16 марта 2014 года на полуострове состоялся исторический референдум, по итогам которого 18 марта 2014 года в состав Российской Федерации были включены два новых субъекта – город федерального значения Севастополь и Республика Крым.

Вспоминая сейчас события Русской весны, к ней часто прилагают термин революция. Но уместен вопрос – почему революция принесла быструю, практически бескровную победу и вхождение в состав России Севастополю и Крыму, но не Донецку и Луганску, а тем более Харькову, Одессе, Николаеву и Днепропетровску? Ведь и народные митинги и там в марте 2014 года кипели, собирая десятки тысяч человек, люди брали штурмом здания СБУ и областных государственных администраций, выбирали «народных мэров».

Чем объясняется победа в Севастополе и поражение в близкой к нему по духу Одессе, где так же в нулевые годы яростно и массово протестовали против захода кораблей НАТО?

В данном случае многими оказалась недооценена роль легитимности органов власти, равно как и самой природы этого понятия.

Почему как рядовые граждане, так и иерархически выстроенные органы власти подчиняются каким-то людям, признавая их законным руководством? И почему недостаточно просто ворваться в кабинет действующих высших чиновников и сесть в их кресла, чтобы к тебе перешла их власть?

Вплоть до XVIII – XIX веков легитимность власти исходила от права наследования трона членами королевских и царских династий. Например, когда в ночь с 11 на 12 (по новому стилю 23 на 24 марта) 1801 года заговорщики убили в петербургском Михайловском замке императора всероссийского Павла I, они возвели на трон его сына Александра – и страна признала нового монарха и спокойно продолжила жить дальше. А вот если бы, например, лидер заговорщиков граф Петр Пален провозгласил бы себя императором, и население, и Церковь, и армия отказали бы ему в признании как самозванцу – ведь он не был членом династии Романовых и не имел с ними даже какого-то кровного родства.

Европейские революции 1848 года ввели новое понятие легитимности власти, которое существует в большинстве стран мира до сих пор – на основе демократических выборов. Да, выборы часто подтасовывают, в банановых республиках диктаторы прикрывают ими свою авторитарную власть, отсиживая срок за сроком, но все-таки выборы нужны всем для легитимизации своего пребывания у власти, иначе большая часть мирового населения и истеблишмента отвернется от тебя как от презренного тирана.

Что произошло в конце февраля 2014 года в Севастополе? Граждане не просто избрали 23 февраля 2014 года на многотысячном митинге «народного мэра» (этот пост не давал еще легитимности), но после сложения полномочий главой украинской администрации настояли, чтобы исполняющий обязанности главы Севастопольской городской государственной администрации Федор Рубанов передал управление Алексею Чалому, а депутаты Горсовета - назначили его руководить особой, специально созданной для управления городом структурой - Координационным советом. 

«Народный мэр» отныне не только опирался на поддержку революционной улицы, но и занял верхушку городской вертикали власти, обретя легитимность и возможность распоряжаться бюджетом, давать указания городским службам, взаимодействовать с силовыми структурами, издавать нормативные акты – и в том числе о независимости от Украины и вхождении в состав России.

В этом качественная разница происходившего в Севастополе и других уголках тогдашней Украины, включая крымские Керчь (где 22 февраля 2014 года люди также массово вышли на площадь против победившего в Киеве Евромайдана), Ялту и Симферополь. В Керчи все ограничилось стихийным протестом, который неизбежно бы со временем спал и был бы подавлен силой из Киева, как это произошло в Харькове или Одессе.

В Симферополе ситуация сложилась так, что несмотря на абсолютное преобладание на полуострове русского населения, депутаты Верховного Совета Автономной Республики Крым – коммунисты, «регионалы» и прочие – разбежались по своим углам, оценивая ситуацию и пытаясь выторговать что-то для себя от Аксенова или от Турчинова, кто даст больше.

