Размещенная недавно на  сайте статья  «35 ББ: Херсонесская трагедия 65 лет спустя»  вызвала  живой интерес  посетителей. В результате чего развернулась оживленная  дискуссия. Посетители сайта задают различные вопросы, в том числе была высказана просьба,  рассказать  о последних часах пребывания  в Севастополе командующего СОР  вице-адмирала Ф.Октябрьского.      

 

Научные исследования, посвященные севастопольской эпопее  1941-1942 гг, историческая литература традиционно ограничивалась тематикой обороны Севастополя, защитники которой  проявили упорство и массовый героизм в сражениях с неприятелем.

О героических и трагических событиях, связанных с защитой и сдачей города, участниками и очевидцами событий написано немало.

 

Одной из значимых работ посвященной теме последних дней обороны города,  является военно-историческое исследование под названием «Героическая трагедия» (автор И.С.Маношин), проводимой на Черноморском флоте специально созданной для этого научной группой  в период 1995-2000 годы.  Главной задачей группы являлось раскрытие трагических обстоятельств тех дней и их причины, которые до сих пор еще во многом являются «неизвестными страницами» прошедшей войны.

 

 Большой интерес также представляют материалы авторов: непосредственного участника тех событий Василия Елисеева «О войне и жизни», воспоминания дочери  командующего СОР Р.Ф. Октябрьской  «Штормовые годы»,  сборник документов «Крым в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг» (составители В. К. Гарагуля, И. П. Кондрашов, Л, П. Кравцова, 1994.), несомненно,  интереснейший материал содержится в работах   А.В.Неменко: «Севастополь без тайн», «Отцы-командиры» и др.

Особый интерес вызывают записки и воспоминания полковника Д.И. Пискунова  и  полковника И.Ф. Хомича и очевидца событий, фронтовика Г.П. Чумакова.  

 

Я специально не останавливаюсь  только на работах известных полководцев и  авторов А.М.Василевского, П.А. Моргунова, Г.И. Ванеева и др. 

 

В своей первой книге, посвященной этой теме «Севастопольская эпопея 1941–1944. В официальных документах»,  изданной в 2004 году я попытался собрать воедино различную информацию, воспоминания, письма, документы, приказы и сводки, распоряжения и др. Спустя год мы издали первый том из серии  «Тайны Севастополя» книга 1. Тайны земные, где помещены материалы аналитического характера, мои собственные исследования этого вопроса, там же мы впервые поместили карты и схемы  последних дней обороны и, наверное, самое интересное  план и разрез 35 ББ, где был показан подземный путь, которым командующий СОР покидал 35 ББ. 

 

На днях  мы с телевизионной группой  телекомпании «Дэвком» опять побывали  в казематах 35 ББ, где  30 июня 1942 года проходил последний Военный Совет. После которого командующий вице-адмирал Ф.Октябрьский, укрывшись плащом, спустился под землю на глубину 30 м, а затем по подземной, почти полукилометровой, потерне  добрался да правого Командно-Дальномерного Поста 35 ББ.  А в это время над ним, там, на поверхности земли стояли, сидели,  лежали и умирали  последние   защитники  Севастополя.

 

Поднявшись по лестнице,  командующий и сопровождающие его Кулаков, Ермолаев и др.  сели в машины и их доставили на аэродром Херсонес, откуда они убыли в Краснодар.    

 

1

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

На этом закончилось оперативно-тактическое понятие  «организованная оборона района»: централизованное управляемое  войсками, единый штаб обороны и эвакуации, центральный узел связи и другие  военные понятия,  связанные со словом - организация. 

 

 Все, что происходит позже можно назвать, одним словом - трагедия.

Но благодаря  личному мужеству бойцов и командиров, массовому героизму и  самоотверженности защитников -  трагедия  стала  героическая !  

 

Что же произошло фактически в последние дни обороны, почему произошла трагедия ? Об этом написано много.

 

Мне представляется, в первую очередь произошла потеря управления – это те страшные слова для полководца, за которыми однозначно следует плен или смерть.

 

Что означает для полководца потеря  связи – это потеря управления  войсками, а связь с войсками была потеряна  30 июня 1942 года.  

 

Что касается Боевого приказа 30/VI-42 г. Штаба Приморской армии. 21.30. и конкретно слов  «дальнейшая организованная оборона исключена», то здесь, как раз признается факт потери управляемости войска­ми. Вместе с тем остатки армии в виде секторов обороны частично сохра­нились и продолжали сражаться, несмотря на то, что все  командиры и комиссары соединений и частей, старшего комсостава штабов  были отозваны на 35 ББ для эвакуации.

 

 

 

А дальше началась кровавая мясорубка: сначала  физическое уничтожение обезоруженных, изможденных  защитников Севастополя, затем  плен выживших, искалеченные судьбы десятков тысяч защитников крепости.

 

Долгое время последние дни и часы обороны Севасто­поля оставались, да, впрочем, и поныне остаются тяжелым воспоминанием для ее участников

 

Героическая трагедия 

 

В материалах по обороне Севастополя, при внимательном их прочтении, содержатся самые различные суждения — от ура-патриотических до трагических. И это понятно, если проводить анализ материалов здраво.

 

Первое, что надо иметь в виду, — время написания материала. Все, что выходило из-под пера в военное время, несет на себе бодрую форму победных реляций. Что писа­лось в мирное время, следует делить на два периода — доперестроечный и послепе-рестроечный.

