Настоящий Севастополь. Война и мир Вячеслава Аксёнова 

Я очень не люблю, когда Русскую весну называют революцией: её организаторы сделали всё возможное, чтобы действовать в рамках закона и порядка. Они справедливо гордятся тем, что возвращение в Россию прошло бескровно и цивилизованно, и сравнивать их с «рыцарями революции», готовыми бестрепетной рукой уничтожать всех, кто с ними не согласен, нет никаких оснований. Но и среди революционеров, и среди «зачинщиков» Русской весны были свои романтики — люди, которые ради общего дела без сомнений и сожалений променяли налаженное и беспроблемное существование на жизнь, полную риска. Один из них, безусловно, Алексей Чалый. Но народный мэр Севастополя был не единственным. Ещё один пример человека, отказавшегося от привычного комфорта ради безумно хлопотной и рискованной истории, которая вполне могла закончиться для него очень плохо, — сегодняшний герой нашего проекта «Настоящий Севастополь» Вячеслав Аксёнов.

Этот безумный XX век

Есть люди, суть которых так просто не ухватишь — как говорится в одной детской книжке, и вроде всё хорошо, а что-то нехорошо. Суть Аксёнова ясна всем, кто его знает. И дело, честное слово, не в предвыборной шелухе: Аксёнов действительно очень позитивный, спокойный, доброжелательный, твёрдый в своих убеждениях и верный им человек. И, похоже, это у него фамильное. Так что начнём, как водится, с родословной.

Вячеслав Аксёнов:

«Я — коренной крымчанин, мои предки по материнской линии жили в Крыму ещё в XIX веке. Мой прадед по отцовской линии Дмитрий Фёдорович Тюрев был агрономом — в те времена это была очень редкая и очень уважаемая профессия. А прабабушку мою звали Пелагея Игнатьевна Леванисова. У Дмитрия Фёдоровича были болгарские корни, а по другому прадеду я на ⅛ армянин, хотя все этому очень удивляются — говорят, по внешности моей этого никогда не скажешь (смеётся). Так что моя тётя, мамина старшая сестра, при поступлении в техникум в графе „национальность” написала — интернационал. Так вот, Дмитрий Фёдорович Тюрев работал агрономом и был человеком достаточно известным и значимым. Но началась Первая мировая война, и его призвали в армию. Правда, не сразу, где-то в 1915–1916-м году. Служил он в знаменитом Корниловском ударном полку. И когда началась Гражданская, так в нём и остался, а в 1920 году ушёл с ним из Севастополя». 

Подпоручик Тюрев, очень мирный по сути своей человек, стал одним из тех, кто вынужден был покинуть Россию навсегда. Из Севастополя флот ушёл в Турцию, где пути разошлись: корабли пошли в Бизерту, а Корниловский полк — в Болгарию, в город Казанлык.

Вячеслав Аксёнов:

«Поскольку прадед был болгарином, в Казанлыке он чувствовал себя „в своей тарелке”. Как можно узнать из воспоминаний корниловцев, первое время они общались довольно тесно, а потом — всё реже: кто-то уехал в Париж, кто-то в Софию, кто-то в другие места. И только несколько человек, том числе и подпоручик Тюрев, продолжали держаться вместе».

Поскольку Казанлык — это «долина роз», прадед с удовольствием вернулся к своей профессии и, говорят, даже вывел новый сорт роз. И всё это время Дмитрий Фёдорович не забывал о своей семье, которая осталась в Крыму.

Вячеслав Аксёнов:

«И Пелагея Игнатьевна, и три дочери у него остались в селе Садовом. Прабабушка там и умерла уже в 70-е годы, хотя прадед пытался их забрать и прилагал для этого достаточно серьёзные усилия. Но семье быстро объяснили, что уехать им всё равно не дадут, а вот во враги народа запишут запросто. Поэтому они вынуждены были написать отказное письмо, в котором говорилось, что уезжать не хотят и вообще знать никого не знают».

Участи врагов народа, к счастью, семье удалось избежать. Бабушка Вячеслава Викторовича, Людмила Дмитриевна, впоследствии стала учительницей начальных классов. Что интересно, никто не преследовал и брата Дмитрия Фёдоровича, который в Гражданской войне не участвовал и всю жизнь прожил в Одессе, где был профессором университета.

Бабушка Людмила Дмитриевна Тюрева

Не менее интересна история и другого прадеда нашего героя — именно от него та одна восьмая армянской крови, наличие которой так всех удивляет.

«Прадед мой Аванес Арпазян был купцом в Евпатории. Женат он был на Марфе Васильевне Козловой, простой крестьянке из Курской губернии. Почему этот брак не был зарегистрирован, несмотря на долгую совместную жизнь и наличие то ли 11, то ли 12 детей, не знаю, но факт остаётся фактом. Поэтому фамилия деда была Козлов. И отчество как у матери — Авдей Васильевич. Дед, несмотря на купеческое происхождение, был одним из тех, кто организовывал в Крыму советскую власть — был председателем сельского Совета в селе Садовом Нижнегорского района. В Гражданской он не участвовал — тогда ему было всего 18 лет, почти пацан. А вот в 1941 году, когда немцы подошли к Перекопу, его мобилизовали, и он пошёл защищать Крым». 

Дед Авдей Васильевич Козлов

Между Керчью и Феодосией, где шли тяжёлые бои, Авдей Козлов попал в плен. Слава богу, выжил и вернулся домой, но прожил после этого недолго — в 1950-м году, поступая в техникум, 14-летняя мама Вячеслава Викторовича уже была сиротой. Впоследствии она много лет работала главным бухгалтером крупных севастопольских предприятий — сначала домостроительного комбината, затем — завода железобетонных изделий. Отец же Вячеслава Викторовича родился в Сибири, в Алтайском крае, куда его семья переехала с севера России во время столыпинской реформы.

Вячеслав Аксёнов:

«Деда звали Иван Михайлович Аксёнов, бабушку — Анна Андреевна. Это была достаточно простая крестьянская семья. Но много заработать крестьянским трудом не удавалось: во время Первой мировой дед получил тяжёлое ранение ноги и до конца жизни прихрамывал. Поэтому он подрабатывал тем, что шил шубы: у него была швейная машинка, и вот он зимой ставил её на санки и шёл по деревням обшивать народ. Отец мой родился в 1925 году. Спустя несколько лет после его рождения семья перебралась в Новосибирскую область, на станцию Болотную. Там он учился, вырос, поступил в железнодорожный техникум. А потом началась война».