Сергей Аксенов/Российская газета

В итоге 27 февраля 2014 года, как рассказал 1 февраля 2015 года в интервью «Патриот-ТВ» участник тех событий Игорь Стрелков, «вежливым людям» пришлось не очень вежливо принудительно согнать депутатов в зал заседаний и заставить проголосовать за смену власти в республике, избрав Аксенова новым председателем Совета министров. Времени уже не было – накануне здание Верховного Совета едва не захватили тысячи крымских татар, свезенных в Симферополь меджлисом*.

И лишь получив путем голосования народных избранников легитимность, Аксенов смог переподчинить себе крымских силовиков и повести полуостров в Россию.

Еще хуже было в других крупных городах тогдашнего Юго-Востока Украины. Чаще всего тысячи людей, выходивших на площади, не шли даже бесконечных митингов. Иногда они захватывали здания областных государственных администраций – как, например, в Харькове 1 марта и 7 апреля 2014 года. Но власть, как я уже объяснял, это не кабинеты. Поэтому их вскоре оттуда выбивали, а контроль за городской жизнью так и оставался в руках действующей вертикали власти, избранной ранее, и вскоре подчиненной Киевом – сначала путем назначения с 2 марта 2014 года губернаторов, затем силой (разгон лагерей Антимайдана в Николаеве, Харькове и Одессе в течение апреля – мая 2014-го), а затем уже после избрания 25 мая 2014 года нового легитимного президента Петра Порошенко.

В том же Луганске вооруженный отряд Валерия Болотова захватил 8 апреля 2014 года здание Управления СБУ в Луганской области, окопался там и сидел как в осаде, ожидая штурма и не пытаясь подчинить себе легитимные органы города и области.

Наиболее благоприятно ситуация первоначально складывалась в Донецке, где с начала 1990-х годов существовало мощное автономистское движение. В том же 1994 году, когда в Республике Крым на президентских выборах победил кандидат от блока «Россия» Юрий Мешков (годом позже Киев силовым путем снял его с поста и преобразовал Республику Крым в Автономную Республику Крым), на референдуме в Донецкой и Луганской областях большинство жителей проголосовало за федеральное устройство Украины со вторым государственным русским языком и интеграцию страны в СНГ.

Проректор Донецкого университета Татьяна Мармазова опубликовала на днях на сайте ukraina.ru интересные воспоминания о событиях 1 марта 2014 года, в которых активно участвовала, будучи тогда еще и депутатом Донецкого городского совета:

«Митингующие требовали от Донецкого городского головы проведение референдума. Тогда я стала уговаривать Александра Алексеевича (Лукьянченко, Донецкого городского голову. – Авт.) собрать внеочередную сессию. Коллеги эту идею поддержали… Депутаты Донецкого городского совета съехались буквально за час. Никому ничего особо объяснять не приходилось, все понимали важность и ответственность момента. Сессия прошла довольно быстро. Единогласно было принято решение поддержать народную инициативу о проведении референдума о судьбе Донбасса, обратиться к депутатам Донецкого областного совета с требованием принять соответствующее решение. Отдельным пунктом было провозглашено, что стратегическим партнером Донбасса является Российская Федерация. Потом Александр Лукьянченко и секретарь горсовета Сергей Богачев поехали к зданию ОГА и объявили митингующим принятое решения».

Но дальше начавшийся процесс легитимной смены власти забуксовал благодаря избранному в тот же день на митинге «народным губернатором Донбасса» Павлу Губареву.

Как с горечью вспоминает Мармазова: «Руководство Донецкого городского совета начало апеллировать к областному совету о принятии такого решения для всей Донецкой области. Но у областных депутатов не получилось сформулировать свое отношение к этому, из сессионного зала они были изгнаны «народным губернатором» Павлом Губаревым и его сторонниками, присутствовавшими на сессии. На вопрос, успели ли проголосовать депутаты областного совета за проведение референдума, я от некоторых из них, живущих и работающих в ДНР, как и от самого Павла Губарева, слышала совершенно противоречивые ответы. Можно констатировать только следующее: легитимная власть не справилась с политической ответственностью и фактически самоустранилась от руководства регионом».