 

Второе — кто писал и в чем он заинтересован. Сюда следует отнести «разоблачи­тельные», «сенсационные», псевдонаучные материалы, в чем поднаторели наши СМИ и исследователи.

 

Наиболее близки к истине средние цифры военных донесений вою­ющих сторон. Снятием грифа секретности и с наших, и с немецких материалов, появи­лась возможность правильно оценить цифры и факты.

 

Официальные документы Генерального штаба Красной Армии, с которых снят гриф секретности, говорят о последних днях обороны Севастополя:

 

---

Генеральный штаб Красной Армии
1942 г.
 Для служебного пользования

ОБОРОНА СЕВАСТОПОЛЯ

Бои на ближних подступах к Севастополю, уличные бои в городе и эвакуация войск Севастопольского оборонительного района (с 28 июня по 4 июля). Генштаб

В течение дня 30 июня наши части, прикрывая эвакуацию, производившуюся с временных пристаней в районе батареи Б-35, упорно удерживали занимаемый рубеж. Особо ожесточенные бои шли на окраинах Севастополя, где каждый дом, каждая развалина были превращены в своеобразные ДОТ.

Все попытки противника овладеть Севастополем 1 июля успехом не увенчались. Не одна тысяча немецких солдат нашла себе могилы на улицах и в развалинах города.

Оставив в Севастополе прикрывающий отряд, основные силы частей Севастопольского оборонительного района начали планомерный отход к западному побережью полуострова — к району эвакуации. До 3 июля продолжались ожесточенные уличные бои в Севастополе, а также на отдельных промежуточных рубежах, прикрывающих район эвакуации.

К 5 час. 30 мин. 2 июля эвакуация основных сил была закончена.

Оставшиеся на последнем промежуточном рубеже и в Севастополе отряды прикрытия продолжали вести бой в течение 3 июля, выполняя последний приказ командования оборонительного района: «Драться до последнего. Оставшимся в живых прорываться в горы к партизанам и там продолжать борьбу».

Утром 4 июля враг занял территорию, на которой раньше стоял, Севастополь. Неприятель получил дымящиеся развалины и разрушенные оборонительные сооружения. Большая часть предприятий Севастополя была своевременно эвакуирована, ценности вывезены. Все оставшееся было либо разрушено немецкими снарядами и бомбами, либо взорвано нашими войсками. Береговые батареи были нами уничтожены. Последней была подорвана береговая батарея Б-35, которая до последнего момента прикрывала эвакуацию войск. Плавучие средства флота были частично затоплены нашими войсками при отходе, частично эвакуированы на Кавказ.

 Все причальные сооружения были разрушены. Никаких трофеев, ценностей или военного имущества врагу захватить не удалось.

---

Так трактует Генеральный штаб Красной Армии события последних дней обороны Севастополя.

Что же происходило фактически ?

Когда же наступил тот роковой день, решивший судьбы десятков тысяч защитников города ?

2

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

А наступил тот самый критический момент, когда командова­нию СОРа надо было решать, либо с остатками войск стоять на занимаемых рубежах и сражаться до последнего, стараясь нанести противнику максимальный урон, выполняя приказ командующе­го Северо-Кавказским фронтом, либо под любым предлогом …  спасти свою жизнь и покинуть  пылающий Севастополь.

 

Позади море, отступать некуда. Положение, в котором оказались героические части Приморской армии и Береговой обороны Чер­номорского флота, было трагическим, так как практически были израсходованы все средства отражения, а плотная вражеская бло­када на море не позволяла помочь вооружением и боеприпасами, не говоря уже о других материальных средствах. В то же время не было средств и условий, чтобы эвакуировать всех на кавказский берег.

 

Какое решение было принято командованием СОРа ?

 

Как уже упоминалось, в мае 1961 года в Севастополе проходила воен­но-историческая конференция, посвященная 20-летию начала ге­роической обороны Севастополя 1941—42 гг.

 

Попытку объяснить обстановку под Севастополем в конце июня 1942 года и причины, по которым не была эвакуирована Приморская армия, адмирал Ф. С. Октябрьский сделал в своем заключительном сообщении после закрытия конференции, когда ушел президиум.

 

Объясняя причину несостоявшейся эвакуации Приморской армии, командующий СОРа вице-адмирал Ф.Октябрьский сказал следующее:

 

«Товарищи, обстановка тогда сложилась трудная. Севастополь был блоки­рован с земли, с воздуха и моря. В конце июня при помощи воздушных сил блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в со­стоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, ока­завшийся сильно преуменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете, была потеряна армия, но сохранен флот».

 

Ясней, пожалуй, не скажешь, почему защитники Севастополя оказа­лись в плену у немцев.

Но Октябрьский  обошел молчание главное — кем было принято решение поступиться армией ради сохранения флота ?

