Настоящий Севастополь: Евгения Круглова о своем городе и о том, как его жители теряют связь с морем

Евгения Александровна Круглова, ставшая очередным героем «Настоящего Севастополя», не только сама умеет плавать почти столько же лет, сколько и ходить, но и научила плавать целую армию детей и взрослых.  



Мой белый город



Какую часть своей жизни Евгения Александровна провела в воде, сказать сложно, но  часть эта явно не малая. А благодаря ее умению интересно рассказывать о пережитом я периодически ловила себя на ощущении, будто тоже плещусь в ласковых волнах. При этом родилась моя собеседница очень далеко от моря, в городе Ижевске, а в Севастополь впервые попала в шестилетнем возрасте.



- Ижевск для моей семьи тоже не был родным городом - дедушка, военврач, попал туда  вместе с бабушкой и мамой во время войны. Он был начальником эвакогоспиталя, а после войны его назначили министром здравоохранения Удмуртской ССР, - рассказывает Евгения Александровна. – Службу дедушка закончил в звании полковника, сейчас его награды и сведения о нем хранятся в Музее героической обороны и освобождения Севастополя. Я прожила в Ижевске всего 8 месяцев: родилась 18 декабря 1948 года, а в августе 1949-го дедушку направили в Калининград, руководить здравоохранением Калининградской области. А когда мне исполнилось 6 лет, перевели на ту же должность сюда, в Севастополь. Я переезжала вместе с бабашкой и дедушкой: папа и мама родили меня очень рано, в 19 лет, и обоим нужно было учиться. Поэтому они остались в Ижевске: папа был студентом университета, мама – мединститута. Позже дедушка организовал маме и папе перевод в Севастополь. Папа у меня был доктором наук, как и его мама. Вторая моя бабушка тоже профессор, специалист по романо-германским языкам.



- А вы помните свои первые впечатления от Севастополя?



- Да, помню. Мы переехали из Калининграда, который тоже очень красив - просто  потрясающий город. Во время войны он был сильно разрушен, но центр все-таки сохранился. А мы жили как раз в центре. Но и Севастополь мне тоже очень понравился. Особенно поразили набережная, Приморский бульвар и пляж в центре города.

- Да, тогда ведь пляж был в самом центре! Очень забавно сейчас смотреть на старые фотографии, где дети и взрослые загорают у Памятника затопленным кораблям.



-  Пляж тянулся до самого нынешнего Дворца детского и юношеского творчества. Мы там не только купались – иногда, хоть это и некрасиво, даже забирались на сам памятник и прыгали с него в воду. А если стоять лицом к памятнику, то слева от него на дне был такой маленький каменный тоннель. Нырнешь метра на полтора-два, и вот он – проход в камнях. Но Несколько лет назад я решила посмотреть, что с ним, но оказалось, что его зацементировали. Центр города к моменту нашего приезда в Севастополь уже восстановили – он был белоснежный, очень красивый, чистый, выдержанный в едином стиле. Тягостные чувства вызывала лишь Панорама, которую к тому времени восстановить еще не успели.  Мы с дедушкой часто гуляли по Историческому бульвару, который уже был приведен в относительный порядок. А вот крыша Панорамы оставалась разбитой, и само здание было повреждено. Матросский клуб уже стоял в полном параде. И Дом офицеров был просто шикарным, пока его зачем-то не переделали. Он напоминал Матросский клуб, только без шпиля. Помню площади Нахимова и Ушакова, площадь Пушкина с памятником поэту (сейчас - площадь Суворова – прим. ред.), улицы Ленина и Большая Морская… Все это было очень красиво.

- Вы жили в центре?

- Да, дедушке сразу дали квартиру на улице Генерала Петрова. Дом был хороший,  кругом – асфальт. Единственное, что меня удивляло, - что на месте сегодняшнего Комсомольского парка был большой овраг, который тянулся очень далеко. А в овраге стояли жилые дома, причем не маленькие, двухэтажные. И когда жители нашего дома ходили в магазин, то им приходилось спускаться по ступенечкам в овраг. Когда-то там текла река, а к времени моего детства остался ручеек. Мы переходили его по мосточкам, а потом взбирались наверх и шли на Большую Морскую в гастроном. В каком году овраг начали засыпать, я точно не помню – кажется, в 1959-м, но я могу ошибаться.  Вот это было интересно. А в остальном старая часть города с тех пор не слишком изменилась. Вот дальше, конечно, в те годы все было пусто. И даже в 1974 году, когда открылся наш бассейн, противоположную сторону улицы Вакуленчука застраивать только-только начинали. Еще я хорошо помню Покровский собор – мы ходили туда с прабабушкой, и он меня поразил. Это был красивый собор в полном убранстве, и вдруг в начале 60-х его отдали под спортзал. Это, конечно, было диковато. А еще мама рассказывала такую историю: когда сверху начали снимать иконы, все строители старались сделать это осторожно, и только один человек просто сбрасывал их вниз. Да еще и другим говорил, чтобы не церемонились. А вскоре после этого ему на голову упала плита. Мама как раз работала в хирургии горбольницы № 1, где этот человек лежал в реанимации. И Владимирский собор я тоже помню – зрелище было страшноватое.  



