Польша перед бурей

Начавшиеся массовые беспорядки в Польше лишь подтвердили тот факт, что отныне от подобных событий не застраховано ни одно государство.

Впрочем, несмотря на наличие определённых оснований, рассуждать о том, в какой мере происходящее в Варшаве и других крупных польских городах является оранжевым сценарием, пока преждевременно.

В любом случае, всё это происходит не на ровном месте.

Что же за проблемы имелись у Польши перед нынешней бурей?

Расколотое общество

Ещё совсем недавно, после очень продолжительной, порой жёсткой и беспринципной избирательной кампании, действующий президент Анджей Дуда победил на президентских выборах в Польше.

Результаты сторон оказались на удивление близкими друг к другу: Дуда получил 51% голосов, его соперник во втором туре выборов, мэр Варшавы Рафал Тшасковский, получил 49%.

Польша оказалась буквально расколотой надвое. Противостоящие друг другу силы сплотились в два непримиримо относящихся друг к другу блока: консерваторов, сторонников национального самоопределения, и либералов, сторонников Брюсселя.

Выборы прошли в два тура. И если в первом разрыв составлял почти 15%, то во втором Анджей Дуда едва не упустил победу из рук из-за мощной солидаризации противников.

И чем всё закончится, не было ясно буквально до последнего.

По ходу выборов выяснилось, что в Польше появились пусть и малочисленные, но сплочённые и довольно агрессивные сообщества леволибералов и либертарианцев, чьи голоса едва не стали решающими.

И в нынешних беспорядках во многом первую скрипку играют именно они.

Впрочем, чисто электоральное большинство консерваторов перед этими событиями подорвано так и не было.

PiS выиграла все выборы с 2018 года

Президентскими выборами заканчивался почти двухлетний избирательный цикл.

Осенью 2018 года он стартовал кампанией местных и региональных выборов, далее продолжился европейскими выборами в мае 2019 года и парламентскими выборами ещё до президентских.

PiS выиграла все эти выборы: не всегда разгромно, но, в конце концов, уверенно. Она проиграла на местных выборах в крупных городах, но смогла расширить свои мандаты в регионах (воеводствах), победив по итоговой сумме.

Партия однозначно выиграла европейские выборы: её представительство в Страсбурге больше, чем у германской ХДС. На парламентских выборах PiS уверенно победила и снова получила абсолютное большинство в сейме.

Оппозиции удалось получить незначительное большинство в Сенате. Но это все её успехи.

Что это означает для польской политики, сегодня можно сказать лишь отчасти. PiS могла бы относительно легко управлять с технической точки зрения. Насколько на это повлияют беспорядки — не вполне ясно. Но ещё до их начала считалось, что решающие конфликты будут происходить не между правительством и оппозицией, а внутри правительственного лагеря.

Вполне возможно формирование фронта между идеологическими сторонниками жёсткой линии, ведущей фигурой которой является министр юстиции Збигнев Зебро, возглавляющий свою небольшую национальную католическую партию, и технократами.

Конфликты между технократами и сторонниками жёсткой линии

Главным лицом технократов является премьер-министр Матеуш Моравецкий, чьё восхождение в партии до сих пор патронировал лично Ярослав Качиньский.

Напряжённость между этими лагерями уже очевидна и, вероятно, усилится.

Размер центробежных сил в правительственном большинстве стал очевиден ещё в преддверии президентских выборов, когда одна из небольших коалиционных партий помешала проведению майских политических кампаний.

Сейчас противоречия стихли, но не исчезли и однозначно получат развитие после беспорядков.

Решающим фактором будет позиция Качиньского, который до сих пор является центральным авторитетом PiS. Но ему больше 70 лет, и говорят, что у него слабое здоровье.

В любом случае, нынешние события повлияют на многое, в т. ч. и на региональные и национальные структуры управления PiS.

Конфликты с Брюсселем и Берлином

Как будут развиваться отношения с Брюсселем и Берлином, также будет зависеть от внутреннего баланса сил в правительственном лагере.

В случае спора о судебной реформе серьёзных уступок ожидать не приходится. Польское правительство считает, что реформы касаются той области управления, вмешиваться в которую европейским чиновникам нечего.

Конституционный суд Польши в его нынешнем составе разделяет эту точку зрения.

Тем не менее, тлеющий конфликт консервативной Варшавы и либерального Брюсселя по очень многим направлениям в любой момент может обостриться: уже давно идут разговоры о том, что ЕС может пойти на увязку финансовой помощи для ликвидации последствий пандемии с политическими условиями.

Польша сделает всё возможное, чтобы не допустить такого развития событий.

С другой стороны, Польша продолжает активно поддерживать всё, что укрепляет оборонное сотрудничество в ЕС, — разумеется, без ослабления роли США и НАТО. При этом она же развивает внутренний рынок.

Ко всему, что связано с единой Европой, Польша вообще подходит крайне прагматично. Сейчас, из-за эпидемиологической ситуации, её политические позиции ослабли. Теперь она один из основных получателей европейского финансирования.

Но пойдёт ли она в связи с этим на уступки? Опять же — всё зависит от исхода нынешних событий.

Немецко-польская история

В отношении Германии (основного европейского игрока) тоже априори серьёзных изменений ожидать не приходится. Разумеется, там не всё так однозначно.

С одной стороны: отличные экономические отношения, глубокие социальные контакты, не в последнюю очередь через диаспору, которая живёт в Германии и, вероятно, является самой большой и самой интегрированной общиной иммигрантов в стране.

С другой: сложные политические отношения, которые могут снова и снова разжигаться разными позициями в вопросах европейской политики и в двусторонних отношениях.

Периодически вспыхивают конфликты, например, по вопросу о большом весе иностранных — не в последнюю очередь немецких — медиа-групп в Польше, и это является серьёзным раздражителем для некоторых частей польского общества.

Разумеется, всё дополнительно омрачено немецко-польской историей. Варшава постоянно напоминает, что во время немецкой оккупации было убито более шести миллионов польских граждан, практически в каждой семье были жертвы.

Это касается и тех, кто в настоящее время занимается политикой: дед жены Дуды, Якуб Корнхойзер, был одним из немногих краковских евреев, переживших Холокост. Брат деда Дуды был замученным гестапо до смерти солдатом Армии Крайовой. Прабабушка по материнской линии была депортирована и умерла в депортации.

Ярослав Качиньский родился в 1949 году в Варшаве, которая была почти полностью стёрта с лица земли немцами. Его отец попал в плен летом 1944 года во время Варшавского восстания; ему удалось спрятаться под трупами расстрелянных товарищей, сбежать из лагеря для интернированных на телеге, запряжённой лошадьми, и скрываться до конца войны.

Немцы же не без основания полагают, что поляки вспоминают всё это лишь с целью получить дополнительный политический профит. Особенно в свете явных амбиций Варшавы с той целью, чтобы стать ещё одним центром силы в ЕС, отодвинув в сторону Германию (как минимум в Восточной Европе). Это порождает ещё один тлеющий конфликт, наличие которого никак не укрепило позиции поляков перед началом нынешних беспорядков.

Говорить о белорусском и тем более российском направлении польской политики я полагаю излишним — там всё более чем очевидно.

По итогу констатировать можно следующее: к происходящему сейчас в стране взрыву насилия Польша подошла с целым рядом конфликтных ситуаций, как внутри собственного общества, так и в рамках Евросоюза.

По большому счёту, непорядок там намечался по очень многим направлениям. Нельзя не отметить, что несмотря на это, у польского государства и польского общества в целом довольно высокий запас и прочности, и стабильности. Будет ли он подорван, и насколько?