---

Октябрьский (Иванов) Филипп Сергеевич [11(23).10.1899, деревня Лукшино, ныне Старицкого района Калининской области, - 8.7.1969, Севастополь], -  советский военно-морской деятель, адмирал (1944), Герой Советского Союза (20.2.1958). Член КПСС с 1919. Родился в семье крестьянина, был кочегаром и машинистом на пароходе. В ноябре 1917 добровольно поступил на Балтийский флот, участник Гражданской войны 1918-20. Окончил курсы при Петроградском коммунистическом университете (1922) и курсы при Военно-морском училище им. М. В. Фрунзе (1928). Служил на торпедных катерах Балтийского флота и на Дальнем Востоке, командовал соединением торпедных катеров. В 1938-1939 командующий Амурской военной флотилией. С марта 1939 по апрель 1943 и с марта 1944 до ноября 1948 командующий Черноморским флотом, один из руководителей героической обороны Одессы и Севастополя, в 1941-42 одновременно являлся командующим Севастопольским оборонительным районом. В июне 1943- марте 1944 командовал Амурской военной флотилией. В 1948-52 1-й заместитель Главнокомандующего ВМС, затем начальник Управления. В 1954-57 в отставке по болезни. С 1957 по 1960 начальник Черноморского высшего военно-морского училища им. П. С. Нахимова. С 1960 инспектор-советник группы генеральных инспекторов министерства обороны СССР. Депутат Верховного Совета СССР 2-го созыва. Награжден 3 орденами Ленина, 3 орденами Красного Знамени, 2 орденами Ушакова 1-й степени, орденами Суворова 2-й степени, Нахимова 1-й степени, Красной Звезды и медалями.

---

События последних дней.

 

30 июня 1942 года в казематах 35 ББ состоялось последнее заседание Военного Совета , на котором было принято решение об эвакуации командного состава на Кавказское побережье.

 

Для организации обороны в Севастополе оставался  командующий Приморской армии генерал Петров. Но в последний момент Петрова заменили на генерала Новикова.  

Ни Кузнецов, ни Буденный тогда не знали причину замены.

 

Конечно, генерал Петров лучше всех знал обстановку на фронте обороны. Армия знала и верила ему. Его имя для бойцов и коман­диров в тот тяжелейший момент, что «Петров с нами», подняло бы их моральный дух и силы сопротивления врагу. Но весь расчет ограниченной эвакуации строился на скрытности и быстроте ис­полнения во избежание потерь, тем более, что генерал Новиков оставался всего на одни сутки с целью руководства прикрытием эвакуации старшего начсостава, а не на трое, как планировалось для Петрова. Было ли это решение ошибочным? На этот счет уча­стник Великой Отечественной войны капитан 1-го ранга, доктор исторических наук А.В.Басов пишет:

 

«В ходе войны возникали ситуации, когда полководец должен был проявить храбрость, показать пример подчиненным.

 

Генерал армии А.П.Белобородов утверждает о необходимости для командиров железного закона: «Делай, как я... Умей думать в бою, как я. Умей побеждать, как я. И, наконец, если пришел твой последний час, умей встретить его, как я...». Поэтому всегда, в дни радости и горя, командующий разделяет судьбу армии.

 

Таких примеров в минувшей войне было много (генералы: М.Ф.Лукин, М.Г. Ефремов, .П.Кирпонос, И.Н.Музыченко, К.П.Подлас, Ф.Я.Костенко и др.)

Иначе сложились обстоятельства при завершении обороны Севастополя».

 

И далее он пишет: «Имели ли они моральное право оставить своих подчиненных в такой критический момент? Вряд ли! Их бег­ство вызвало негодование и возмущение скопившихся на плац­дарме бойцов и командиров».

 

Полковник Д.И.Пискунов по этому поводу сказал так: «Эта так называемая эвакуация была похожа на бегство на­чальства от своих войск. В спешке, в которой происходила эвакуа­ция в ту ночь, были забыты, остались не эвакуированными Мень­шиков Федор Дмитриевич (секретарь Крымского обкома партии) и ряд других партийных и советских работников, задержанных без нужды, начиная с середины июня 1942 года. О состоявшейся в ночь на 1 июля эвакуации командования СОРа я узнал утром 1 июля по прибытии на 35-ю береговую батарею.

 

 В памяти были еще свежи воспоминания об удачной эвакуации Приморской ар­мии из Одессы в октябре 1941 года. Поэтому никому в голову не приходила мысль о возможном плохом исходе дел под Севастопо­лем и оказаться оставленным командованием на милость врага».

 

В личной беседе Д.И. Пискунов, говоря о поспешной эвакуа­ции командования, заметил, что «по-моему, тут не выдержали нервы у командования. Судя по документам,  немцы тоже были на пределе.

 

Из писем ветеранов обороны последних дней Севастополя сле­дует, что большинство из них не знало, что командование СОРа в этой поистине трагической обстановке оставляло их сражаться, чтобы выполнить свой последний воинский долг — прикрыть район эвакуации для вывоза только старшего командного состава армии и флота, которых к концу дня I июля было собрано на 35-й береговой батарее 2000 человек».

 

3

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

     «Сколько же человек попало в плен в Севастополе ? - риторически вопрошают многие исследователи и писатели.  Советские авторы 50 лет хранили молчание. Сейчас отдельные из них называют цифру 79-80 тыс.  Немцы сообщили о более чем 90 000 пленных»

Вопрос об эвакуации Севастополя в послевоенные годы стал привлекать к себе внимание многих военных деятелей, историков, писателей, журналистов. Выска­зывалось мнение, что эвакуация была проведена слишком поздно, а поэтому неудачно. При рассмотрении этого вопроса, прежде всего, следует иметь в виду, что «основная задача защитников Севастополя сводилась к тому, чтобы как можно больше приковать на Севастопольском участке фронта немецко-фашистских войск и как можно больше уничтожить живой силы и техники противника».

