Турция выстрадала современное общество и политический режим современного типа

Сравнивать стамбульские протесты с "болотными", Эрдогана с Путиным, да и вообще всю турецкую ситуацию с российской — это как-то самонадеянно. У турецкого общества гораздо больше политического опыта, чем у нашего, поэтому и спор там куда серьезнее.

 Понятно, что жителям Москвы и Петербурга приятно думать, что в Турции сейчас повторяется наш 2011-й. Это почему-то утешает. Даже несмотря на то, что самые проницательные наши интеллектуалы предсказывают: финал у них будет такой же, как и у нас.

 На самом деле, сходство не особенно велико даже внешне. Российские протесты не то что сейчас, но и на своем пике были безобидными шествиями политически неискушенной столичной интеллигенции, подавляющее большинство которой хотело лишь привлечь к себе внимание властей. Зловещую окраску этим скромным событиям придал Кремль, который, вместо того, чтобы похвалить и приласкать этих людей, принялся их ожесточенно травить и преследовать.

 Что же до Турции, то митинги против ликвидации стамбульского сквера почти немедленно перешли в массовые антиправительственные акции по всей стране. Это совсем другой масштаб, другая энергия и другой уровень осмысления ситуации обеими сторонами спора.

 Именно так там и должно быть. В смысле политической искушенности, турецкое общество опережает наше на эпоху. Дело даже не в том, что первый турецкий парламент был созван, а затем и разогнан султаном Абдул-Хамидом еще в 1877 году, когда в нашей стране человек, рискнувший публично рассуждать о перспективах парламентаризма, мог загреметь на много лет. Это, в конце концов, давняя история, хотя и поучительная. Куда важнее, что ныне живущие поколения турок сложились как граждане в атмосфере если не демократии, то ожесточенной политической конкуренции, повидали череду смен власти и переворотов, привыкли к высокому градусу идейных конфликтов и считают для себя нормальным в этих конфликтах так или иначе участвовать.

 Сегодняшней Турции вообще есть, что предъявить. Самая европеизированная из мусульманских стран и самая развитая исламская страна из тех, в которых нет нефти. 16-я экономика в мире: ее ВВП, вычисленный по паритету покупательной способности, составил $1,12 трлн в 2012 году. Это лишь в два с небольшим раза меньше российского. А в расчете на душу населения ($15,0 тыс.) турецкий ВВП лишь немного уступает нашему ($17,7 тыс.) и превосходит подушевой ВВП в двух государствах-членах Евросоюза –Болгарии ($14,2 тыс.) и Румынии ($12,8 тыс.).

 До недавних пор Турция считалась наглядным опровержением двух мифов — о том, что в мусульманской стране не может существовать последовательно светский политический режим, и о том, что мусульманская страна без нефти неспособна быстро развиваться. Но если смотреть внимательнее, да еще и брать в расчет события последнего времени, то окажется, что картина с этими "опровергнутыми мифами" гораздо богаче, чем принято было думать.

 Мало какая из незападных стран может похвастать таким прочным фундаментом, подведенным под режим. В этом году Турецкой республике исполняется 90 лет. Она была провозглашена осенью 1923-го, и тогда же Мустафа Кемаль (позднее получивший фамилию Ататюрк – "Отец турок") стал ее президентом. Ататюрк правил всего 15 лет, и мощнейший его культ, который сохраняется в Турции по сей день, говорит, что он не был банальным диктатором, которого мгновенно перестают почитать после смерти или свержения.

 Строительство первого в истории и до сих пор самого последовательного светского государства в исламской стране меньше всего было похоже на идиллию. Отделение светского образования от религиозного, а гражданского и военного чиновничества от духовенства; замена арабского шрифта на латиницу, мусульманской одежды на европейскую, шариатских судов на суды западного образца — все это насаждалось стремительно и железной рукой, без излишних консультаций с людьми, с помощью репрессий. То, что и сегодня большинство турок продолжает относиться к Ататюрку с огромным почтением – секрет народной души и доказательство того, как хорошо он ориентировался в самых сокровенных ее глубинах.

 Потеснив религию, основатель государства сделал светской идеологией вовсе не ценности свободы и демократии, а турецкий национализм. Гарантом этого режима на многие десятилетия вперед стала военно-полицейская машина, спаянная его идеями. Именно она раз за разом свергала правительства, если считала, что они выходят за рамки, поставленные основателем. А гражданской опорой системы был созданный Ататюрком вестернизированный по стилю и националистический по идеологии средний класс нескольких главных городов – чиновники, преподаватели, менеджеры окологосударственных предприятий.

 Сегодняшние демократы-демонстранты на турецких улицах размахивают портретами Ататюрка, но им определенно не понравилось бы жить под его железной, не подлежащей ни критике, ни обсуждению властью — хотя бы она и защитила их от контрнаступления исламистов. Нынешний турецкий спор между "светскими" и "исламскими" только по форме напоминает тот, что происходил 80–90 лет назад, а по существу он уже о другом.

 Исламисты вернулись в политику еще в 1980-х, когда их опорой стали новые жители турецких мегаполисов, миллионами переселявшиеся из городков и деревень анатолийской глубинки. Старый средний класс Стамбула и Анкары, воспитанный в светском духе и привычный к привилегиям, начал отступать перед новым средним классом, набожным, не очень грамотным и обиженным на то, что его третируют.