Мне представляется, что причиной этому был бэкграунд Губарева, в 1999 году в возрасте 16 лет вступившего в ряды донецкого отделения Русского национального единства (РНЕ)* и ездившего на сборы этой праворадикальной организации в России. Известна и фотография Губарева в форме РНЕ вместе с членами белгородского отделения организации, датированная 2003 годом. То есть период пребывания в рядах баркашовцев занял все время формирования молодого человека как личности. Сам Губарев позже с гордостью заявлял: «РНЕ вызывает в нас лишь искреннюю благодарность. Без тех сборов не было бы нынешнего Павла Губарева, народного губернатора Донбасса».

Так вот, РНЕ подчеркнуто культивировала ненависть к демократии и формировала военизированные отряды в черной униформе, обещая однажды прийти к власти, правда, непонятно каким путем. Любые выборы ее кандидаты игнорировали как «фарс» либо же терпели на них поражения из-за пренебрежения к легитимным институтам власти.

В 2014 году Губареву и его соратникам из «Русской православной армии», державшим тогда прямую связь с живущим в Подмосковье престарелым Александром Баркашовым, удалось реализовать свои давние мечты. Они заняли здание Управления СБУ в Донецкой области, взяли оружие из ее арсеналов, создали боевые отряды (по факту не очень многочисленные), стояли на блокпостах в камуфляже и балаклавах… Но легитимной власти не только не создали, но и умудрились разогнать совет депутатов Донецкой области (вместо того, чтобы заставить его проголосовать за смену власти) и оставили действовать местные органы власти (включая полицию!), подчинявшиеся Киеву. «Когда мы вошли в Донецк – всё там было замечательно. Сидел киевский мэр, УВД по-прежнему подчинялось Киеву – двоевластие классическое», – вспоминал Стрелков 20 ноября 2014 года в интервью газете «Завтра».

Не то что легитимной, но даже единой реальной власти не то что в Донецкой области, а даже в Донецке не существовало.

«Сил там было крайне мало, они были раздроблены, разбросаны, никто никому не подчинялся: отдельно была «Русская православная армия», отдельно – батальон «Восток», отдельно – «Оплот». Каждый отряд оборонял свой район, единого управления не было», – описывают ситуацию в Донецке вошедший туда с бойцами Славянской бригады 6 июля 2014 года Стрелков. Аналогичную ситуацию описывал 17 июня 2014 года в американском журнале Foreign Policy и побывавший в Донецке журналист Алек Лун. А уж по области каждый более-менее крупный город контролировал свой полевой командир с личной «армией» или «бригадой».

Не было и единого политического руководства. Дико прозвучит, но 29 мая 2014 года назначенному премьер-министром Донецкой народной республики Александру Бородаю пришлось путем применения вооруженной силы батальона «Восток» изгонять Губарева с его сторонниками из здания Донецкой областной государственной администрации (вплоть до нацеленных на здание зенитных орудий), откуда «народный губернатор» перебрался в контролируемое «Русской православной армией» здание донецкого СБУ.

Понять, кто реально руководит в Донецке или Луганске, несколько месяцев было реально крайне сложно. Самые разные люди провозглашали себя кто «народным губернатором Донбасса», кто главой «Луганского Сопротивления», кто еще кем. Кого-то одного, контролирующего ситуацию, причем легитимного, подчинившего себе органы местной власти и правоохранительные структуры, не существовало. С кем и кому было вести диалог Москве? Позже ей самой пришлось принудительно наводить там порядок.

Но драгоценное время было упущено. Избранного (с явным нарушением Конституции) исполняющим обязанности президента Турчинова сменил легитимно избранный Порошенко, новая власть подчинила себе за несколько прошедших с момента переворота силовиков и подавила «русскую весну» на Юго-Востоке, а затем бросила на Донбасс армию, Национальную гвардию и добровольческие батальоны.

Владислав Мальцев

* Организации запрещены в России.



По заказу БФ "35-я Береговая Батарея"