Мальчик из посёлка Гастелло

Мечтой отца было поступить в авиационное училище, но перед войной случилось непредвиденное: неожиданно арестовали деда, который отродясь никакой политикой не занимался. Говорят, причиной стала зависть одной из соседок к запасам ткани, которые были деду необходимы вследствие его профессии. «Мелкобуржуазный элемент» отправился в лагерь и пробыл там несколько лет. А затем началась война, питание заключённых резко ухудшилось, и немолодой уже человек начал буквально умирать от голода, после чего его выпустили с учётом незначительности совершённого им «преступления».

Вячеслав Аксёнов:

«В армию деда не брали — как я уже говорил, он хромал после ранения, полученного во время Первой мировой. Умер он уже в 60-е годы. Но на отце эта история сказалась. В лётное училище он всё-таки поступил, был отличником, немного успел повоевать. Но знакомые особисты ещё при поступлении посоветовали ему вести себя максимально тихо и не пытаться делать карьеру: начнут смотреть биографию, увидят, что отец сидел, и всё это может закончиться очень плохо. Поэтому он служил очень тихо, скромно, на высокие должности не рвался и уже в 33 года ушёл на пенсию в звании старшего лейтенанта».

Отец Виктор Иванович Аксёнов

Повоевать отец, с учётом учёбы в училище, успел совсем недолго. Воевал в Прибалтике, причём война для него продолжалась и после победы: 9 мая все кричали «ура» и палили от радости из автоматов, а 10-го его штурмовой полк отправили бомбить укрепления в Либаве (нынешняя Лиепая), где немцы сопротивлялись, несмотря на объявленный мир. После войны отца направили в офицерское Рижское авиационное училище, из которого он вышел лейтенантом. Довольно долго служил на Курилах, а потом был направлен в Крым, где и встретил свою будущую жену — она как раз приехала в родные края из Белоруссии, где работала по распределению после окончания техникума пищевой промышленности. 

После свадьбы семья жила на Сахалине, где в последние армейские годы служил отец. Здесь, в посёлке с красноречивым названием Гастелло, и родился наш герой. После увольнения отца в запас Аксёновы решили вернуться в Крым. Поселились в Симферополе, но вскоре, так уж случилось, расстались. А ещё спустя некоторое время мама переехала в Севастополь, куда её, как ценного специалиста, позвали на работу с предоставлением квартиры.

Мама Валентина Авдеевна Козлова

Предложение было принято с радостью: жить в Севастополе, вспоминает Вячеслав Викторович, мечтали и мама, и он, и его младшая сестра Евгения. Хотя сам он в тот момент уже жил в Москве и учился в Московском государственном университете.

В вуз Аксёнов поступал, будучи не просто отличником: кроме золотой медали, у него в багаже были победы на разнообразных олимпиадах и городского, и республиканского уровня.

В детстве

Вячеслав Аксёнов:

«В Симферополе была довольно сильная физико-математическая школа, но я в неё не пошёл — мы жили в посёлке ГРЭС, и ездить оттуда мне было далеко и неудобно. Я остался в своей школе, хотя ездил в университет заниматься в секции кибернетики. Дважды занимал первые места на общекрымской олимпиаде по кибернетике. Существовала такая Малая академия наук, которой руководил доцент Касаткин — он это направление двигал, хотя по тем временам кибернетика ещё была чем-то экзотическим. Мне всё это было очень интересно. Кроме этого, я занимал первые места на олимпиадах по истории и географии, причём в последние годы — по экономической географии. И это, в общем-то, сказалось на моём выборе. Поскольку в нашем симферопольском университете меня уже знали, поступление мне было практически гарантировано. Но я поступил в МГУ, причём довольно случайным образом (смеётся)».

Ведущие вузы страны тогда имели право проводить экзамены в июле, на месяц раньше остальных. И наш герой решил попробовать сдать экзамены в МГУ — хотя бы в качестве тренировки. Попробовал и поступил на отделение экономической кибернетики экономического факультета.

Учёба в университете тоже давалась ему легко: он постоянно получал повышенную стипендию и университет закончил с красным дипломом. А ещё учиться было весело и интересно.

Вячеслав Аксёнов:

«Студентов в те года всё время загружали, чтобы они не маялись от безделья. И картошку копали, и в стройотряды я ездил постоянно. В Актюбинской области, например, мы строили домики для переселенцев, ремонтировали коровники. В другие годы меня посылали сначала в Польшу, потом в Чехословакию. В Польшу я ехать не хотел, но меня уговорили: туда посылали только хорошистов и отличников, и если девочек таких было много, то парней почти не было, а пропорцию нужно было соблюсти обязательно. Меня уговорили, я поехал и не пожалел — мы побывали и в Варшаве, и в Гданьске, и в Кракове. Посмотрели Польшу, почувствовали, как поляки к нам относятся, — причём увидели и позитив, и негатив. Тогда уже начинала действовать польская „Солидарность”, и отношение к СССР было неоднородным. А вот в Чехословакии, куда мы поехали на следующий год, отношение к нам было гораздо более душевным. Особенно в Словакии — там к нам относились просто как к братьям».

Университет Аксёнов окончил в 1980 году и сразу поступил в аспирантуру, куда его настойчиво звали. На тот момент он был не только краснодипломником, но и автором ряда научных статей. Направлением, которое он для себя выбрал, стало «Реалистическое моделирование», которым занимались ставшие впоследствии известными людьми преподаватели МГУ Игорь Нит и Павел Медведев.

Только правда

Все, кто учился в вузах в советскую пору, наверняка помнят насквозь идеологизированную политэкономию. На экономическом факультете, рассказывает Аксёнов, приверженцев идеологизированной науки тоже было немало. Именно это «крыло» студенческого сообщества пополняло ряды кадров для ЦК КПСС. Второе «крыло» составляли люди, реально оценивавшие ситуацию в советской экономике и пытавшиеся её выправить. К их числу относились доценты Игорь Васильевич Нит и Павел Алексеевич Медведев, работавшие на кафедре математических методов анализа экономики.