И эта задача защитниками Севастополя была с честью выполнена !

 

То, что произошло позже почему-то в планы командования  фронтом не входило. Возможно, командование  на Кавказе и в Москве считало, что защитники Севастополя  приковав к себе целую немецкую армию и уничтожив  несколько тысяч захватчиков  в итоге должны были все погибнуть там в Севастополе !?   И поэтому заранее об эвакуации руководство не подумало, ее и не планировали, хотя  опыт  эвакуации войск  без потерь из Одессы был.

 

Очевидно,  командование СОР  30 июня отозвав с передовой на 35 ББ весь командный состав (более 2000 старших офицеров),  потеряло контроль над ситуацией, потеряло связь с войсками и не имело достоверной  информации о фактической обстановке.

 

Иначе чем можно объяснить телеграмму Ф.Октябрьского  в адрес Сталина, Кузнецова и Буденного в 21.15. 1 июля 1942 года: «…в составе СОРа остались частично боеспособными 109-й стрелковый дивизии 2000 бойцов, 142  стрелковой дивизии около 1500 бойцов  и сформированные из остатков разбитых частей, артполков, Береговой обороны, ПВО, ВВС четыре батальона  с общим числом 2000 бойцов. Остальные части понесли исключительно  тяжелые потери  и полностью потеряли боеспособность. Осталось невывезенными 15 тыс. раненых»  

 

Получается всего 5,500 бойцов  осталось боеспособными на всем Севастопольском фронте !? А где же были остальные ?     

4

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Что касается эвакуации, то с 1-го и по 10-е июля всеми видами транспортных средств (катера, подводные лодки, авиация, в том числе транспортная) из Севастополя было вывезено 1726 человек. Это в основном командно-политический состав армии и флота, раненые защитники и некоторые ответственные работники города.

 

Согласно архивным документам, на 1 июля 1942 года в строю в войсках СОРа насчитывалось 79956 человек. Таким образом, можно считать, что в Севастополе оставалось 78230 человек (без учета потерь, умерших раненых в госпиталях и вывезенных на Кавказ в июне 1942 года).

 

Почти такое же количество войск (79539 человек) называют авторы второго тома «Военно-Морской Флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.».

Однако нельзя утверждать, что весь этот состав войск был пленен. Защитники Севастополя понесли потери в июльских боях, которые не поддаются учету. Остальные же были пленены, в их числе было немало раненых. Так трагически закончилась героическая оборона Севастополя.

 

 

Из воспоминаний  командующего СОР  вице-адмирала Ф.Октябрьского

 

 

В который раз, перечитывая  книгу  дочери  командующего ЧФ  Р.Ф.Октябрьской, написанную ее в 1989 году   «Штормовые годы. Рассказ об адмирале Ф.С.Октябрьском», я пытаюсь найти какие-то материалы,  оправдывающие  поступки и действия  командующего Севастопольским Оборонительным районом  вице-адмирала Октябрьского в последние часы  его пребывания в Севастополе. Я не ставлю цели  бросить тень сомнения в искренности  воспоминаний Командующего ЧФ, но все же есть масса вопросов,  на которые я не могу пока найти ответа.

 

 

Уже в 1966 году Филипп Сергеевич Октябрьский писал следующее о своих последних часах в Севастополе: «Я не описывал, считал это ненужным, как меня самого вывезли из этого кошмара, как начальник Особого отдела флота товарищ Ермолаев Николай Дмитриевич и член Военного совета флота и СОР Кулаков Николай Михай­лович вошли ко мне в помещение, где я с адмиралом В. Г. Фадеевым и капитаном 2 ранга Ф. В. Тетюркиным уточнял... кого первым отправить на Большую землю (это было после ноля часов 1 июля 1942 года), как они вошли ко мне и заявили: «Кончайте, Филипп Сергеевич, все дела и пошли с нами, надели на меня какой-то плащ, вывели наружу, посадили и увезли».

Несомненно, как-то не по взрослому звучали слова начальника Особого отдела ЧФ Н. Ермолаева и  Члена Военного Совета ЧФ Н.Кулакова – «ПОШЛИ С НАМИ !»   Куда,  с нами ?, На рыбалку, что ли ? 

 

И уж совсем по детскому  звучат слова оправдания командующего ЧФ и СОРа  Ф.Октябрьского – «ВЫВЕЛИ НАРУЖУ, ПОСАДИЛИ И УВЕЗЛИ !? 

 

Что значит посадили и  увезли ? Куда увезли ?    Неужели Командующий не догадывался  куда его ведут и куда везут ?  

 

Т.е. командующий  этой фразой хотел сказать, что решение  покинуть Севастополь принимал не он, а его вывели наружу, посадили и увезли !? 

 

На трех закамуфлированных машинах на аэродром вместе с командующим прибыли  Член Военного совета  Кула­ков, начальник оперативного отдела флота Жуков­ский, начальник штаба Приморской армии генерал Кузне­цов, начальник отдела контрразведки СМЕРШ Кудрявцев и начальник особого отдела флота Ермолаев.

 

Однако,  как-то странно  звучат слова  адъютанта командующего С. В. Галковского, который пишет, что за час до вылета самолета Ф.Октябрьский дал ему команду : «Поедешь на аэродром, найдешь самолет. Вот фамилия летчика. Надо все проверить, обеспечить»….

 

       Действительно, много вопросов.