- Он тогда еще не был восстановлен?



- Нет, не был. Купол был поврежден и продолжал разрушаться, внутри царило запустение… Но главное, что осталось в памяти, - это стук железной двери, которая была примотана проволокой. Помню, как мы с дедушкой зашли внутрь и стояли, а сзади, за нашими спинами, хлопала эта ужасная дверь. То же самое было и в Никольском соборе. Мы часто ходили с дедушкой на Братское кладбище и видели, в каком храм был состоянии. Верх его тоже был разрушен, мозаика валялась на полу… Очень тяжело видеть храм в таком состоянии.

«Плывешь и думаешь – только бы мазута не хлебнуть!»



Плавать моя собеседница начала в пять лет, еще на Балтике – у семьи была дача на самом побережье, где бабушка и дала девочке первые уроки.



- А здесь, в Севастополе, я начала плавать с 1958 года. Тренировала нас Мария Константиновна Кашина, - вспоминает Евгения Александровна. - Учась в школе, я была членом сборной команды УССР, чемпионом УССР, призером состязаний Вооруженных Сил СССР.

- Прекрасные результаты. А где вы тренировались?



- Сначала – на водной станции «Нептун» в центре города. Плавали мы там с мая по октябрь, а потом занимались исключительно в спортзале, в школе № 4, где я училась. Через год открыли бассейн БТК (Базы торпедных катеров – прим. ред). в Карантинной бухте. У бассейна была покрашенная суриком железная основа длиной примерно 20 метров и низкие потолки. Но воду в нем подогревали, и общая душевая была. Для нас это было такое счастье, что не передать словами! Плавали уже вечером, потому что воду давали только где-то в половине седьмого, а потом шли по темноте домой. Представляете – темнота, кругом одни воинские части, гауптвахта, эти ступеньки на улице Частника… А на пути в бассейн нужно было проходить через КПП, показывать свидетельство о рождении, сверяться со списком... И ничего, мы были в полном восторге. Весной, примерно в апреле, бассейн закрывался – видимо, воду отключали. Еще был маленький бассейн в учебном отряде флота – там, где сейчас МГУ. Он был 25-метровый, цементный, и вода в нем не подогревалась. И при этом мы показывали такие приличные результаты, что выступали на первенстве СССР. Использовали каждую возможность потренироваться, где только не плавали! А сколько тогда в Севастополе было водных станций! Хотя иногда какую-нибудь из них закрывала санэпидемстанция. Тогда ведь в бухте было много кораблей, да и катера постоянно ходили - и в Омегу, и в Учкуевку, и в Ялту, и по всему ЮБК. А это все мазут. Особенно много его было во второй половине дня. Плывешь и думаешь – господи, хоть бы мазута не хлебнуть!



- Ничего себе!



- При этом на «Нептуне» даже проводили юношеское первенство Украины. Тоже плывешь и думаешь – достанется тебе волна или нет, откинет она тебя или обойдется. А представляете, что такое прыгать с 10-метровой вышки, когда идет волна? Тут очень трудно рассчитать, на что приземлишься – на живот, на голову или на шею. Но ничего, и плавали, и прыгали, и результаты были хорошие.



- Вы ведь, насколько я знаю, дружили с Галиной Прозуменщиковой, олимпийской чемпионкой, которая тоже выросла в Севастополе.



- Да, мы с ней очень дружили, даже были свидетельницами на свадьбах друг у друга. Она для этого специально прилетала из Москвы. Мы с Галей были одногодки, 26 ноября ей исполнилось бы 69 лет. В школах учились разных: я в 4-й, а она в 3-ей. Подружились благодаря плаванию. Галя - участник трех олимпиад, в 1964 году стала первой олимпийской чемпионкой из СССР. Она первой вышла замуж, тоже за нашего пловца. Я как раз жила в Ленинграде, училась в институте имени Лесгафта, а Галя - в МГУ, и мы с Таней Савельевой, тоже участницей Олимпийских игр, серебряным призером Токийской Олимпиады, ездили к ней на свадьбу. А как нашу Галину Николаевну встречали в Севастополе после победы в Токио! Она приехала на поезде, и на вокзале ее просто утопили в хризантемах.



- Какой она была?