Вячеслав Аксёнов:

«Тогда они были малоизвестными людьми, а впоследствии стали знаменитостями. Игорь Васильевич создал Аналитическое управление при Совете Федерации, которое работает до сих пор. Но работа у него была достаточно нервная, а у Нита были проблемы с сердцем, и он довольно рано умер. С тех пор прошло больше двадцати лет, но ежегодно два раза в год на экономическом факультете МГУ проходят семинары „Реалистическое моделирование”, посвящённые памяти Игоря Васильевича Нита. Туда приезжают люди из Администрации Президента, Государственной Думы, ведущих экономических институтов. А Павел Алексеевич Медведев был финансовым омбудсменом России и пять раз избирался депутатом Государственной Думы, но в последний раз не стал баллотироваться просто в силу возраста».

В 80-е годы, повторим еще раз, у этих людей не было никаких регалий и высоких должностей. Но учиться Аксёнов решил именно у них, потому что за ними были правда и живое дело. Работать было крайне интересно, материал для диссертации накоплен богатейший, и вскоре наш герой стал кандидатом экономических наук. К тому времени у него уже были жена Алла, тоже студентка экономического факультета, и дочь Ольга. Поженились Аксёновы в 1978 году, когда Вячеслав Викторович учился на четвертом курсе, и вместе вот уже сорок лет. 

После окончания аспирантуры Аксёнов уехал в Курск. Там жили родители жены, там же по распределению работала и она — экономистом на заводе «Счётмаш». Сам же молодой кандидат наук стал доцентом сельскохозяйственного института.

«Первое время приходилось непросто, — смеётся он. — У меня есть такая особенность — я обычно излагаю свои мысли достаточно кратко. И я от этого страдал: лекция длится полтора часа, а я излагал материал за тридцать-сорок минут. Пришёл, рассказал, все всё поняли. А остальное время приходилось наполнять какими-то дополнительными материалами, приводить примеры, заходить в ту же самую ситуацию со второй, третьей и четвёртой стороны. Непросто было поначалу и с заочниками, многие из которых были существенно старше меня. Но когда к людям относишься хорошо, они это чувствуют и тебе помогают».

Новичка «бросили» на новый, неизведанный участок работы: как раз в то время начали появляться курсы информатики и прочие диковинные вещи. Но в Курске Аксёновы прожили недолго. Как только появилась возможность переехать в Севастополь, где уже жила мама Вячеслава Викторовича, ею с радостью воспользовались.

Вячеслав Аксёнов:

«Поскольку жили мы в Симферополе, в Севастополе я в детстве бывал часто. Потом, в студенческие годы, проходил тут практику на ремонтно-механическом заводе — был такой на улице Ковпака. Севастополь всегда вызывал у меня восхищение. Симферополь — неплохой город, там интересные люди, но с Севастополем его сравнить невозможно — нет в нём той красоты, поэзии, строгости. И ландшафты городские, конечно, очень скучные. Сейчас он немножко всё-таки меняется, какие-то интересные точки в нём появились. А раньше было достаточно уныло. Зато в Севастополе — шедевр на шедевре!»

В нашем городе Аксёнова опять «бросили» на участок, за который никто не хотел браться.

Вячеслав Аксёнов:

«Чуть раньше у нас в Севастопольском приборостроительном институте появилась новая специальность — „Бухгалтерский учёт”. К моменту моего приезда студенты уже дошли до 4-го курса, а преподавать им такой тяжёлый предмет, как „Отчётность промышленных предприятий”, никто не хотел. Это была своего рода вершина бухучёта, который я знал постольку-поскольку — так глубоко, как эти студенты, мы его не изучали. Как выходить из этой ситуации? Я собрал все бухгалтерские инструкции, ещё какие-то документы, поскольку нормальных учебников не было, изучил их, пришёл к студентам и сказал: „Я понимаю, что бухучёт вы знаете лучше меня, но мы должны разобраться с этим курсом вместе — без него вы не сможете написать дипломную работу, успешно защититься и сдать госэкзамен. Значит, будем разбираться”. И мы прекрасно разобрались, и все мои студенты успешно защитились и сдали госэкзамены, к тому же у нас сложились очень хорошие, дружественные отношения. Сейчас многие мои выпускники работают в Севастополе, возглавляют бухгалтерии на крупных предприятиях, имеют собственные фирмы. Это очень важно — честно говорить людям, что ты можешь, а чего не можешь, ставить реальную задачу и вместе её решать. Результат, как правило, получается прекрасный».

Чалый, Плотка, Круподёров и все-все-все

Работа, вспоминает Вячеслав Викторович, была интересная, хотя оплачивалась довольно скромно. А семья тем временем состояла уже из четверых человек — в 1987 году у Аксёновых родился сын. Приходилось подрабатывать — например, читать лекции в обществе «Знание». А ещё молодой учёный создал хоздоговорную группу, которая начала активно сотрудничать с севастопольскими предприятиями.

«У меня был опыт научной школы Нита и Медведева, которые активно это практиковали — хоздоговоры с предприятиями позволяли и студентов поддерживать, и преподавателям доплачивать. Такаю же работу мы начали и здесь. Первой ласточкой, кстати, стало Балаклавское рудоуправление, для которого мы разрабатывали и внедряли автоматизированную систему бухгалтерского учёта. Конечно, я это делал не один — привлёк и других специалистов кафедры, и толковых студентов. Им это было очень полезно: они сочетали изучение теории с практикой, с живой работой. Потом были реализованы довольно интересные проекты по внедрению арендного и бригадного подряда — в том числе в нашем троллейбусном управлении, которым тогда руководил Александр Сергеевич Круподёров. Он был прогрессивным руководителем и понимал, что систему управления нужно менять. На предприятии тогда была большая текучесть, работало оно неэффективно, а бригадный арендный подряд позволил увеличить зарплату, повысить скорость выполнения работ, сократить простои». 

Именно в это время, вспоминает Вячеслав Викторович, он познакомился со многими людьми, которых сейчас знает весь Севастополь. Круподёров был одним из них. Там же, в троллейбусном управлении, работал молодой, активный и живо интересующийся всем новым Владимир Плотка. А ещё было знакомство с Алексеем Чалым — молодым учёным и начинающим предпринимателем. Небольшой коллектив, которым он руководил, помещался в подвале — об этом не раз вспоминал и сам народный мэр. Представить, что через несколько лет этот человек создаст компанию мирового уровня, было трудно, хотя сам Чалый своих планов не скрывал.