 

        И это вспоминает командующий Севастопольским Оборонительным Районом, в прямом подчинении которого в то время находилось более 80 тыс. защитников Севастополя, 23 тыс. которых были ранены?  

 

        То есть, тогда Ф.Октябрьский находился или в полной прострации  или с годами  что-то «запамятовал»?  

 

       Не скрою, у меня  появилось больше уважения к командующему Приморской Армией генералу Петрову, когда я прочитал главу о его последних часах  на Херсонесе из книги Карпова «Полководец».

 

В частности Карпов пишет: «Отдав последний приказ, Петров ушел в свой отсек. Он находился там один довольно долго. Член Военного  совета Иван Филиппович Чухнов стал беспокоиться и, подойдя к двери, приоткрыл ее и заглянул. И вовремя! Если бы не чуткость этого человека, мы лишились бы Петрова. В тот момент, когда Чухнов приоткрывал дверь, Петров, лежа на кровати лицом к стене, расстегивал кобуру. Чухнов быстро вошел в комнату и положил руку на плечо Петрова.

 

Некоторое время оба молчали. Потом Чухнов спросил:

— Фашистам решили помочь? Они вас не убили, так вы им помогаете? Не дело вы задумали, Иван Ефимович. Нехорошо. Насовсем, значит, из Севастополя хотели уйти? А кто же его освобождать будет? Не подумали об этом? Вы, и никто другой, должны вернуться сюда и освободить наш Севастополь.

 

Петров сел. Глаза его блуждали. Он поискал пенсне, чтобы лучше видеть Чухнова, но не нашел, порывисто встал, одернул гимнастерку, поправил ремни и застегнул кобуру.

 

В 2 часа ночи 1 июля Петров с членами Военного совета Чухновым и Кузнецовым, начальником штаба Крыловым, своим заместителем Моргуновым и другими работниками управления армии пошел на подводную лодку»

 

5

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Р. Октябрьская по эпизоду убытия  командующего на Кавказ продолжает: «На Херсонесском аэродроме, выйдя из машины, они оказались в тесной толпе. У трапа самолета, уже загружен­ного ранеными, произошла заминка. В темноте, в озарении вспышек, отец чувствовал тяжелое дыхание людей, слышал гул их голосов, крики вперемежку со звуками взрывов и автоматными очередями. Секунда. Другая. Он понимал: промедление опасно, его ждут.

 

Но привычную в нем решительность подавила жалость к остающимся людям, которым он бессилен был сейчас чем-либо помочь, к беспомощным раненым и к этим рослым и сильным мат­росам, двойной цепью окружившим самолет, готовым  драться до последнего вздоха, было бы чем, чтобы засло­нить собой от пуль его, командующего, члена Военного совета и других руководителей обороны.

 

При всполохах взрывов становились видны проворачи­вающиеся винты готового к взлету самолета. Еще мгно­вение, и он побежит по полю, оторвется от земли. Других самолетов па летном поле нет: стало быть, за исключением тех, кто внутри самолета, все остальные — раненые, солда­ты, матросы — останутся здесь, на этом клочке земли.

 

 И тут над ухом прозвучал голос Ермолаева:

 

— Надо взлетать, товарищ командующий. Я отвечаю за вашу безопасность.

Н. М. Кулаков, поднимавшийся по трапу, снова оказал­ся внизу. Филипп Сергеевич почувствовал, как сильные руки друга обхватили его, подсадили в самолет. Взревели моторы. Короткая пробежка, взлет. Сквозь гул моторов из темноты по взлетающему самолету ударили  автоматные очереди…»

 

Имели ли они моральное право оставить своих подчиненных в такой критический момент? Вряд ли! Их бегство вызвало негодование и возмущение скопившихся на плацдарме бойцов и командиров. 

 А с другой стороны, при пожаре стремятся спасти все ценное, а ценное в войсках было командование. Для подготовки командира дивизии необходимо  затратить до 30 лет, а рядового бойца до полугода.  Большой эмоциональной нагрузкой на эвакуировавшихся было чувство оставления боевых товарищей, земли, которую защищал до последней возможности. Ставка ВГК повинна в трагедии эвакуации не дав приказ на эвакуацию ценных кадров, а дав разрешение.

Здесь я хочу упомянуть одно имя, без которого рассказ будет неполным.

Имя этого человека является символом благородства и мужества. Речь идет о Борисе Евгеньевиче Михайлове, комиссаре 3-й Особой авиагруппы, базировав­шейся в дни обороны в Севастополе. Комиссару Михай­лову обязаны своим спасением все, кто улетал последним «Дугласом».

 

Еще раз мысленно перенесемся в ту ночь, на летное поле Херсонесского аэродрома.

Измученные боями, голодом и жаждой, усталые люди в отчаянной надежде на спасение плотной массой подались к самолету. Еще миг, они перегрузят его, и тогда...

 

В этот самый критический момент в проеме двери самолета возникла  фигура полковника Б.Е. Михайлова  над толпой, перекрывая ее гул и выкрики, раздался его голос:

— Товарищи! Я остаюсь для приемки самолетов...

 

Соскочив  на землю,   Б.Михайлов направился к  группе бойцов. 

Толпа подалась назад, люди остановились, вслушались и, подвластные голосу и воле комиссара, окружили его, снова становясь организованной, сплоченной силой.

