Интересное событие, а стихи здесь будут?

Интересное событие, а стихи здесь будут?

Хорошо.  Я  добавлю своё стихотворение, прозвучавшее на открытии.

Лист бумаги - океан безбрежный,

На котором, почему-то, догадайтесь сами - 

Он рисует девушку, с глазами нежными,

С заколдованными волосами.

Завитки их изящно на плечи легли,

Их развеял невидимый ветер...

Если б кому-то улыбнуться могли

Губы алые эти!

Пусть в красавиц влюбляются эти и те,

С красотой такой - это несложно.

Мне хотелось бы стать нарисованной на холсте

Кистью Адеева, художника...

to Ольга Андреева:  Спасибо за стихи, почти по-маяковски...

Твой вид беспечный и ленивый

Я созерцать люблю, когда

Твоих мерцаний переливы

Дрожат, как дальняя звезда.

Люблю кочующие волны

Благоухающих кудрей,

Что благовоний едких полны

И черной синевы морей.

Как челн, зарею окрыленный,

Вдруг распускает паруса,

Мой дух, мечтою умиленный,

Вдруг улетает в небеса.

Вот понравилось...

Евгений Евтушенко "Одиночество"

...

Уже как будто в новом был капкане я,

но вырвался,

на нем оставив шерсть.

Я вырвался!

Ты спереди, пустынная

свобода…

А на черта ты нужна!

Ты милая,

но ты же и постылая,

как нелюбимая и верная жена.

А ты, любимая?

Как поживаешь ты?

Избавилась ли ты от суеты;

И чьи сейчас глаза твои раскосые

и плечи твои белые роскошные?

Ты думаешь, что я, наверно, мщу,

что я сейчас в такси куда-то мчу,

но если я и мчу,

то где мне высадиться?

Ведь все равно мне от тебя не высвободиться!

Со мною женщины в себя уходят,

чувствуя,

что мне они сейчас такие чуждые.

На их коленях головой лежу,

но я не им —

тебе принадлежу…

А вот недавно был я у одной

в невзрачном домике на улице Сенной.

Пальто повесил я на жалкие рога.

Под однобокой елкой

с лампочками тускленькими,

посвечивая беленькими туфельками,

сидела женщина,

как девочка, строга.

Мне было так легко разрешено

приехать,

что я был самоуверен

и слишком упоенно современен —

я не цветы привез ей,

а вино.

Но оказалось все —

куда сложней…

Она молчала,

и совсем сиротски

две капельки прозрачных —

две сережки

мерцали в мочках розовых у ней.

И, как больная, глядя так невнятно

И, поднявши тело детское свое,

сказала глухо:

«Уходи…

Не надо…

Я вижу —

ты не мой,

а ты — ее…»