«Я и сам к ним заходил, и свою дочь оттуда забирал. Классным руководителем у неё была мама Чалого Алевтина Тихоновна, и однажды она повела свой класс в лабораторию сына на экскурсию. Я видел, в каких условиях они работали — условия были более чем спартанские. Начинали на голом энтузиазме и результатов добились исключительно за счёт собственных мозгов», — говорит Вячеслав Аксёнов.

Сам он в это время благодаря успешному сотрудничеству с троллейбусным парком обратил на себя внимание исполнительной власти. Последовало приглашение перейти на работу в городское управление ЖКХ, чтобы внедрить полезный опыт и там. Устоять против гораздо более высокой зарплаты, а главное, обещания решить квартирный вопрос было невозможно: семья из 4 человек ютилась в маленькой квартирке, доставшейся ей после размена.

Вячеслав Аксёнов:

«В управлении я проработал всего год, но кое-что сделать успел. Тот же опыт, что и в троллейбусном управлении, был применён в ЖКХ. Не скажу, что слесаря после этого совсем бросили пить, но стали делать это гораздо реже (смеётся). У них появился стимул, потому что хорошо работающий слесарь стал официально получать очень неплохие деньги. И люди начали держаться за свою работу. Но квартиру мне так и не дали. Хотя через год, когда я сообщил, что ухожу — меня пригласили на работу в банк „Таврика”, — начали говорить, что дадут её немедленно, прямо сразу. Но я уже настроился уйти и возвращаться не стал. Работа в исполкоме, в принципе, была работой в значительной степени бюрократической. И я, хоть и многого добился, регулярно получал по голове за избыток инициативы (смеётся). В общем, чувствовал я себя там не слишком комфортно. Но к чиновничьей работе с тех пор отношусь с уважением — понял, насколько сложными могут быть те вещи, которые со стороны кажутся очень простыми. Люди возмущаются — почему бы не сделать то-то и то-то? А на самом деле за каждым решением стоит несколько пластов последствий, и всё это надо учесть, нивелировать негатив, усилить позитив, всё со всеми согласовать — это очень кропотливая, но нужная и полезная работа — если, конечно, человек на своём месте».

«Нельзя прятаться»

Через два месяца после прихода в «Таврику» Аксёнов стал председателем правления банка. В банковской сфере он работал до самого 2014 года, около 10 лет возглавлял «Крымский банковский союз». Но в 2014 году, когда пришлось выбирать между креслом руководителя банка и работой в команде Чалого, без колебаний выбрал второй путь. А его коллега Александр Кулагин, напомним, ради этого бросил свой стабильный и интересный бизнес. Вот почему голоса, рассуждающие на тему «депутаты присосались к кормушке», вызывают горький смех и желание спросить: а вы-то, граждане, уверены, что смогли бы вот так всё бросить и пойти на огромный риск без всяких гарантий благополучного исхода?!

Причины, побудившие его стать одним из лиц Русской весны, не склонный к патетике Аксёнов формулирует просто: видел, что отступать нельзя, потому что «украинизаторы» Севастополя тоже не отступят. Значит, нужно бороться.

«Попытки отдалить Украину от России, в том числе разорвать экономические связи, я переживал очень болезненно и понимал, что допустить этого ни в коем случае нельзя. Примерно с 2012 года я участвовал во всевозможных обсуждениях этой темы, круглый столах, телевизионных программах — очень смелые программы, например, делал Николай Скребец. При желании можно и записи найти. Но чаще всего такие обсуждения устраивало движение „Украинский выбор”, которое возглавлялось Медведчуком. Несмотря на название, позиция „Украинского выбора” была пророссийской. В окружении Медведчука есть хорошие мои друзья, которым я помогал с организацией таких мероприятий в Севастополе и Крыму, и я всегда приглашал туда Алексея Михайловича Чалого. Сам он свое участие в политике не афишировал, а вот своих соратников просил участвовать. Потом начались разговоры об евроинтеграции, обсуждение проекта соглашения, которое жёстко рубило связи с Россией. А осенью 2013 года, как вы наверняка помните, по инициативе Алексея Чалого появилось „заявление шестидесяти девяти”». 

Фото: Анна Корнилова

Аксёнов не просто подписал этот документ, с которого, собственно, и началась история Русской весны, и не просто привлёк к этому нескольких известных в городе людей, — он был одним из тех, кто выступал с резкой критикой идеи евроинтеграции на пресс-конференции, организованной Алексеем Чалым. Вот как рассказывает об этом сам народный мэр.

Алексей Чалый: 

«Вячеслав Викторович был одним из активных участников „группы 69” — „сборища” интеллигенции, подписавшей обращение о недопустимости принятия решения о вхождении Украины в Евроассоциацию без согласия регионов. Все политические силы себя на тот момент дискредитировали — надежда была только на людей, которые чего-то добились в профессиональной карьере и реально уважаемы в городе. Они и подписали это обращение. Их было всего 69 человек — остальные „истинные борцы” за русскую идею слились, испугавшись репрессий. Аксёнов был не только в числе подписавшихся, но и в числе тех пяти человек, которые публично озвучили эту позицию от имени всех остальных, то есть подставились лично и конкрентно, потому что угроза националистической мести тогда была вполне реальной. Пресс-конференция состоялась в кинозале „Муссона” — надежды на государственные залы не было. Мы допускали, что в последний момент всё это „кино” будет отменено. Но обошлось. На встречу были приглашены представители федеральных российских СМИ, и они присутствовали, однако ни в одном СМИ не появилось никакой информации об этом мероприятии — только севастопольские».

В Севастополе пресс-конференция вызвала бурную реакцию горожан и, в конечном счете, запустила цепную реакцию, кульминацией которой стала Русская весна. Но предоставим слово ещё одному свидетелю — директору музейно-мемориального комплекса «35-я береговая батарея» Валерию Володину:

«Чалый собрал тех, кому доверял, и в своём выступлении разложил всё по полочкам. Он обрисовал, как могут развиваться события, и в итоге именно так всё и вышло. Тогда же было подписано обращение к депутатам всех уровней и президентам двух стран. В нём говорилось о том, к чему приведёт ситуация, когда Верховная Рада принимает решение об евроинтеграции без учёта мнения народа, его согласия. А спустя некоторое время была создана организация под названием „Республика”». 