 

Здесь, на аэродроме, Б. Е. Михайлов занимался организацией посадки и отправки этого един­ственного самолета. Б. Е. Михайлов буквально впихнул в самолет Дзюбу, крикнул нам: «Счастливого пути, я буду обеспечивать!» и остался...

 

Об этом рассказал через 20 лет тов. Нетреба.  Б. Е. Михайлов, обеспечив наш взлет, дрался в районе аэродрома еще сутки и на второй день героически погиб.

---

Михайлов  Борис  Евгеньевич (1908. Михайлов  Борис  Евгеньевич (1908. Ленинград — 1942. Севастополь), полковой комиссар, военком 3-й Особой авиагруппы ВВС ЧФ, участник обороны Севастополя 1941—1942 гг. После учебы в ФЗУ работал токарем. В 1930 году в числе 25 тыс. посланцев рабочего класса организовывал колхозы. В 1931 г.  —курсант Ленинградской военно-политической школы им. Энгельса, с 1933 г. — политработник одной из частей ВВСТОФ. В 1938 г. — военком авиационно­го полка. Самостоятельно освоил полеты на самолете. С апреля 1941 г. военком авиапол­ка в составе ВВС  Краснознаменного БФ. С февраля 1942 г. — военком 2-й морской авиа­бригады ВВС ЧФ. Принимал активное уча­стие в обороне Сева­стополя. С мая 1942 г. военком 3-й Осо­бой авиационной группы ВВС ЧФ. объединившей все авиационные части осажденного Севастополя . В конце обо­роны города Михайлов  воз­главил группу бойцов и командиров на аэродроме «Херсонесский маяк» и повел их в решительную атаку против фашистов. Героически погиб в бою. Посмертно награжден орде­ном Красного Знамени. Именем Бориса  Михайлова  в июле 1963 года в Севастополе назва­на ул. в Гагаринском районе, вблизи Камышо­вой бухты.

       Светлая память герою !     

---

                                                                                                                                                                                      

                                                                                                                 

«Суворов им не указ»  или  брошенная армия.

 

В 2002 году в Москве была издана книга «Мифы и легенды военно-морского флота России», в которой к.и.н. капитан 1 ранга Доценко, проведя всесторонний анализ,  изложил свое мнение о действиях командования Приморской армии и ЧФ при обороне Севастополя. 

Рассказывая о проведении операций по обороне военно-морских баз,  героизме советских воинов при обороне Таллина, Ханко, Одессы и Севастополя он  подверг резкой критике действия командующего Севастопольским оборонительным районом вице-адмирала Ф. С. Октябрьского (Иванова) и его заместителя по сухопутной части командующего Приморской армией генерал-майора И. Е. Петрова, бросивших на произвол судьбы более чем 80-тысячный гарнизон (в том числе 23 тысячи раненых) в осажденной противником крепости.

Во второй половине дня 30 июня начальник Генерального штаба генерал А. М Василевский сообщил командованию Северо-Кавказского фронта, что Ставка утверждает предложения фронта и приказывает приступить немедленно к их реализации.

Вечером 30 июня, когда кончились боеприпасы, продовольствие и питьевая вода, защитники Севастополя по приказу Ставки отошли к бухтам Стрелецкая, Камышовая, Казачья и на мыс Херсонес. Их положение было крайне тяжелым. Остатки многих соединений Севастопольского оборонительного района понесли большие потери и потеряли боеспособность.

К исходу 30 июня в составе Севастопольского оборонительного района из числа частично сохранивших боеспособность остались только 109-я стрелковая дивизия (около 2000 бойцов), 142-я стрелковая бригада (около 1500 бойцов), четыре сводных батальона, сформированных из остатков разбитых частей, артиллерийских полков береговой обороны, ПВО и военно-воздушных сил флота (до 2000 бойцов). Все эти войска, кроме стрелкового оружия, имели лишь небольшое число минометов и орудий малокалиберной артиллерии».

Где в это время было командование Севастопольским оборонительным районом? Как была организована эвакуация гарнизона? И была ли она вообще? Сколько бойцов осталось в Севастополе? Имелись ли возможности для дальнейшей обороны? На эти вопросы ни в одном из изданий ответов нет.

Ясно одно: как и в Таллине, решение о начале эвакуации войск из Севастополя было принято слишком поздно. Только около 19 часов 30 июня поступила телеграмма от Н. Г. Кузнецова с разрешением эвакуировать войска в порты Кавказа. Примерно через час собралось командование военных советов Черноморского флота и Приморской армии: решили, что весь высший командный состав покинет Севастополь на самолетах и подводных лодках, руководство оставшимися войсками поручили командиру одной из дивизий — генерал-майору П. Г. Новикову, помощником по морским делам назначили капитана 3 ранга А. И. Ильичева.

Из текста официального издания Министерства обороны следует, что в Севастополе к исходу 30 июня находилось чуть более 5500 человек. Эта цифра подтверждается также в энциклопедии «Великая Отечественная война 1941 — 1945» (1985 г.). Фактически же в осажденном Севастополе находилось около 90 тысяч бойцов!  Доценко пишет, что ему  пришлось просматривать немецкую кинохронику военных лет, в которой отражены последние дни обороны Севастополя, показаны длинные колонны пленных советских войск. Их трудно сосчитать.

