Прочитала заметку о 90-летии со дня рождения поэта Э.А. Асадова, чья военная биография была связана и с Севастополем.

Вспомнилось знакомство с ним в 1994 году на Сапун-горе. Изумило, что человек в темных очках без посторонней помощи безошибочно сориентировался на многолюдной площадке близ здания диорамы, уверенно прошел к выставке военной техники, подошел к реактивной установке М-13 – легендарной «катюше» и стал слева от кабины грузовика. На мой вопрос пояснил: «Здесь полагалось находиться командиру во время боя».

Затем, во время обстоятельной беседы в гостинице «Украина» Эдуард Аркадьевич рассказал о том, как легендарные «катюши» уже в первых сражениях неожиданно открыли бойцам «странные законы баллистики».

Если у обычных ствольных орудий вероятность поражения цели существенно снижалась с дальностью, то у «катюш», напротив, чем дальше оказывалась цель, тем меньшим было рассеивание снарядов и точнее – попадание.

Этот эпизод показался особо символичным. Может быть, и на многие проблемы нынешнего бытия есть смысл взглянуть взором героя минувшей войны? И увидеть из огненных сороковых в тумане сиюминутных проблем курс в достойное будущее нашего Отечества.

Но в те давние годы Эдуард Асадов, конечно, не мог предположить, что его фронтовой путь пройдет по трем будущим городам-героям – Ленинграду, Новороссийску и Севастополю, и самым памятным из них окажется Севастополь. Как в песне: «Веселья час и боль разлуки хочу делить с тобой всегда, давай пожмем друг другу руки – и в дальний путь, на долгие года…».

Почти сразу после выпускного вечера в 38-й московской школе выпускник-доброволец напевал эти слова под стук колес поезда, увозящего его на фронт. 4-й полк гвардейских минометов первого формирования, куда попал Асадов, был направлен под Харьков. Затем выделенный из полка 50-й отдельный артдивизион передислоцировался под Ленинград – в пору яростного наступления врага. Бои шли близ Шлиссельбурга, станции Мга, сел Вороново и Синявино. Гвардии младший сержант Асадов подсчитал, что на счету только его «катюши» за первую военную зиму оказалось 318 залпов, и каждый бил огненным дождем мощных снарядов.

Думал ли он в те минуты, что много лет спустя приедет сюда с творческой группой Центрального телевидения в качестве главного героя документального фильма «Эдуард Асадов: сражаюсь, верую, люблю». Ему расскажут, что в Синявино установлено триста гранитных плит – по числу довоенных домов, сметенных военным смерчем с лица земли. В том катаклизме чудом уцелел лишь журчащий внизу под горкой ручеек с обжигающе холодной водой, которую поэт будет пить из походной кружки, висящей рядом с медной мемориальной табличкой «В память о тех, кто здесь погиб».

Асадов тогда выжил. И зимой 1942-го был направлен в Омское офицерское училище, где с учетом фронтовых «университетов» курс наук спрессовали в полгода с ежедневными 18-ю часами занятий и тремя-четырьмя экзаменами в день на завершающем этапе. Адская гонка не исключала качества: даже единственная тройка на экзамене автоматически лишала курсанта офицерского звания. Успевая помогать еще двум «лбам» (сам погибай, а товарища выручай), Асадов сдал все предметы на «отлично», вскоре подтвердив оценки в боях на Северо-Кавказском фронте – при освобождении Новороссийска – будущего города-героя. «Только я не герой», – отшучивался поэт. Да, персонального «звездопада» тогда не было, да и думалось не о наградах, а о том, чтобы война неудержимо покатилась на Запад.

В сентябре 1943 года гвардии лейтенант Асадов в составе 30-й артминометной бригады 2-й гвардейской армии шел с боями по Украине, освобождая Запорожье, Мелитополь, Асканию-Нову, и далее – Крым, где давали залпы по Армянску более мощными 100-килограммовыми снарядами реактивных установок М-30, уже называемых не «катюшами», а «иванами грозными».

На Ишуньских позициях командующий артиллерией 2-й гвардейской армии генерал-майор Иван Семенович Стрельбицкий (по мнению бойцов, «истинный артиллерийский бог») особо отметил мастерство молодого комбата, и, вернувшись в штаб, уточнил фамилию по рации. В треске помех расслышал фамилию Асадов как Осадчий – так и запомнил. Вспомнил 4 мая 1944 года, когда в подробностях узнал о подвиге комбата. Долгие годы мечтал найти поэта, способного увековечить этот подвиг…

