"Свидомые" брехуны-битва при Канатопе!

Лидеры нации смекнули (или им подсказали), что в Украине обозначился явный перебор со скорбными датами. И если продолжать множить их, то неровен час, можно вогнать молодую страну в состояние беспросветного уныния. Ведь сказано мудрецом, что «для полного счастья человека надо иметь славное отечество». Потому на повестку дня встал вопрос о наличии великих викторий в больших кровопролитиях. Причем таких побед, чтобы душа от счастья затрещала бы крыльями и воспарила выше лаврской колокольни.

Победы казаков под управлением батьки Хмеля под Желтыми водами и Корсунем уже не согревают. А главное – не комильфо славить эти «перемоги» над Польшей, да ещё в содружестве с татарами. Ведь поляки могут осерчать со всеми вытекающими последствиями для нашего «европейского выбора». А вот отыскать случай, когда бы наши предки накостыляли москалям – это самый цимес. Это сгодится для всенародного ликования.

И наиболее юркие умом узрели в потёмках веков искомое событие – Конотопское сражение 29 июня 1659 года. Не смущает то обстоятельство, что там удалось намять бока московитам при абсолютно решающем участии орды крымского хана Мехмеда IV Гирея. Но кто в наше «просвещенное» время обращает внимание на такие мелочи?

«Это не просто Конотопская битва, это – Конотопская победа. Это - бренд, он должен получить всеукраинское и мировое значение», - на манер Геббельса самораспалялся не так давно министр культуры Украины Василий Вовкун. «Самое большое в Европе военное поражение», «30 тысяч московских трупов устлали конотопские поля» – вдруг вспомнили писания никому неизвестных историков Мыколы Аркаса и Дмытра Дорошенко. «Под Конотопом царское войско потерпело одно из самых страшных в своей истории поражений» – звучит из далекой Канады свидомый голос профессора Ореста Субтельного. Надо отметить, что никто из них не корпел в российских архивах, а факты в основном черпали из баек других таких же «мудрых» толмачей истории, или просто глядя «в небо небесное».

Вопросы и ответы

Пока в Украине не ввели уголовное преследование за факт публичной критики «одного из славных символов национально-освободительной борьбы украинского народа», то, руководствуясь здравым смыслом, можно задаться некоторыми вопросами. Хотя полностью отдаю себе отчет, что вновь сочиненная история Украины, как и Новый Завет, не для суеты вопросов.

Если это «славный символ украинского народа» (правда, в то время Богдан-Зиновий Хмельницкий и себя, и народ свой нарекал именем русским), то почему в малороссийском эпосе не сохранилось ни одной легенды, ни одной песни, ни одной оды поэта о «славетном бойовищi»? Если бы проповедники новой исторической доктрины откопали хотя бы полкуплета или две строчки, то давно бы издали найденное тиражом «Урядового курьера».

Напротив, великорусский эпос донес до нас песнь «Гибель Пожарского». Но в данном эпическом произведении врагами русского воинства под Конотопом названы «татарове» и некоторые другие «азиатцы». О казаках, черкесах (не только русский народ, но и официальные бумаги в то время часто называли казаков черкасами или черкесами), малороссах и неведомых тогда украинцах – ни слова. Но, полагаю, скоро этот изъян восполнят сочинительством псевдонародных баллад. Про Круты уже накропали, ждем про Конотоп.

Далее. Численность армии князя Трубецкого, якобы наголову разгромленной под Конотопом, украинствующие историки оценивают с вселенским размахом. Орест Субтельный – канадский мифотворец, «щира» душа - насчитал 150 тысяч, а автор официальной версии в «Голосе Украины» Юрий Мыцык не мелочится, настаивая на 200 тысячах, а то и 360! Изрубленных казацкой саблей москалей доводят до 50 тысяч. Встречаются и покруче цифры. А чего их жалеть, супостатов царских!

Любопытно знать, с каких шишей царю Алексею Михайловичу удалось набрать 150-360 тысяч «уряженых ратников»? Ведь спустя 150 лет Российское государство, имевшее около 30 млн. русского населения (а только великороссов, малороссов, белорусов империя по закону могла рекрутировать), «в минуты роковые» под Бородино сумела выставить вместе с ополчением против лучшего в мире полководца всего 119,3 тысячи воинов-славян (у Наполеона было несколько больше – 130,6 тыс.). В том сражении, с более убойным оружием, которое Бонапарт назвал «самое страшное из всех моих сражений», русские потеряли убитыми и тяжело ранеными 58 тыс. человек. Наполеон к утру следующего дня недосчитался почти 60 тысяч воинов и 47 генералов. И вообще, готовясь к войне со всей наполеоновской Европой, Россия предельным напряжением сил смогла отрядить в армию всего 480 тыс. человек, а к западным рубежам стянуть только 211 тысяч. А 80-миллионная Европа, служившая забияке-корсиканцу, путем тотальной мобилизации поставила под ружье 1,187 миллиона человек.