- Она была очень жестко воспитанным ребенком - папа у нее был командиром подводной лодки, участником Великой отечественной войны. Очень добрая, отзывчивая, хорошая девочка. Она была настолько хорошим человеком, что я всегда знала, что могу на нее положиться. А она всегда могла положиться на меня, потому что я не обманываю. И в какие-то тяжелые моменты в жизни, которые случались и у нее, и у меня, мы всегда друг другу помогали.

«Помню многих своих учеников»



Школьные годы Евгения Александровна вспоминает с большим теплом. Дружная семья, любимое плавание, хорошие друзья – уже этого было бы достаточно для счастья. Но благодаря спорту в жизни появился приятный бонус в виде путешествий и новых впечатлений. Пловцы постоянно были в разъездах, на сборах, подолгу жили и в Питере, и в Москве, учились в столичных школах. И повсюду, подчеркивает Евгения Александровна, учителя их хвалили и отмечали высокий уровень образования в городе Севастополе. Но все когда-то кончается, закончились и чудесные школьные годы.



- После школы я поехала в Ленинград, поступать в дважды орденоносный институт физической культуры им. Лесгафта. Плавала за сборную Ленинграда, за сборную спортивного общества «Буревестник». Закончила институт в 1970 году, получила диплом преподавателя-тренера по плаванию. После распределения осталась в Ленинграде, тренером в спортивном обществе «Буревестник». Но работать начала еще во время учебы. А однажды наш завкафедрой физвоспитания попросил меня потренировать сборную консерватории. Ребята были замечательные – скрипачи, пианисты… Были Василий Широков, который потом стал первой скрипкой в Маринке, Валера Знаменский, ударник ленинградской филармонии, позже вступавший со своим оркестром и в Америке, и в Канаде и признанный самым лучшим исполнителем «Болеро» Равеля. Раньше же во всех театрах были живые оркестры, поэтому мои ученики играли во всех ведущих театрах Ленинграда. Конечно, мне это было очень приятно, потому что благодаря им я побывала на очень многих спектаклях.



В Севастополь Евгения Александровна вернулась в 1972-м, через два года после окончания института, и больше уже никуда не уезжала. Сразу же начала работать, даже в декретном отпуске выдержала всего три месяца – благо, родственники могли посидеть с сынишкой. А в 1974-м был введен в эксплуатацию бассейн на улице Вакуленчука, где моя собеседница работает по сей день.

Кстати, указ о присуждении ей звания «Заслуженный работник образования Украины» Виктор Янукович подписал 24 января 2014 года.



- 47 лет работаю – это ж вообще кошмар, - смеется Круглова. – И сейчас куда в Севастополе не пойдешь – «здравствуйте, Евгения Александровна»! Скольких детей научила плавать, многих помню очень хорошо. Братьев Чалых, например, привел ко мне дедушка. Привел и сказал – хочу, чтобы они у вас занимались. Было это в 1971 году - старшему тогда было 10 лет, младшему – 8. Держаться на воде, конечно, они уже умели, а вот технику нужно было подтянуть. Спустя некоторое время они начали плавать очень хорошо, а через несколько лет ушли от нас на водное поло. Но мы поддерживаем отношения и сейчас – на 35-й батарее, например, я побывала еще до ее открытия. Она тогда была в заброшенном состоянии, и иногда лазать там было даже страшновато. Тем, кто этого не видел, даже представить трудно, какую колоссальную работу там нужно было проделать. А сколько документов было поднято!

- Работа действительно фантастическая. Но никакие документы, никакие музейные экспонаты, мне кажется, не помогли бы так прочувствовать трагизм произошедшего, как лица погибших на 35-й батарее людей, которые выплывают из темноты в самом конце.



- И это я смогла увидеть раньше других – меня приглашали на просмотр, когда фильм еще был в процессе работы. Авторы хотели услышать мнение о нем севастопольцев. А сколько трупов было найдено во время строительства, сколько людей похоронено… Там ведь  погибали в основном молодые, некрещеные. И слава Богу, что их души успокоились.   

«На пляже всегда расстраиваюсь»



Понимание, что жизнь прожита не напрасно, - одно из условий человеческого счастья. Но у Евгении Александровны есть и другие причины чувствовать себя счастливой. Ее физической форме, например, могут позавидовать многие молодые: в прошлом году, сдавая нормы ГТО, она показала лучший результат в своей возрастной группе.



- Для меня это не очень сложно – что такое для человека, который всю жизнь плавает, бег, ходьба и наклоны вперед? А я еще немножко и зимним плаванием занимаюсь – года с 1986-го, если не ошибаюсь.  И в остальном тоже все хорошо. У меня прекрасный муж, с которым мы душа в душу живем много лет и прекрасно понимаем друг друга. А это так важно! Сын сейчас уже на пенсии, живет в Севастополе. В свое время занимался плаванием, занимал 8-е место на первенстве Украины. Внуков двое. Внучка – тоже  пловчиха, была восьмой на спартакиаде школьников Украины, сейчас учится на 4 курсе севастопольского филиала университета имени Вернадского, уже и замуж вышла. А внуку 14 лет. Плавает хорошо, но выбрал легкую атлетику.