В выступлении Аксёнова на пресс-конференции было много цифр. То есть оно было не просто эмоциональным, но и аргументированным: эта бесценное свойство присуще всем его выступлениям, в том числе и тем, что пять последних лет звучали с трибуны заксобрания. Но в 2013 году, напомним, Вячеслав Викторович был руководителем банка. Деньги, как известно, любят тишину, поэтому коллеги Аксёнова всегда держались в стороне от политики и заявлений, похожих на разорвавшуюся бомбу, не делали.

Вячеслав Аксёнов:

«Конечно, и мне нельзя было в это вмешиваться и в этом участвовать, — соглашается он. — Но я же не только банкир — я гражданин! Не хочется говорить громкие слова, но я понимал: если каждый из нас молча отойдёт в сторону, нас, извините, скоро загонят под плинтус. Что будет просто тотальное давление, что всё русское в Севастополе будут последовательно уничтожать. Поэтому отступать некуда. И лучше уж пойти на риск, чем пустить всё на самотёк и потом кусать локти и испытывать стыд перед самим собой!»

На переломе

Перед митингом 23 февраля Аксёнов прекрасно понимал, что город стоит у решающей черты. Поэтому просто набрал номер Чалого и спросил, может ли быть полезен. Ну а дальше всё сложилось самым естественным образом. 

Фото: Нефакт.инфо

Алексей Чалый:

«В феврале 2014 года Аксёнов пришёл ко мне в свежесформированный Координационный совет, который взял на себя функции управления городом, находящимся фактически на военном положении. Он возглавил финансовый департамент, в функции которого входило в том числе затыкание дыр в бюджете города, которые в это время возникали с завидной регулярностью. Каждый день Элимдар Ахтемов, который тогда был замом Яцубы, приходил и докладывал ему о проблемах, которые необходимо закрыть. И Вячеслав Викторович все указанные проблемы разрешал, опираясь, прежде всего, на своих людей, которых он привлёк к работе. Обстановка, в которой пришлось работать, предполагала возможность быть арестованным или застреленным каждый день. А Аксёнов был состоявшимся, самодостаточным человеком, у которого всё по жизни было хорошо. Он вполне мог ни в чём таком не участвовать. Но он сам сделал свой выбор и задачу, которая была на него возложена, выполнил на отлично».

Так решительно поступали далеко не все из тех, кто поначалу вроде бы тоже участвовал в февральских событиях. Борис Колесников, например, внезапно исчез — как объяснил позже сам, заболел. Зато Дмитрия Белика, наоборот, на митинге не было — он находился в Москве, но уже на следующий день прилетел и вместе с «мятежниками» начал устанавливать в городе новую власть. Без пафоса и лишних слов взялся за дело и Вячеслав Аксёнов.

Вячеслав Аксёнов:

«После митинга мы пошли в здание горадминистрации. Милиция нам не препятствовала, но это было воскресенье, и в здании никого не было. Мы походили, посмотрели друг на друга и вышли. А на следующий день всё было уже по-другому. Владимир Яцуба сдержал своё обещание и объявил об отставке, но полномочия свои никому не передал. Мы договорились, что встречаемся 24-го утром, в 8:00. Пришли я, Алексей Михайлович, Михаил Михайлович и Дмитрий Белик. Зашли в здание администрации, как приличные люди, нам оформили пропуска (смеётся). И начали работать каждый по своей программе. Моей задачей было составить список неотложных финансовых и экономических проблем, которые надо решать в первую очередь. На тот момент уже была задержка по выплате пенсий, были проблемы с оплатой лекарств, в том числе и для диабетиков… Сотрудники администрации не получали зарплату уже месяц, троллейбусники — около двух месяцев, а некоторые коммунальные предприятия — три-четыре месяца. Перевозчикам не компенсировали льготные перевозки, и даже катера могли остановиться, потому что покупать топливо было не на что. Алексей Михайлович сказал, что на эти цели он готов выделить около ста миллионов гривен со счетов своих предприятий. Но надо определиться, куда важнее всего эти деньги направить».

Одним словом, проблем был ворох. Несколько часов пролетели как один миг, а в середине дня в здание администрации пришли автоматчики и стали искать Чалого. Но Алексея Михайловича вовремя предупредили, а вот Аксёнов узнал о таком повороте событий, только когда пошёл обедать.

«Сотрудники администрации по дружбе повели меня в столовую, куда можно было попасть только по специальной карточке. Я спокойно пообедал, выхожу — никого из наших нет, и народ какой-то напуганный, — со смехом вспоминает он. — Потом смотрю — ба, автоматчики бегают по этажам».

Аксёнова автоматчикам никто не выдал — большинство сотрудников администрации воспринимали его как своего. Большинство из них хорошо отнеслось и к другим членов Координационного совета. Но были и те, кто посматривал косо. А один молодой чиновник и вовсе сказал: не слишком тут располагайтесь, скоро придёт настоящая власть! Будь Русская весна революцией, тут бы „контру” и шлёпнули без суда и следствия. Но вернёмся к событиям 24 февраля. 

«Сотрудников администрации вид вооружённых людей очень встревожил. Я их успокоил как мог, сказал: ребята, девочки, всё будет хорошо, разберёмся. А у администрации тем временем собралась огромнейшая толпа людей, узнавших, что Чалого пытаются арестовать. Ордер, который у них был, говорят, просто порвали. Все стали требовать, чтобы немедленно собрался и принял нужное решение горсовет. Депутаты собрались, началось заседание, и через некоторое время Алексей Михайлович вернулся уже в новом статусе — его утвердили в должности руководителя Координационного совета. Далеко не все депутаты этому были рады, но он сумел их уговорить. Да и толпа способствовала взаимопониманию (смеётся)». 

Следующие дни — и февральские, и мартовские — прошли в работе, которая сыпалась со всех сторон. Начиналась она ранним утром, заканчивалась поздним вечером, а потом Вячеслав Викторович ехал домой, в село Широкое. Дорога, вспоминает он, занимала времени больше обычного — на дорогах стояли блокпосты, проверяющие все автомобили. На сон оставалось всего ничего. Но в таком режиме жили тогда все, кто находился в эпицентре Русской весны.

Вячеслав Аксёнов:

«Я даже не помню, когда у нас появился первый выходной. Однажды, помню, заходит ко мне в кабинет Антон Пархоменко, который работал в пресс-центре Координационного совета, и говорит: Вячеслав Викторович, можно, я у вас вон в том кресле подремлю? — Конечно, говорю, можно. Он садится и просто отрубается, хотя обстановка у меня была беспокойная, шумная, в кабинет постоянно кто-то заходил. Но человек настолько устал, что ему было всё равно».