Генерал-майор фон Бутлар в статье «Война в России» пишет: «1 июля Севастополь был взят. Немецкие войска захватили около 100 тысяч пленных, 622 орудия, 26 танков и 141 самолет» (см.: Мировая война 1939— 1945 годы. Сборник статей. Перевод с немецкого. М., 1957). Эти же цифры подтверждает генерал К. Типпельскирх в книге «История Второй мировой войны» (1956 г.). Анализ многочисленных отечественных и иностранных изданий позволяет сделать вывод о том, что в Севастополе было оставлено более 80 тысяч человек.

К теме о последних днях обороны Севастополя Н. Г. Кузнецов обратился в 1970-е гг., работая над книгой «Курсом к победе». Он писал: «Были ли приняты все меры для эвакуации? Этот вопрос мне приходилось слышать не раз. Вопрос о возможном оставлении Севастополя должен был стоять перед командованием флота, главнокомандованием Северо-Кавказского направления, которому Черноморский флот был оперативно подчинен, и Наркоматом Военно-морского флота. Все эти инстанции обязаны были заботиться не только о борьбе до последней возможности, но и о вынужденном спешном отходе, если этого потребует обстановка.

Эвакуация оставшихся войск после третьего штурма Севастополя еще ждет объективного исторического анализа; сделать подробный анализ в рамках воспоминаний трудно... Однако я должен ответить на некоторые вопросы, относящиеся ко мне лично. Да, об эвакуации войск, конечно, следовало подумать нам, в Наркомате Военно-морского флота, подумать, не ожидая телеграммы из Севастополя. Никакая другая инстанция не должна была заботиться о защитниках Севастополя так, как Главный морской штаб под руководством наркома. Ни оперативное подчинение флота Северо-Кавказскому направлению, ни руководство Севастопольским оборонительным районом (через главкома направления или непосредственно со стороны Ставки) — ничто не освобождало от ответственности нас, флотских руководителей в Москве. И меньше всего следует упрекать в непредусмотрительности местное командование, которому была дана директива драться до последней возможности. Военные советы Черноморского флота и Приморской армии со своими штабами в обстановке напряженных боев не могли заранее заниматься разработкой плана эвакуации. Все их внимание было сосредоточено на отражении атак врага».

В критической обстановке два высших военачальника предали своих бойцов. Этот поступок надо рассматривать как бегство с театра военных действий. С петровских времен в Морском (а затем и в Корабельном) уставе записано: «Командир покидает корабль последним». В русской военной истории трудно найти примеры, когда командиры первыми покидали свой корабль (или войска). В период первой обороны Севастополя в 1854 — 1855 гг. ни один из адмиралов и генералов не оставил свои войска. Даже фельдмаршал Паулюс не покинул обреченные на гибель и плен свои войска под Сталинградом, он разделил их участь.

6

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Видимо, не в моде у советских военачальников были заветы выдающегося русского полководца генералиссимуса А. В. Суворова: «Кого бы я на себя не подвиг, мне солдат дороже себя». Этот полководец всегда делил с солдатами тяготы службы, особенно в минуты опасности. Окажись он в подобной ситуации, решение, без сомнения, было бы другим!

Сдачу в плен более 80 тысяч бойцов правительство отметило «достойно». В 1958 г. адмирал Ф. С. Октябрьский получил звание Героя Советского Союза, стал почетным гражданином Севастополя; его именем назвали боевой корабль, учебный отряд Черноморского флота, улицу...  Генерал армии И. Е. Петров в 1945 г, стал Героем Советского Союза, был награжден пятью орденами Ленина, двумя полководческими орденами... 

В конце ХХ в. о севастопольской катастрофе, кажется, забыли совсем. В «Календаре памятных дат Российской военной истории», изданном в 1999 г. Российским государственным историко-культурным центром при Правительстве Российской Федерации,  можно прочитать: «03.07.1942 г. После 250-дневной обороны Севастополь оставлен советскими войсками. За время обороны 54 защитника города удостоены звания Героя Советского Союза».

   Эвакуация, которой не было !!!

В 2003 году  вышла книга автора Т. Дроговоз под названием «Большой флот страны советов», в которой автор  излагает  события последних дней  защиты Севастополя и свои взгляды на «эвакуацию» наших войск из Крыма на Кавказ  в июне-июле 1942 года. 

«Официальные советские источники сообщают следующее:

«3 июля 1942 г. советские войска, по приказу Ставки Верховного Главнокомандования оставили Севастополь и были эвакуированы морем... Чтобы не дать противнику возможности помешать эвакуации, части прикрытия в районе Севастополя и на Херсонесском полуострове сдерживали наступление врага, а тем временем по ночам производилась посадка на корабли».

 

В действительности эвакуация Севастополя никогда не планировалась, а 30 июня, после занятия противником Корабельной Стороны, стала просто невозможной. Поэтому в ночь на 1 июля, после доклада вице-адмирала Ф.С. Октябрьского в Ставку о том, что все возможности обороны исчерпаны, несколько транспортных самолетов, а также подводные лодки Л-23 и Щ-209 вывезли с мыса Херсонес высших командиров и комиссаров Севастопольского укрепрайона.

 

Это были генерал И.Е, Петров и штаб Сев. УР, командиры дивизий, командование флота, партийное руководство, сотрудники НКВД (всего 498 человек) плюс к ним три тонны секретных документов и драгоценностей. Той же ночью отплыли все имевшиеся под рукой исправные плавсредства. Они доставили в кавказские порты еще 304 человека, которые были взяты на борт по специальному списку.

