем более не из высокомерия. На самом деле я прекрасно отношусь к белорусам и терпеть не могу неадекватного колхозного барина Лукашенко, о чём говорил не раз и не два. Дело в другом: я и другие жители большинства бывших союзных республик уже через всё это прошли – кто-то в большей, кто-то в меньшей степени. А белорусы – нет.

И по этой причине пытаться объяснять некоторые вещи может быть просто бессмысленно – они из обихода разных планет.

Впрочем, того, что не всегда можно объяснить словами, можно показать на практических примерах. Например, таких же актуальных, как нынешний белорусский недомайдан.

Рядом находится Украина. И я понимаю, что на любое её упоминание у значительной части белорусов грамотные политтехнологи выработали условный рефлекс – ассоциацию с именами Киселёва и Соловьёва. Но, тем не менее, посмотреть на некоторые вещи, что происходят там вот прямо сейчас, я всё же порекомендую.

Украина – это страна победившего майдана, граждане которой в данный момент снисходительно раздают белорусам советы в соцсетях, так сказать, на правах «старших товарищей». Ну, так и что же происходит у оных «старших товарищей» с промышленностью? То есть с теми самыми заводами, на аналогах которых пока ещё трудятся белорусские рабочие? Просто к вопросу о том, что будет с белорусской экономикой и белорусской промышленностью в случае прихода к рычагам управления граждан соросят, которые нынче рулят процессами в гiдной небратской стране.

Я намеренно не стану рисовать общей апокалиптической картины. Я умышленно сейчас покажу только один эпизод, в котором, как в луже, отражается вся ситуация. Недавно в Верховную Раду был подан законопроект, в котором его авторы попытались предоставить преференции украинскому же машиностроению на украинском же внутреннем рынке. Краткое название: «Закон о локализации».

Уточню: речь идёт только о госзакупках за бюджетные деньги. Причём, не сказать, чтоб преференции это были какие-то дюже масштабные – нет, вполне скромные, обеспечивающие оному машиностроению хотя бы некий минимум выживания. Я сейчас, опять же, не стану уточнять, что на данный момент осталось от самого этого машиностроения в сравнении с тем, что было хотя бы 10 лет назад (не говоря уже о сравнениях с 1991 годом). Но хотя бы тому, что осталось.

И как вы думаете, что начало происходить?

Законопроект был сразу же технично атакован на аппаратном уровне: на него мгновенно было подано до двух тысяч поправок от «проевропейских» депутатов.

Дальше - больше.

К процессу подключилось Национальное агентство по противодействию коррупции (так же активно опекаемое европейскими и американскими структурами), разразившееся обширным докладом с целой серией претензий. Что самое замечательное, главной претензией было следующее: данный законопроект «не соответствует международным обязательствам Украины перед Евросоюзом». В том числе и в рамках той самой «ассоциации с ЕС».

Каким образом блюсти эти обязательства должен антикоррупционный комитет, не очень понятно. Впрочем, здесь ответ очевиден, на этом даже останавливаться нет смысла. Суть же доклада и высказанных в нём рекомендаций в том, чтобы убрать из закона вообще все льготы для внутреннего производителя. Капитальным образом.

О том, насколько на самом деле скромны те преференции, которые предоставляются законом, можно судить по его содержанию. Согласно проекту, преимущественное положение при госзакупках а Украине получает машиностроительная продукция, уровень национальной локализации которой составляет от 25% до 40%.

Да, граждане, вы не ослышались – всего-навсего. То есть степень «украинскости» этой продукции даже менее половины. И это уже считается серьёзной крамолой!

Но даже с учётом этого закона очень ждут украинские профсоюзы. Не говоря уж о трудовых коллективах дышащих на ладан заводов. Не говоря уже о смежных сферах.

Но есть куда более значимые акторы для постмайданной Украины, которые совершенно точно его не ждут. Например, это представители Евросоюза, посол которого на Украине ещё на стадии подготовки и обсуждения законопроекта, совершенно ничего не стесняясь, написал письмо руководителям правительства и Верховной Рады данного государственного образования, где прямо сказал, что в случае его принятия европейские банки могут и пересмотреть кредитное сотрудничество с украинской стороной. А заодно и другие направления взаимоотношений Украины с ЕС в этом случае можно будет малость подкорректировать.

