Учёные призывают не называть Русскую весну «Крымской»

Термин «Русская весна» более удачно, чем «Крымская весна», отражает глубинную причину произошедшего в 2014 году народного взрыва, считают учёные, работавшие над трёхтомником по истории Севастополя. Об этом в издании «Регнум» пишет Любовь Ульянова.

Научная монография завершается главой о Русской весне, события которой до этого момента описывались только в публицистике, и это ввело термин «Русская весна» в общероссийский научный оборот.

Понятия «Русская весна» и «Крымская весна» находятся в некоторой оппозиции. Многие считают их равнозначными, но это не так.

«Есть политика. Да, история никогда не свободна от политики, а политика от истории. Но мы же говорим не об амбициях отдельных участников, а о характеристике вообще движения, которое имело место. Здесь важен не географический признак, а суть, содержание того события. В 2014 году мы говорили: „Мы возвращаемся домой, в Россию”. Поэтому с точки зрения причинно-следственных связей правильно говорить именно „Русская весна”», — настаивает Екатерина Алтабаева — участник событий, историк, член Совета Федерации, вдохновитель и один из авторов монографии.

Название «Русская весна», рождённое народом в гуще севастопольских событий, более точно передаёт их смысл и настроение, считает заместитель директора ИРИ РАН Сергей Журавлёв.

«„Русская весна” более удачно, чем „Крымская весна”, отражает глубинную причину произошедшего в 2014 году народного взрыва — постоянное стремление севастопольцев при Украине сохранить свою русскую, а на самом деле во многом советскую, интернациональную идентичность (которую они ассоциировали с Россией), категорически не желавшую мириться с угрозой украинского национализма», — говорит он.

На вопрос, может ли «Русская весна» являться научным термином, ответил директор ИРИ РАН Юрий Петров.

«„Русская весна” — это эмоциональная оценка того времени. Оценка состояния духа радости от возвращения в Россию. В нём нет ничего этнически окрашенного. Это не проявление русского национализма. Это естественное восприятие себя русскими, какими они себя всегда и считали. Это реакция на украинский этнический национализм. И в этой оценке, которая появилась в среде самих участников, современников событий, нет для науки ничего опасного», — считает учёный.

Глава о Русской весне, считает Любовь Ульянова, может помочь важной государственной задаче — изменить западное общественное мнение и, возможно, подтолкнуть к снятию международных санкций, незаслуженно наложенных на жителей Крыма и Севастополя за их пророссийский выбор 2014 года.

«Если вышедшая монография и её презентация в день 7-летия Русской весны поможет формированию консенсуса по этому вопросу, это даст толчок к обсуждению этих событий и с мировым историческим сообществом. И это станет ещё одним важным результатом данного проекта, вне зависимости от того, ставили ли перед собой создатели трёхтомника такую задачу», — резюмирует Любовь Ульянова.

Напомним: трёхтомная монография — первый фундаментальный научный труд, посвящённый Юго-Западному Крыму и Севастополю от древности до Русской весны. Он написан живым и доступным языком, понятным широкому читателю.

Сейчас обсуждается инициатива изготовить дополнительный тираж монографии, чтобы его могли приобрести все желающие. Каким он должен быть и сколько стоить — на эти вопросы можно повлиять, проголосовав в опросе Российского исторического общества.

Светлана Косинова