За твоей и за моей спиной 

По большому счёту, в те дни Аксёнову пришлось выполнять роль кризисного менеджера. И он, как уже сказал Алексей Чалый, прекрасно с ней справился. 

Вячеслав Аксёнов:

«Эту роль мне приходилось играть уже не раз. В банк „Таврика”, например, я пришёл, когда его существование было под вопросом — у банка был отрицательный остаток на корреспондентском счёте, то есть имелись обязательства, которые нечем было оплачивать. Через два месяца председателя правления освободили от должности и предложили мне занять его место. Я сказал Совету акционеров, что не готов, но мне ответили, что больше некому. И спустя некоторое время мне каким-то чудом удалось вытянуть банк из ямы, в которой он находился. Перед банком „Морской”, когда я туда шёл, тоже стояла угроза отзыва лицензии и введения внешнего управления со стороны Нацбанка Украины. Я знал, что там всё плохо, но не знал, что настолько (смеётся). Вот и в 2014 году ситуация повторилась».

Аксёнов знал, что люди — главный залог успеха, поэтому сразу обзвонил своих знакомых, которых у него было и есть множество. Ему удалось привлечь к работе толковых людей, которых он и сейчас вспоминает с огромной благодарностью.

Вячеслав Аксёнов:

«Большое благо, что нашлись порядочные, компетентные люди, которые нам помогали. Бесценную помощь в организации взаимодействия с органами исполнительной власти мне оказали Наталья Семёновна Ладесова и Людмила Николаевна Панова, в своё время работавшая в городской администрации и руководившая экономическим блоком. Хочется отметить и Элимдара Ахтемова, который тоже хорошо нам помогал».

Всё это звучит так, словно речь идёт о сложной, новой, но, в принципе, обычной работе. Поэтому приведу слова, сказанные Аксёновым в марте 2018 года. Было это после концерта-митинга по случаю годовщины Русской весны, в котором участвовали Владимир Путин, Алексей Чалый и тогдашний командующий Черноморским флотом, ещё один герой Русской весны Александр Витко. Певец Александр Маршал, выступая на концерте, сказал: «это сделали мы». И тут же поправил сам себя — «не мы, а вы».

«И напрасно поправил, — сказал мне Вячеслав Викторович на следующий день. — Именно он нам в те дни очень помог. В одной из его песен есть такие слова: „И нам плевать на мессершмиттов вой, горящих танков въедливую копоть — там за моей и за твоей спиной великий русский город Севастополь!”. В дни Русской весны эта песня очень часто звучала на улицах Севастополя, её по нескольку раз в день транслировал телеканал НТС. И когда ситуация становилась тревожной и неопределённой, когда события могли повернуться как в одну, так и в другую сторону, эта песня нас очень поддерживала. Лично я благодарен за неё Александру Маршалу...»

Ничего не бояться в этих обстоятельствах могли только те, кому нечего и некого терять — ведь ситуация действительно могла измениться в любую минуту.

«Некоторые советовали увозить семью, но дети наши дружно сказали „нет”, — вспоминает Вячеслав Викторович. — Пацаны мои, сын и зять, записались в отряды самообороны. Дима, зять, хотел поехать в Симферополь, когда там разворачивались события у Верховного Совета Крыма, но ему не хватило места в автобусе. Сын, Алексей, дежурил на блокпосту в Верхнесадовом. Конечно, было и страшно, и тревожно. Когда отпустило? Этот момент я хорошо помню: Алексей Михайлович говорил в кабинете с Москвой, а потом вышел, быстро подошёл к лесенке, которая ведёт от сегодняшнего кабинета губернатора к залу заседаний, перепрыгнул сразу через три ступеньки и замурлыкал какую-то арию. О чём был разговор, он не рассказал, но по его настроению я сразу понял, что нас не бросят. А потом со стороны моря пошли военные вертолёты и колонны военной техники».

Но если вопрос безопасности мятежного города можно было считать решённым, то бытовых вопросов по-прежнему оставалась масса. Одной из самых грозных была проблема долгов города за электроэнергию — на тот момент их сумма исчислялась десятками миллионов, и перед Севастополем маячила реальная опасность остаться без света, а значит — без воды в многоэтажках, канализации и прочих атрибутов цивилизованной жизни.

Вячеслав Аксёнов:

«Перед нами в полный рост стояла угроза отключения Севастополя от энергосистемы Украины. А это полная коммунальная катастрофа. Только первоочередные долги составляли порядка 30 миллионов гривен, и их нужно было оплатить срочно. А у нас на тот момент всех доступных средств было примерно столько же. Мы собрали Крымэнерго, наших коммунальщиков, и в результате переговоров пришли к тому, что на первое время можно обойтись какой-то минимальной суммой. Но и её тоже надо было найти. Тогда Алексей Михайлович достал телефон человека, который являлся одним из собственников материнской компании „Севастопольэнерго”, и дал мне. Я набрал этот номер, сказал, что звоню по поручению Чалого, обрисовал ситуацию и попросил дать нам какую-то отсрочку. Этот человек молча выслушал и спросил, сколько времени нам нужно. Я на тот момент уже встречался и с представителями Центробанка, Минфина и понимал, сколько времени потребуется, чтобы всё организовать. Поэтому попросил дать нам возможность ничего не платить до конца апреля. Этот человек просто сказал — хорошо. Через несколько часов по всей цепочке прошла команда, директор Севэнерго приехал к нам и сказал, что долги будут закрыты за счёт внутренних источников материнской компании».

Многие проблемы, вспоминает Вячеслав Викторович, решались, как только люди слышали слова «Севастополь» и «Чалый». Причём происходило это на самых разных уровнях.