 А теперь – о популярном еще недавно мнении, будто именно основанный Ататюрком светский, европеизированный режим принес стране хозяйственное процветание. Это как раз миф. Режим Ататюрка и его последователей дал Турции относительный порядок, придал ей светскость и полуевропейский вид, но уж никак не быстрое развитие. Приверженность этого режима к полному государственному контролю над экономикой была несовместима с быстрым хозяйственным ростом.

 Этот ускоренный рост начался только лет 30 назад и был результатом прихода в высшие эшелоны управленцев-исламистов, неожиданно оказавшихся по совместительству либералами в экономике. При этом в идеологической сфере они вели себя довольно аккуратно, притворно присягали на верность заветам Ататюрка, а в моменты, когда они теряли осмотрительность, военные их разгоняли и ставили у власти такие правительства, которые казались им надежными.

 В эту эпоху и начал свою карьеру нынешний харизматический правитель Реджеп Тайип Эрдоган, приобретший в 1990-е годы известность как успешный и популярный мэр Стамбула, смещенный военными с должности и даже отсидевший несколько месяцев в тюрьме.

 До бесконечности так продолжаться, конечно, не могло. К началу нынешнего века опорные структуры старого светского режима выглядели все более старомодными, авторитарными и неадекватными, а их противники-исламисты смотрелись просвещенными и продвинутыми людьми, готовыми править в духе свободы и терпимости. Приблизительно как немецкие демохристиане, тоже религиозные, но вполне демократичные, с которыми их в ту пору было модно сравнивать.

 В 2002-м основанная Эрдоганом исламистская Партия справедливости и развития получила абсолютное большинство в парламенте, в следующем году он стал премьер-министром, и с тех пор правит Турцией.

 Эрдоган быстро стал мировой политической звездой. Знаменосцем чего-то нового, которому, однако, долго не могли дать определенное название. Элегантный, с характерной взвинченной манерой говорить, привычкой публично читать мораль коллегам-правителям и размашисто угрожать тем из них, кто в чем-либо перед ним или его державой провинился, он выглядел символом новейшей Турции – сильной, динамичной, заново себя нашедшей и намеренной всем окружающим преподать уроки демократии, справедливости и прочих добродетелей.

 Экономическая политика Эрдогана была успешной, люди жили все лучше, его партия последние десять лет побеждала на всех выборах и референдумах и впервые получила возможность приступить к поэтапной ликвидации системы Ататюрка. На словах принцип светскости сохранялся, на деле – нет. Критики назвали это "ползучей исламизацией". Началось плавное вытеснение светского духа из школ, судов, армии и, главное, из бытового уклада. Многим туркам это нравилось, но не меньшее число все сильнее возмущалось навязыванием религиозных правил и запретов, которые они не хотели соблюдать. Турция слишком долго смотрела на Европу и только наполовину осталась восточной страной.

 Сохраняя ритуалы почитания Ататюрка, исламисты наносили удары по главному его детищу – светской армии, привыкшей играть роль арбитра в политике. Сотни генералов и старших офицеров были арестованы или уволены из рядов за подлинные или мнимые заговоры против эрдогановского правительства. Чистка силовых и правоохранительных структур подавалась в демократической упаковке, со ссылками на то, что они должны знать свое место и подчиняться гражданским властям. Но на место уволенных назначались вовсе не политически нейтральные, а наоборот, проверенные исламистские кадры.

 Сам Эрдоган постепенно пришел к мысли, что его правление должно длиться как можно дольше. Турецкую конституцию изменили, права президента Турции, до сих пор избиравшегося парламентом, радикально расширили, и на первых всенародных президентских выборах в 2014 году Эрдоган собирается (или, по крайней мере, до сих пор собирался) занять этот пост, чтобы побыть на нем хотя бы лет десять. Неожиданно для себя турки обнаружили, что авторитарно-светский режим, оставив позади демократическую стадию своей эволюции, плавно превращается в авторитарно-религиозный.

 Этого многие здесь не хотят, в том числе и часть однопартийцев Эрдогана. Не случайно несколько высших официальных чинов, в отличие от своего вождя, обзывающего демонстрантов экстремистами, террористами и агентурой иностранных врагов, признавали, что участников протестных акций разгоняли слишком сурово, и чуть ли не извинялись перед ними.

 На этих акциях протеста складывается новое политическое поколение турок, сменяющее бюрократов-националистов из старого светского среднего класса и набожную буржуазию деревенского происхождения из следующего среднего класса, тоже устаревающего. Среди них наверняка есть дети первых, а отчасти и вторых, но еще больше тех, кто даже и в родстве не состоит с людьми из старых состоятельных слоев. Вокруг уже другая жизнь.

 Турция выстрадала современное общество и политический режим современного типа. Она пришла к нему своим собственным, долгим и тяжелым путем. Теперь эта страна посылает сигнал своим властям, чтобы они убавили прыть. И тому же Эрдогану, при всем его самомнении, трудно будет игнорировать этот сигнал. Потому что, в отличие от высокохудожественных текстов наших талантливых блогеров, за этим стоит политическая воля миллионов людей.