 

Генералы и старшие офицеры, это и есть «эвакуированные войска», а партийно-советские руководители и члены их семей — «население»! Всего 802 человека. Остальные и те, кто продолжал сражаться в периметре обороны, и раненые в подвалах и штольнях, и местные жители — все были брошены. Утром 1 июля улетели в Анапу последние 18 исправных самолетов, а две тысячи человек наземного персонала отправились в окопы.

 

Командование всеми войсками в Севастополе генерал И.Е. Петров и адмирал Ф.С. Октябрьский поручили командиру 109-й стрелковой дивизии, генерал-майору П.Г. Новикову. Выбор пал на него потому, что по своей национальности он являлся крымским татарином, жалеть его явно не стоило. Генерал Новиков получил издевательский приказ: «сражаться до последней возможности, после чего... пробиваться в горы, к партизанам»!

 

В ночь на 2 июля к мысу Херсонес прибыли 2 тральщика, 2 подводные лодки и 5 катеров-охотников типа «МО». Они вывезли еще 650 человек. Больше никакие корабли не приходили. В течение трех дней (2 — 4 июля) на малых судах, а также на шлюпках, разъездных катерах, даже на плотах и автомобильных камерах самостоятельно выбрались из осажденного города еще примерно 3000 человек. Часть из них (около 250 человек) перехватили вражеские катера, часть подобрали советские подводные лодки, многие погибли в море, около двух тысяч достигли Кавказского берега.

 

Организованное сопротивление продолжалось до 4-го июля, отдельные группы бойцов дрались до 9 — 10 июля. Но «прорваться в далекие горы» не удалось никому. Основная часть защитников Севастополя попала в плен. Это примерно 90 тысяч солдат, матросов и командиров (более 30 тысяч из них составляли бойцы Приморской армии, ранее защищавшей Одессу).

 

Для утешения советских граждан и ради подъема морального духа Красной Армии Совинформбюро передало по радио, опубликовало в газетах и листовках следующее сообщение: «Зa этот короткий период немцы потеряли под Севастополем до 150 тысяч солдат и офицеров, из них не менее 60 тысяч убитыми, более 250 танков, до 250 орудий. В воздушных боях над городом сбито более 300 немецких самолетов. За все 8 месяцев обороны Севастополя враг потерял до 300 тысяч солдат убитыми и ранеными. В боях за Севастополь немецкие войска понесли огромные потери, приобрели же — руины... Никаких трофеев, ценностей или военного имущества врагу захватить не удалось».

 

В этом сообщении все ложь. За все время осады немцы и румыны потеряли убитыми и ранеными 24110 человек (а не 300 тысяч). В составе германской 11-й армии генерала Эриха фон Манштейна, воевавшей в Крыму в 1941— 42 гг., не было ни одного танка. Так что 250 «подбитых немецких танков» информаторы-пропагандисты просто придумали.

 

В то же время потери войск Севастопольского УР за 8 месяцев обороны составили более 200 тысяч солдат и офицеров (из них около 157 тысяч безвозвратно); к ним надо прибавить 90 тысяч взятых немцами в плен. В захваченном Севастополе немцам достались в качестве трофеев 758 исправных минометов, 622 орудия, 26 танков.

 

Черноморский флот потерял в Севастополе и возле негo от авиабомб и на минах легкий крейсер «Червона Украина», 4 эсминца («Безупречный», «Быстрый», «Свободный», «Совершенный»), 2 подводные лодки (С-32, Щ-214), ряд малых боевых кораблей и катеров. Подводные лодки А-1 и Д-6 взорвали в Севастополе свои экипажи. Кроме того, погибли 4 больших транспорта (теплоход «Грузия» и другие).

 

Никакой эвакуации Севастополя не было. Все, что написано об этом в книгах советского периода, от начала и до конца является откровенной ложью. Более того, героических защитников Севастополя Сталин и его бездарные генералы сначала предали, бросив на произвол судьбы, а затем опозорили, объявив их самих предателями (в полном соответствии с указанием вождя: «у нас нет военнопленных»).

 

Я специально поместил в настоящую статью выдержки из других произведений и не хочу комментировать  мнение  вышеупомянутых авторов, пусть это сделает сам читатель.

 

Бог им судья ….

 

Завершая  эту очень сложную для понимания  тему,  необходимо признать, что авторы различных публикаций, появившихся в последнее время,  особенно в российской мемуарной и военно-исторической  литературе,  пользуются  рассекреченными  архивными материалами, находящими  на территории Российской Федерации, доступ к которым  большинству   исследователей не представляется возможным.

 

Вместе с тем,  уважаемые зарубежные и отечественные издательские компании, поместившие такие материалы, естественно, несут ответственность за достоверность информации.

 

          В течение  многих  лет  я  изучаю эту тему и продолжаю открывать для себя все новые и новые  ее страницы, тем более вся послевоенная истории легендарной батареи проходила у меня на глазах.  Промежуточным итогом этой работы должна стать почасовая подробная хроника  последних дней обороны Севастополя и событий на 35 береговой батарее. Скоро читатель ее увидит.   

 

Исследование этой темы настолько меня  увлекло, что мне порой кажется, после войны мальчишкой, войдя в подземную часть 35 ББ,  я до сих пор  не могу оттуда выйти... 

  

 

к.ф.н. писатель В.Иванов