Фото: Примечания

Вячеслав Аксёнов:

«Случались разные интересные ситуации. Уже в первых числах апреля, например, я поехал на совещание в Министерство экономики. А паспорта нам ещё не поменяли, поэтому я летел с украинским паспортом. В министерстве вахтёр говорит: иностранных граждан мы пускаем только с разрешения ФСБ. Есть у вас согласование с ФСБ? Нет, говорю, есть только приглашение на совещание. Он смотрит на мой паспорт, а туда вложен пропуск нашего Координационного совета с подписью Чалого. Смотрит и спрашивает — а что это у вас? Я объяснил. Это что, говорит он, тот самый Чалый, который всё это в Севастополе организовал? Тут же куда-то звонит и рассказывает, что приехал человек с украинским паспортом, но у него есть документ за подписью Чалого. Да, говорит в трубку, конечно, я тоже думаю, что надо пропускать без всяких разговоров! Уважение к Алексею Михайловичу было таким, что даже самые жёсткие формальности удавалось обойти…»

Мечты сбываются. И не сбываются

18 марта 2014 года Вячеслав Аксёнов, конечно же, находился в Георгиевском зале Кремля, где Владимир Путин, Алексей Чалый и Сергей Аксёнов подписали договор о воссоединении Крыма и Севастополя с Россией. Хотя его вполне могло там не быть — перед самым отъездом он заболел. Однако Чалый убедил его, что ехать надо — севастопольцы были уверены, что в Москву их зовут для серьёзного разговора о будущем Севастополя, и везли с собой Концепцию развития города. Этот стратегический документ они тщательно готовили, несмотря на обилие текущих проблем. Кстати, наряду с чаловцами в её подготовке участвовали и специалисты Черноморского флота, хорошо разбиравшиеся в нюансах российского законодательства и бюджетного процесса.

«А оказалось, что мы едем на торжественное мероприятие, — смеётся Аксёнов. — Но Алексей Михайлович всё равно взял Концепцию с собой на встречу с Владимиром Владимировичем Путиным, передал ему и получил принципиальное добро, хотя детального обсуждения, к сожалению, не было. Описать чувства, которые мы тогда испытывали, трудно — у меня даже слов для этого нет. Но представить наше состояние, я думаю, можно — это было то, о чём мы мечтали много лет. Немного нервировало то, что нам постоянно велели выключить мобильные телефоны. А я не мог этого сделать — мне постоянно шли звонки из Севастополя, потому что проблем оставалось ещё очень много. Поэтому я всегда отключался в самый последний момент (смеётся). Потом была встреча в Госдуме, потом — в мэрии Москвы, где мы узким кругом встречались с Собяниным. Там тоже была интересная сцена: мы выходим из мэрии, одеваемся, а Алексей Михайлович обнаруживает, что забыл где-то свою куртку. Мы же постоянно прыгали из здания в машину и обратно, вот он где-то и оставил. Собянин спрашивает: а где ваша куртка? Да не знаю, отвечает Алексей Михайлович, где-то потерял, но ничего страшного — сейчас в аэропорт, и летим в тёплые края. Собянин снимает с себя куртку — берите! Это было настолько от души, что я эту сцену хорошо запомнил».

Дальнейшие события помнят все севастопольцы. Вячеслав Викторович уверен: считать отказ Чалого от губернаторства предательством интересов Севастополя — значит ничего не понимать ни в характере народного мэра, ни в тогдашней ситуации. Михаил Чалый однажды сравнил действия своего брата с поступком человека, который бросается тушить пожар, ни на минуту не планируя в будущем стать пожарным. У Аксёнова для этого есть своё не менее подходящее сравнение.

«Представьте себе, что человек, привыкший водить только личный автомобиль, волею обстоятельств оказывается за рулём автобуса, полного людей и мчащегося по трассе. Самый опасный участок он проехал, потому что больше отдать руль было некому, и у него хорошо получилось. Но он знает, что опыта вождения автобуса у него нет. И тут ему говорят: вот хороший водитель, посади его за баранку, а сам садись рядом и просто говори, куда ехать. Именно такая схема ведь и подразумевалась. И Алексей Михайлович, как ответственный и порядочный человек, держаться за баранку не стал».

От себя добавим: знай Чалый, что будет дальше, наверняка принял бы другое решение. Но получилось так, как получилось. Вячеслав Аксёнов в правительстве Сергея Меняйло проработал дольше всех членов команды Чалого — сначала в статусе советника губернатора, затем — его первого заместителя.

Вячеслав Аксёнов:

«Сергей Иванович, который привёл своих людей, постепенно удалял меня от решения серьёзных вопросов, но при этом постоянно настаивал, чтобы я оставался. Ему было важно показать, что в его правительстве остаются люди Чалого, к тому же я довольно хорошо знал город и был ему полезен во многих вещах. Но меня такое положение „свадебного генерала”, конечно, не устраивало. Сомнений в том, кого и что выбрать, у меня не было. И когда я понял, что нужно делать выбор, сделал его не раздумывая».

Колесо истории

Пять лет в качестве депутата заксобрания, председателя бюджетной комиссии стали для Вячеслава Аксёнова временем обороны Севастополя. Как, впрочем, и для его коллег из команды Чалого. И это не преувеличение: вспоминая все нападки, которые депутатам приходилось отбивать, все провокации, которые устраивали их оппоненты, и те потоки лжи, которые лились на людей, олицетворяющих Русскую весну (в том числе с экранов государственного ТВ), удивляешься тому, как внешне спокойно, с достоинством они всю эту мерзость переносили. Бурные сцены разыгрывались и на заседаниях бюджетной комиссии. Спокойно, никогда не выходя из себя и не опускаясь до методов оппонентов, Аксёнов отстаивал принципы законности, прозрачности бюджета, подконтрольности исполнительной власти. Целую войну депутаты выдержали, когда правительство всеми возможными способами добивалось от них согласия на приватизацию Севморзавода, «Пансионатов Севастополя», других севастопольских предприятий. Согласись они — и всё это имущество могла бы постигнуть судьба искусственно обанкроченного ГУП «Автозаправочный комплекс». Но они не сдались. И спасибо, конечно, за это нужно сказать всем депутатам команды Чалого. Но да простят меня остальные — далеко не факт, что их борьба была бы успешной без железных аргументов, цифр и фактов, которыми всегда были вооружены вице-спикер заксобрания, аудитор по профессии Александр Кулагин и глава бюджетной комиссии, финансист Вячеслав Аксёнов.

Тут хочется сказать ещё об одном. Горькое удивление вызывают стоны о якобы бессмысленной «войне» заксобрания и правительства. Мир значительно лучше войны, с этим никто не спорит. Но есть ситуации, мириться с которыми, говоря словами Льва Толстого, — душевная подлость. Поэтому у тех, кто вынужден был оборонять город, не было выбора — войну им фактически навязали.