Теперь врубайте мозги, если они у вас ещё не утонули в «Черниговском» пиве. Население Московского царства вместе с миллионной Малороссией не превышало 5,5 - 6 млн. Сохраняя пропорцию, которая, по сути, является нормой «разруба» (мобилизации), Россия могла собрать в поход около 100 тысяч воинов. Эта цифра близка к той, которая указывается в гроссбухах «Сметы всяких служилых людей» 1650/1651 гг. – на службе числилось 129314 человек, вместе с гарнизонами многочисленных пограничных крепостей, отстоящих друг от друга на расстоянии дневного перехода пешего войска.

Но помимо малороссийского направления боевых действий, отнюдь не главного, Россия была вынуждена держать на северо-западе, против Польши и Литвы, основные силы – примерно 70 тысяч ратников и многочисленные войска на южной оборонительной линии.

Военные историки отмечают, что «в годину тяжких испытаний» за счет «спешенных дворян и их боевых холопов» Россия могла вывести на поле брани до 170 тысяч воинов. Но если содержать армию на постоянной основе числом 150 - 200 тысяч – это значит за считанные годы в прах разорить страну. А ведь Московская Русь после смуты на глазах набухала экономической силушкой.

Исходя из вышеизложенного, можно твердо сказать, что в дружине боярина Алексея Трубецкого, оказавшейся под Конотопом, было никак не больше 40 - 45 тыс. бойцов, вместе с казаками, оставшимися верными царю.

Против них же стояла вся крымско-татарско-ногайская орда Мехмеда IV Гирея числом не менее 50 тысяч сабель. Возможно, и больше, т.к. дальнейшие события показали, что хан у себя в тылу не оставил войск прикрытия, и рейд «донцов» и отряда легендарного кошевого атамана Ивана Сирко навел большой шорох в его улусах. К орде примкнули около 25 тысяч «лыцарей» Выговского и плюс 3,8 тысячи польского довеску. До 80 тысяч искателей «жупанов» противостояло московской дружине.

Невозможно предположить, что в случае равенства противоборствующих сил московиты показали бы тыл, а уж тем более в ситуации их явного большинства. И вот почему. Стойкость русского воина и в то время поражала современников. Но ничего удивительного в том не было. Воинская доблесть ковалась в беспрестанных ратях. По подсчетам выдающегося историка В.О. Ключевского великорусская народность в период своего формирования за 234 года (1228-1462 гг.) вынесла 160 внешних войн! В XVII веке Московская Русь воевала 48 лет. Московиты были народом-воином. И не было случая, чтобы, выступая в равных составах с противником, они показывали спины.

А теперь нам вешают байки, что ватаги Выговского числом 25 тысяч (про «татарву» начисто забывают) понесли по кочкам 150-360 тысячную московскую рать. Не смешите людей! В каких школах вы учились, панове? Имейте остатки совести признаться в своих необузданных фантазиях.

Необязательно любить соседа, тем более, что он назначен главным виновником всех украинских бед, но уважать его воинскую доблесть, многажды доказанную миру, необходимо. Тогда, если будет за что, и о нас они скажут доброе слово.

О военных потерях

Выше уже говорилось, что «круглоголовые» историки и просто «свидомысленные» брехуны доводят число убиенных московитов до 50 тысяч (наиболее совестливые снижают цифру до 30 тысяч, кивая на летописи «Самовидца»).

Это угарный глум. Потеря даже 20 тысяч для дружины Трубецкого означала катастрофу, полный разгром армии. Однако армию боярин сохранил. Если бы это было иначе и она была бы, как утверждают самостийные «пероскребы», в пух и прах разбита под Конотопом, то князь взошел бы на московский эшафот. Русские зело строго спрашивали со своих воевод за «конфузии».

Например, славный воевода Шеин – герой обороны от поляков Смоленска в 1609-1611 гг. (в разгар Смуты) лишился головы в 1634 году за несущественное, с точки зрения нашего либерастического века, прегрешение. Будучи окруженным под Смоленском со своими тремя полками (менее 8 тысяч ратников) 20-тысячным войском польского короля Владислава, к которому, к тому же, из стана русских перебежали служивые немцы, он имел дерзость договориться с Владиславом, что тот выпустит русских из окружения (король тоже не горел желанием, ликвидируя окруженных, потерять половину своего войска), только если московиты отдадут пушки и склонят знамена перед королем. В Москве посчитали это неслыханным святотатством, и голова воеводы покатилась по Красной площади. Если бы воинственные московиты вели бы себя в баталиях иначе, то миру не явилась бы спустя два века Великая евразийская империя.

