Может быть, кто-то скажет: что за глупости? Почему Ватник?

Рассказываю.

С пяти лет - рыбак.

...Лет сорок после первой рыбалки. Ладога, лед, холодно, ватник. Мне надо поймать рыбу. Если я привезу домой килограмм двадцать рыбы и сделаю из нее по своему рецепту консервы, у нас неделю будет еда. Не первое или второе. Просто ЕДА. Другого у нас нет. Идут 90-е годы.

С восемнадцати - охотник.

...Когда-то. Все уже собрано: ружье, патроны, ватник. А жену увезли. Вторая доченька захотела родиться. Жду. Приходит мысль: в последний момент взять такси и рвать когти в роддом. Если я там узнаю то, что хочу узнать, тогда на вокзал, на последний поезд. Если нет, то домой. Ждать дальше.

...Кидаю камушек в окно палаты на втором этаже. Оттуда - чье-то лицо. "Девочка!!!"

Ночной поезд, ночной лес. Пьяный егерь. Я его в момент напоил. Потому что - девочка! Матерясь, идет в ночь выдавать мне лодку.

Туристом тоже был. 

Первое мая, еще холодно, ватник. Скалы, сосны, костер. Милое лицо в отсветах пламени. "Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой...". И еще что-то про тайгу и про запах тундровых костров. Все это было красиво, но очень коротко.

Побережье Берингова моря, мыс Верблюд, ватник.

Там я узнал, чем пахнут тундровые костры. В береговой тундре все костры - из плАвника. Это стволы деревьев, выброшенные штормом на берег. Просоленные морем настолько, что по определению никогда уже не смогут стать сухими. Не разжечь. Поэтому - солярка! Тундровые костры романтически пахнут соляркой.

Там же, с одной из скал мыса Верблюд, я впервые в жизни увидел Америку. Погода выдалась прекрасная: солнышко и полное безветрие. Отчетливо видны были острова Диомида. А за ними простиралась чужая земля. Такая же, как наша. Те же округлые сопки, присыпанные снегом.

 Там, на этой скале, у меня появилась еще одна жизненная задача, которую я когда-нибудь должен буду решить. Но об этом - потом.

Дальше было 36 лет в геологии.

Все.