Подчёркиваю: они там уже даже не утруждают себя правилами приличия – всё говорится открытым текстом. Скорее всего, именно по этой причине законопроект, уже прошедший первое чтение, был задвинут и сейчас судьба его не ясна, а перспективы, мягко говоря, не вполне позитивные.

Теперь вопрос: почему же Евросоюз так жёстко противится попыткам поддержать и без того чахлое украинское машиностроение? Всё просто и примитивно: Украина – это рынок сбыта для продукции самого Евросоюза, в том числе и машиностроительной, которую она покупает на кредиты самого же Евросоюза. Через которые он медленно берёт под контроль то последнее, что на ней ещё остаётся.

Беспроигрышная для Евросоюза схема. И не только для него. Американские «друзья и партнёры» не отстают. Им это тоже выгодно. А то, что это не выгодно населению Украины, не интересует там вообще никого, включая и клиентов европейских и американских структур на высших государственных постах.

Как говорится, проблемы негров шерифа не волнуют. И любые поползновения не то, что поднять, а и просто поддержать украинское машиностроение и многие другие сферы промышленного производства будут суровым образом подавляться, даже если речь идёт о попытках защитить жалкую локализацию в 25-40%. Количество безработных, которые при этом образуются в дополнение к тем, что уже есть – это всё те же проблемы негров.

И это только один пример. Надо ли говорить, что таковые там исчисляются уже даже не сотнями?

Примеры о деконструкции промышленности и вызываемой этим люмпенизации бывшего рабочего класса (включая квалифицированную его часть) на постмайданной Украине можно приводить сколько угодно. И точно так же сколь угодно обоснованно можно говорить об угрозе того же самого для Белоруссии в случае аналогичного исхода.

Вот только правда в том, что для весьма немалой части белорусского общества интересы отечественной промышленности – это точно такие же проблемы негров. За минувшее десятилетие в Белоруссии форсированными темпами был сформирован всё тот же «креативный класс», ориентированный на непроизводственную сферу, для которого вся эта промышленность – нечто абсолютно не имеющее значение. Более того – нечто мешающее и обременительное. И на все аргументы по её защите представителям данного «креативного класса» абсолютно плевать.

Они для него – ноль. Пустое место. Как и весь экономический потенциал их государства. Да, по большому счёту, и само оно тоже для них не ахти какая ценность. Это весьма ощутимая прослойка «глобальной молодёжи» (и не только), у которой совершенно другие приоритеты. Например, уехать. Например, «креативно потреблять». Да много ещё чего «например». И эта прослойка была сотворена руками самого Лукашенко, который полностью в канонах классического марксизма создаёт собственного  могильщика.

Как именно это происходило? Ну, к примеру, многовекторный Лукашенко очень хотел встроиться в мировой глобалистский тренд и заботливо создал нынешний белорусский IT-сектор. Вот только этот сектор в тот самый глобализм встроился, а сам Лукашенко – нет. И белорусская промышленность тоже в него, по большому счёту, не встроена. Она там лишняя.

Она мешает. Она конкурент. И в этом одна из причин внутреннего конфликта в белорусском обществе, который отнюдь не упирается в фигуру Лукашенко. Это конфликт экономических укладов. Это конфликт философий. Это конфликт миров, в котором пленных брать не будут. Белорусские рабочие в происходящем – не более чем попутчики, и в случае победы майдана судьба их незавидна.

Но, так или иначе, решать здесь самим белорусам. Я же, глядя на Белоруссию, хочу, напоследок, задаться другим вопросом: а какова аналогичная "креативная" прослойка в самой России? Хороший вопрос. И ответ на него желательно представлять себе уже сейчас.

Конечно, и структура экономики, и структура общества в современной РФ значительно отличаются от белорусских. Но есть у меня подозрение, что различия эти не настолько велики, чтобы ими пренебречь. Крайне не хотелось бы, чтобы у нас всё решили те, для кого существование нашей страны точно так же является «проблемами негров».

Павел Кухмиров