Однако Алексея Трубецкого и его дружину 7 декабря того же года торжественно встретили в Москве. А 23 февраля следующего года в Золотой палате Кремля Трубецкой примет высшие знаки царской милости.

Согласно архивным данным: «Всего на конотопском на большом бою и на отводе: полку боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи московского чину, городовых дворян и детей боярских, и новокрещенов мурз и татар, и казаков, и рейтарского строю начальных людей и рейтар, драгунов, солдатов и стрельцов побито и в полон поймано 4761 человек». Это единственные сохранившиеся архивные данные. Другие цифры потерь русского воинства есть плод домыслов от мстительного созерцания потолка.

Львиная доля погибших русских – это дворянская конница под началом Семена Пожарского (родственника спасителя России в 1613 году), угодившая в засаду. Горячий русский князь из династии Рюриковичей (в 22-м поколении), опрометчиво бросившийся преследовать татар: «Давайте мне ханишку! Давайте калгу! Всех их с войском, таких-то… (без матюков и тогда дело не ладилось. - Авт.) вырубим и выпленим», нарвался на всю гиреевскую орду. Прикрывая отход остатков конницы, он раненым угодил в полон. Доставленный к хану, воевода вел себя дерзко: «Выбранив хана по московскому обычаю, он плюнул ему в глаза», за что лишился головы.

Князь Трубецкой – «в воинстве счастливый и недругам страшный», умело обороняясь «таборами» (в плотном кольце обозных телег) от наседавших туменов татар, в три перехода отвел войска к хорошо укрепленному Путивлю. Магомет-Гирей, видя, что с русскими уже не сладить, принялся за свое обычное дело – тотальный грабеж малороссийского населения.

Судьба гетмана-изменника

Любопытна судьба виновника конотопского торжества – Ивана Выговского. В сентябре того же года под местечком Германовкой близ Белой Церкви сошлись два войска - Выговского и Юрия Хмельницкого (сына Богдана Хмельницкого). Низовые казаки решительно заявили, что не будут ратиться с московитами. Выговский решил было просветить собравшихся на Черной раде чтением пунктов Гадячского договора. Но разъяренные казачки, и слышать не желавшие имени польского, изрубили в крошку толмачей оной цидулы Прокопа Верещаку и Степана Сулиму. «Ивашка Выговской», быстро сообразив, что следующим будет он, вспрыгнул на коня и «в одной сермяге» прыснул в Польшу. Там по привычке начал опять интриговать, вступив в тайные сношения с запорожцами, и королю ничего не оставалось делать, как, руководствуясь народной приметой «предавший раз, предаст второй», выдать своего любимца военному трибуналу, по приговору которого Выговский, как бунтовщик, схлопотал пулю в лоб. Кстати, есть повод предъявить Польше счет за убиенного «героя» Конотопа.

Такова горькая судьбинушка экс-гетмана – слуги на все четыре стороны. Теперь поют осанну этому патологическому авантюристу, присягавшему на верность и царю (причем дважды), и Мехмет-Гирею, и польскому королю. Впрочем, клятвоотступничество и ныне в моде.

Конотопская баталия и последовавшие за ней массовый грабеж населения Украины ордой крымского хана и казаками изменника Выговского – это причина для траура, а не повод для веселья. Траура в память о десятках тысяч порубленных и угнанных в рабство украинцев. Ибо никаких других последствий сея стычка под Конотопом не имела.

Но, отказавшись от своей совместной с Россией великой истории, надо было срочно изобретать «свой Сталинград». И нам его изобрели. Ей-ей, скоро уйдет из жизни поколение победителей Великой войны, и бойкие мозги национал-патриотов придумают назвать какую-нибудь пальбу бандеровцев из кустов по москалям и своим соотечественникам украинским Полем Куликовым. Ничего в этом невозможного нет. Откройте учебник по истории Украины и там узнаете, что Западную Украину освободили от гитлеровцев не Красная армия, а «могутнi» соединения ОУН-УПА.

Закончу словами гениального историка-этнографа Льва Гумилева, сказанными по случаю: «Подобно большинству наших современников, польские паны и украинские старшины были убеждены, что их воля преобразует жизнь, и потому они игнорировали объективные природные зависимости, формирующие человеческое поведение… На самом же деле… первостепенное значение имела единая суперэтническая принадлежность России и Украины, массовая поддержка «своих», которыми были единоверцы. Об это ощущение единства, как волны о скалу, разбивались рациональные планы волевых, умных искателей власти».

Нынешние власти ведут беспрецедентную войну с исторической памятью народа, пытаясь всеми неправдами вбить клин между народами-братьями. Сделать их врагами, возводя в угоду своей маниакальной русофобии ничтожные события «старины глубокой» в ранг эпохальных свершений. Но это опасное занятие. «Кто выстрелит в прошлое из пистолета, в того оно выстрелит из пушки».