30 сентября исполняется три года с начала нашей операции в Сирии. Военные задачи практически выполнены и основные боевые действия по сути завершены – осталась одна неподконтрольная Дамаску провинция Идлиб, где сосредоточенно несколько десятков тысяч антиасадовских бойцов, как радикального, так и умеренного толка, и курдские регионы на севере Сирии, которые живут в полуавтономном режиме.

Да, в Сирии находится еще пару тысяч американских военных – но никакого практического влияния на ситуацию они оказывать не могут, а их столкновения с сирийскими войсками исключены.



Турецкие военные, контролирующие часть провинции Идлиб, также не могут рассматриваться как военная проблема для России – мы координируем свои действия с турками, и Эрдогану просто нужно оказывать влияние на будущий процесс мирного урегулирования в Сирии. Таким образом, Россия одержала в Сирии победу, пусть еще и не до конца оформленную в военном плане – но если подводить геополитические итоги этих трех лет, то победа России представляется несомненной и выходящей далеко за рамки чисто сирийской кампании.

Потому что Сирия изначально была не просто ареной гражданской войны с элементами внешней интервенции – на ее территории шла борьба за формирование новой расстановки сил на Ближнем Востоке в целом. И как только Россия в 2015 году пришла в Сирию, стало понятно, что ближневосточный пейзаж будет меняться еще быстрее – и в правильную для России сторону.

Нужно напомнить, что почти треть века наша страна была важнейшим игроком на Большом Ближнем Востоке – это пространство от Марокко на западе до Афганистана на востоке. Если восточная часть этого региона – тот же Афганистан и Иран  - традиционно, еще с 19 века, находились в зоне российских интересов, то к западной части региона и, особенно непосредственно к самому Ближнему Востоку (то есть от Египта до Ирака, от Ливана до Йемена) нашу страну Запад не подпускал всеми силами.

И в 19 веке, и в первой половине 20-го – хотя СССР еще до Второй мировой войны установил хорошие отношения со ставшей самостоятельной Саудовской Аравией, все остальные страны региона находились под контролем Великобритании (за исключением Сирии и Ливана, контролировавшимися Францией).

Но после 1945 года начался процесс получения независимости странами региона – и избавления от марионеточных правительств теми из них, кто как Египет, был формально самостоятелен.

В результате уже на рубеже 50-х- 60 годов Ближний Восток представлял из себя революционный регион – к власти в целом ряде стран пришли военные, исповедовавшие арабский социализм. Египет, Ирак, Сирия, Йемен, а если брать Большой Ближний Восток, то к концу 60-х к ним можно было добавить еще и Ливию с Алжиром. Все эти страны, естественно, видели в СССР союзника – как в борьбе с попытками Запада сохранить контроль над регионом, так и в деле построения национальной экономики.

Начиная с 1956 года, когда СССР поддержал Египет в его споре с Англией и Францией за Суэцкий канал, авторитет нашей страны среди арабов начал расти – и достиг своего пика к началу 70-х. Вплоть до конца 80-х СССР оставался одним из двух главных игроков в регионе – наряду с США. Хотя Вашингтон смог в середине 70-х увести от Москвы Египет, все остальные страны сохраняли ориентацию на СССР.

Поддержка Москвой борьбы палестинцев еще больше укрепляла связи арабов с русскими – выставляя ту часть правителей арабского мира, которая ориентировалась на США (в первую очередь монархии Аравийского полуострова во главе с Саудовской Аравией) в неприглядном свете: дружат с американцами, покровителями общего врага всего арабского мира, Израиля.

Неизвестно, как развивалось бы дальше противостояние СССР и США на Ближнем Востоке, если бы не перестройка и крах СССР. Уже при позднем Горбачеве СССР стал уходить из региона – а в начале 1991 года даже дал добро на американскую атаку на Ирак.