Вячеслав Аксёнов:

«Я считаю, что Севастополь стал площадкой для большого социального эксперимента и в хорошем, и в плохом смысле этого слова. В 2014 году севастопольские события воодушевили всю страну. Мы повернули колесо истории — Россия закончила своё пошаговое отступление и начала контрнаступление на международной арене. Вместе с этим выросло и самосознание нашего народа Не всё после этого сложилось так, как мы мечтали, — к сожалению, наши планы не всегда соответствуют действительности. Но всё-таки мы сделали очень многое. Мы показали, что возможно реальное самоуправление, когда неравнодушные люди отстаивают интересы города и страны. И я не только 2014 год имею в виду: в России нет других регионов, в которых за три года сменили бы по требованию народа двух несправившихся губернаторов».

Эти ростки здоровой активности в отстаивании интересов города и региона можно и нужно развивать, уверен Вячеслав Викторович. Будет ли новый парламент столь же последователен и принципиален, сможет ли он защитить Севастополь, если, не дай бог, такая необходимость возникнет? Ответ на этот болезненный вопрос зависит от исхода выборов, которые состоятся 8 сентября. Кстати, далеко не все кандидаты живут в óкруге, от которого избираются. Вячеслав Викторович же, как мы уже упоминали, живёт в селе Широком.

«Вообще-то я успел пожить во всех районах Севастополя, — говорит он. — Сначала у мамы, на проспекте Победы, потом — в маленькой квартирке на Льва Толстого. Горжусь тем, что посадил там несколько деревьев во дворе: уже через много лет после моего отъезда соседи говорили, что мои орехи очень хорошо принялись и разрослись. Потом мы жили на улице Астана Кесаева. Но у младшей дочки была достаточно серьёзная проблема со здоровьем, и врачи посоветовали нам жить там, где воздух почище, где растёт можжевельник. Мы поискали варианты и купили небольшой домик в селе Широком. Сначала думали, что будем пользоваться им как дачей, но после первого лета дети сказали, что никуда уезжать не хотят. Старшая тогда уже окончила школу и была самостоятельной, а сыну и младшей дочери в Широком очень понравилось, тем более что школа была очень близко. И мы с удовольствием остались. Домик и сейчас тот же, хотя мы его немного расширили — добавили санузел, которого изначально не было, и одну спальню, чтобы немного попросторней было. Вот, собственно, и всё. Сейчас дети выросли, и нам этого дома вполне хватает. Летом, когда все съезжаются, бывает тесновато, но эти временные неудобства переносятся легко».

Краеугольный камень

Сейчас в Широком уже нет школы, да и клуб закрыли по причине ветхости здания. Но в других сёлах Балаклавского района проблемы ещё более существенные. Вячеслав Аксёнов, хоть и не имел в действующем созыве заксобрания своего округа, много раз поднимал вопрос о необходимости сохранить клубы и настойчиво добивался, чтобы в бюджете были предусмотрены средства на газификацию, водоснабжение и канализование сёл.

«В Гончарном, Резервном, да и в Орлином далеко не все улицы обеспечены централизованным водоснабжением. Мы постоянно поднимаем этот вопрос, и средства на эти цели были заложены сначала в бюджете 2018-го, а затем — 2019 года. Но затем эти объекты были перенесены сначала на 2019-й, а затем — на 2020 год», — говорит Аксёнов.

Добиться от шулеров во власти внятных пояснений о причинах переноса депутаты так и не смогли. Надеемся, что в 2020 году проблемы сельских жителей наконец решатся. Строительство храмов на фоне этого выглядит чем-то необязательным, но не упомянуть о нём не могу.

«Я считаю православие опорой в жизни, нравственной основой, которая помогала нам выстоять в самые трудные времена. — говорит Вячеслав Викторович. — Для меня важно чувствовать себя частью православного мира. Возможности построить храм от начала до конца у меня не было, но участие я всегда принимал. Интересная история была с церковью в Орлином. Я живу в Байдарской долине с 2000 года, а отец Владимир ещё раньше открыл там храм в помещении, которое арендовал у Орлиновской больницы, — буквально несколько комнаток, в которых проходили службы. Варианты строительства храма рассматривались самые разные — и в Гончарном его собирались строить, и на трассе землю вроде бы готовы были дать, но почему-то никак не срасталось. Но самый интересный участок был в Орлином. Когда-то там находился летний кинотеатр, потом от него остались одни руины. И для управления культуры это была обуза, и для сельсовета проблема: свалка фактически в центре села. Отец Владимир со всеми об этом говорил, и все вроде были не против, но и тут ничего не получалось. Он был уже в отчаянии и считал, что все его обманывают. Поскольку я знал всех, от кого зависело решение вопроса, я их всех по кругу обошёл и понял, чего каждому из них не хватает — каких писем, каких документов и обязательств. В итоге все необходимые письма были составлены и отосланы, все застраховали себя от обвинений в том, что они что-то нарушают (смеётся). Земельный участок был выделен, а желающие поучаствовать в строительстве финансово уже были — отец Владимир пользуется большой популярностью».

Главным спонсором, рассказывает Аксёнов, стал предприниматель Сергей Заборский — он построил очень красивый храм, ну а остальное прихожане делали уже вместе.

Вячеслав Аксёнов: 

«Сейчас там так красиво, так уютно — и в самой церкви, и во дворике. Люди просто не нарадуются. Горжусь тем, что привезти краеугольный камень для закладки храма отец Владимир поручил мне. Я специально нашёл красивый камень, привёз его на своей машине, и его положили в основание храма».

Небольшая часовенка есть и в Широком. С ней тоже была интересная история: деньги на её строительство сообща собирали жители села, но нужная сумма никак не набиралась.

«А в конце 2013 года Сергей Алексеевич Лисейцев как-то поинтересовался у меня, что там с часовней. Я рассказал, и он помог нам строительными материалами, — рассказывает Аксёнов. — Так что часовня у нас в селе появилась как раз во время Майдана. И кто знает — может быть, она тоже сыграла свою роль в том, что Севастополь так безболезненно вернулся в Россию...»

Фото: РИА Новости

Автор этих строк не собирается сомневаться в справедливости этого предположения. Как и в том, что огромное спасибо за успех Русской весны нужно сказать людям — и тем, кто пришёл 24 февраля к зданию правительства, и тем, кто стоял на блокпостах, и тем, кто ежедневно и еженощно решал жизненно важные вопросы вдали от телекамер. И давайте никогда не будем об этом забывать.

Ольга Смирнова

По заказу БФ "35-я береговая батарея"