В тот день, накануне решающего штурма Сапун-горы основными силами 4-го Украинского фронта 2-я гвардейская армия осуществляла вспомогательный удар со стороны Мекензиевых гор. Вечером 3 мая батарею Асадова, дислоцированную в Бельбекской долине, разнесло после сильнейшего вражеского залпа. Уцелевшие снаряды комбат распорядился доставить на соседнюю батарею старшего лейтенанта Ульянова. Грузили трехтонный ЗИС-5 всю ночь, в путь двинулись на рассвете. Солнце померкло в огне и дыму обстрела, и Асадов пошел впереди машины, ориентируясь на дальний неясный силуэт Севастополя. Его-то и увидел в последний раз, когда перед глазами взметнулся столб огня…

Наскоро перевязанный водителем матросом Акуловым, комбат категорически приказал ему следовать по маршруту. В кабине, превозмогая боль, думал о том, проскочит ли машина наиболее опасный участок: сумеет ли водитель буквально на одном колесе объехать огромный камень вне зоны видимости врага или рискнет обойти его под шквальным огнем с противоположной стороны… Помнил он и прибытие на батарею, и радостные слова Ульянова: «Ну, Асадов, молодец…» (боеприпасы там были на исходе). А вот залпа уже не услышал: потерял сознание. Видимо, тогда товарищи подумали, что вряд ли комбат выживет. Он выжил. Позже в госпитале узнал, что именно этот залп ознаменовал наступление 2-й гвардейской армии на Севастополь.

История эта получила неожиданное продолжение в 60-е годы, когда глубокой ночью в квартире Асадова раздался телефонный звонок Ивана Семеновича Стрельбицкого. Он рассказал, что купил книгу стихов и понял, что нашел, наконец, достойного поэта: «…Так вот, уважаемый Эдуард Аркадьевич, хочу рассказать о вашем ровеснике – молодом офицере Осадчем, погибшем при освобождении Севастополя, я до сих пор помню о его подвиге». Поистине мир тесен: оказалось, что жили боевые друзья недалеко друг от друга, и через полчаса уже сидели рядом…

Жизнеутверждающая, пронизанная чистотой чувств и особой доверительностью, поэзия Асадова нашла отклик в сердцах миллионов читателей. Традицией стали творческие встречи. Одна из них, состоявшаяся в 1961 году во дворце культуры МГУ, подарила Эдуарду Асадову знакомство с актрисой Москонцерта Галиной Разумовской, тоже знавшей о войне не понаслышке: выступала во фронтовых концертных бригадах. С тех пор Эдуард Аркадьевич и Галина Валентиновна шли по жизни рука об руку. Вдвоем приезжали и в Севастополь.

Мы беседовали незадолго до торжеств, посвященных очередной дате освобождения Севастополя. «Но как тяжело перейти Рубикон, чтоб Именем стала фамилия», – цитировал Эдуард Аркадьевич Николая Доризо, подчеркивая, что именно 60-е годы дали целое созвездие имен людей, усвоивших уроки патриотизма в суровых испытаниях.

Особо Эдуард Аркадьевич подчеркивал, что для представителей всех народов СССР не было выше судьбы единого Отечества. Вспоминал моряков разных национальностей, дружно кричавших в атаках под Ленинградом и Севастополем не «Ура!», а «Полундра!».

Своего ленинградского командира полковника Николая Никитовича Лянь-Куня, отцом которого был китаец, матерью – еврейка, а сын был записан в паспорте русским. Да и сам Эдуард Асадов родился в Туркмении, рос в Свердловске, уходил на фронт из Москвы, бился с врагом не отдельно за Россию и Украину, а за единую Родину – по традиции, шедшей из глубины веков от запорожских казаков, которые, если вспомнить «Тараса Бульбу», считали за честь умереть за святую Русь. Не было выше судьбы, чем судьба Отечества, и для деда Эдуарда Асадова по матери – Ивана Калустовича Курдова, секретаря-переписчика Н. Чернышевского в Астрахани, революционного демократа…

И все время в гостиничном номере звонил телефон, и выяснялось, что поэта поздравляли с наступающим Днем Победы не только давние друзья, но и незнакомые люди. Узнавали Эдуарда Аркадьевича и во время шествия в колонне ветеранов, и удержать все протягиваемые букеты цветов им с Галиной Валентиновной не хватало рук. А слыша возгласы: «Ура Асадову!», «Спасибо, поэт, за наш Севастополь!», он радовался тому, что севастопольцы всех поколений чувствовали в нем родственную душу.

Эдуарда Аркадьевича Асадова не стало в год 60-летия его подвига – в 2004 году. Но память о нем жива. В центральной городской библиотеке имени Л.Н. Толстого бережно хранятся более тридцати книг с автографами поэта. Еще при жизни он успел передать сюда и «главную книгу жизни» – документальную повесть «У собственного сердца» о том, что сердцем сроднился с Севастополем. Это не метафора. В завещании Эдуард Аркадьевич просил захоронить его сердце на Сапун-горе.

И хотя это завещание не выполнено до буквы, сердце воина-патриота никогда не перестанет биться в унисон с Севастополем и всем Отечеством, в борьбу за которое он внес и свой победный залп...

Ольга СИГАЧЕВА