Это подорвало доверие арабов к Москве – а последующее исчезновение нашей страны из региона и вовсе позволило тем же американцам ощутить себя полными хозяевами положения. США решили воспользоваться сложившейся ситуацией – и снести всех, кто мешал им. Отсюда и вторжение в Ирак в 2003, да и оккупация Афганистана в 2001. Отсюда и нападение на Ливию в 2011 и попытка использовать арабскую весну для смены власти в других странах региона – в той же Сирии.

Американцам казалось, что вскоре у них в регионе останется только один соперник – Иран, напасть на который он все-таки не решались, как бы не науськивал их на это Израиль.

Но внезапно для США в регион вернулась Россия.

Мы начали возвращение в середине нулевых – сначала осторожно, в меру тогдашних наших сил и необходимости преодолеть недоверие арабов, которые были обижены на то, что «русские их бросили». Восстанавливали политические и военные контакты со старыми союзниками, начинали более активно работать с теми, с кем в советские года вообще не было отношений (с саудитами и Эмиратами).

Ну а после 2011 года, когда в начале «арабской весны» Дмитрий Медведев по собственной глупости сдал Ливию, стало понятно, что Путин возьмется за Ближний Восток по-настоящему. После возвращения в 2012 году в Кремль у него было две главных внешнеполитических задачи  - построение Евразийского экономического союза, то есть реинтеграция постсоветского пространства, и возвращения России на ранее оставленные позиции на Юге и Востоке, то есть пространстве Большого Ближнего Востока.

Понятно, что реинтеграция постсоветских республик была самой важной задачей – и она вылилась в борьбу с Западом за Украину, приведшую к перевороту в Киеве в феврале 2014 года и Крыму.

Но и Ближний Восток не оставался без внимания – в 2015 Россия начала сирийскую операцию. Целью которой было не спасти Асада, а сохранить Сирию. Не просто потому, что она была нашим надежнейшим союзником среди арабов – но в первую очередь для того, чтобы остановить дестабилизацию всего региона, начавшуюся после американского вторжения в Ирак в 2003.

То есть Путин отчетливо продемонстрировал арабам – Америка калечит и стравливает, а Россия лечит и примиряет. Да, вначале через военную силу – но с целью сохранения существующих государств, а не превращения региона, как хотелось того некоторым американским стратегам, в постоянное поле боя и источник хаоса.

Во время начала российской операции американцы пугали Россию тем, что мы увязнем в этой войне, поссоримся с большей частью арабского и исламского мира - потому что выступаем на стороне шиитов, а большинство мусульман в мире это сунниты. Все произошло ровно наоборот – авторитет России в арабском и исламском мире серьезнейшим образом укрепился.

Потому что все увидели, что Москва не бросает своих союзников и умеет добиваться поставленных перед собой целей.

Даже саудиты, которые были категорически против Асада, опасаясь превращения Сирии в иранский протекторат (а в Иране они видят угрозу для своего королевства), стали искать пути сближения с Москвой – за годы нашей операции наследный принц Мухаммед пять раз приезжал к Путину.

Саудиты хотят покупать наши С-300  – чтобы у них было то же, что и у Ирана. Россия помирилась с Катаром, в Москву стал еще чаще приезжать король Иордании, ливийцы упрашивают помочь им с восстановлением единства страны, а полуразваленный и находящийся под американским контролем Ирак даже в этом положении ищет пути возобновления военных и политических связей с Россией. И это не говоря о крепнущих отношениях с Египтом, стратегическом и военном  сотрудничестве с Ираном (скрепленном братством по оружию в Сирии), огромных поставках нашего оружия в Алжир.

Россия не просто вернулась на Ближний Восток – она восстановила свой авторитет в этом регионе. А заодно и во всем 1,5 миллиардном мусульманском мире.

Что, учитывая наши стратегические  отношения с такими же по размеру Китаем и Индией, растущее движение к нам со стороны Латинской Америки и устойчивое налаживание связей с Юго-Восточной Азией, ставит Россию в абсолютно уверенное положение. Ведь кроме них на карте мира остается только Запад со своим «золотым миллиардом». Уже не золотым – да и единого Запада уже нет.

Петр Акопов