- Думаю, что и друзей у вас много.



- Друзей много не бывает, но у меня есть друзья, проверенные не просто годами, а десятилетиями, и много приятелей. Я компанейский человек, поэтому со многими общаюсь, мы вместе ходим на спектакли, концерты, вместе проводим праздники.



- А вы всегда любили театры и концерты? Наверное, много интересного повидали за эти годы?



- Да, я с удовольствием ходила на спектакли в Ленинграде, но и в Севастополе были прекрасные театры. Театр имени Луначарского – это было что-то необыкновенное. Сначала он находился в Соборе Петра и Павла, а главным режиссером в те годы был наш сосед по дому Стрижев. Театр флота тоже всегда был достаточно сильным. К тому же у них были хорошие связи с Москвой, поэтому на их сцене выступали театры из других городов. А каким шикарным был Дом офицеров, какая это была красота! В нем проходили концерты наших ведущих певцов – приезжали ансамбль «Поющие гитары», Валерий Леонтьев, Юрий Антонов, Алла Пугачева… А уж София Ротару вообще была делом обычным. А потом Дом офицеров на какое-то время закрыли и перестроили, и теперь он с окружающими зданиями совершенно не сочетается. По крайней мере, таково мое мнение.

- А что-то еще есть в городе, что огорчает и с чем вы не можете согласиться?



- Конечно, есть. Я вижу, что происходит много хорошего - дороги ремонтируются, порядок в исторических местах наводится. Но даже в центре - на Большой Морской, на Ленина и  Нахимова – тротуары такие, что страшно упасть. Наверное, руки еще не доходят.



- По сравнению с дорогой к вашему бассейну те тротуары просто идеальны! Я в темноте пробиралась к вам, как по минному полю, и все равно чуть не упала.



-  Да я и сама тут хожу, как цапля! А вообще, конечно, в городе много мест, где сердце радуется. Исторический бульвар привели в порядок, Главпочтамт оставляет прекрасное впечатление. Я очень люблю наш Художественный музей - так хочется, чтобы у них было больше места, такой шикарный фонд хранится в запасниках! А Морская библиотека? Сколько детей мы туда водили! Там ведь тоже богатейший фонд, который во время войны спасли огромными усилиями. Вообще в Севастополе столько интересного, такое количество исторических мест, что жизни на все не хватит. А еще есть сакральные места – я только недавно, например, узнала о том, что Тышлар, Храм Солнца, - это наш Стоунхендж, к которому люди приезжают из других стран. Мы часто выезжаем на природу, летом – на море. Хотя на пляже я всегда расстраиваюсь.



- Почему?



- А как не расстраиваться, если дети не плавают? Раньше любой мальчишка худо-бедно стремился доплыть до буйка, а сейчас посмотришь – все в нарукавниках, с кругами… Муж мне в таких случаях говорит: а ты смотри в другую сторону! (смеется). А мне хочется сказать родителям – не лежите на песке, учите детей сами, раз уж больше им учиться негде!

«Держаться на воде могут все»



- Эта проблема – учиться плавать негде – однажды даже в Заксобрании обсуждалась. Неужели все настолько плохо?



- Конечно, это серьезный вопрос!  Посмотрите, сколько раньше было водных станций – «Нептун», спортклуб флота, водная станция в Ушаковой балке (там, где конечная троллейбуса № 1»), 50-метровый открытый бассейн в Казачке. А какая шикарная водная станция была в училище имени Нахимова! И последняя, шестая находилась в Южной бухте, неподалеку от нынешнего МГУ, где сейчас яхт-клуб. Плюс закрытые бассейны: в ПТУ № 5 на проспекте Победы, бассейн спортивного клуба флота, бассейн в учебном отряде, где сейчас овощехранилище, и еще один, четвертый – в Казачке. Там еще находились дельфинарий и единственный в Союзе гидроканал -  тренироваться в нем приезжала советская сборная по плаванию.

- Я даже не знаю, что это такое.



- В гидроканале спортсмену приходится преодолевать лобовое сопротивление воды. Ему навстречу движется поток, и этот поток надо преодолеть. Это дает спортсмену выносливость, физическую силу. И когда сопротивление исчезает, он не плывет, а буквально летит вперед.

 

- Все это удивительно – времена были хронически трудные, а сколько внимания уделяли спорту. Но  мне, выросшей вдали от моря, все равно непонятно, зачем севастопольскому ребенку особые условия, чтобы научиться плавать.



- А как? Если только родители научат, а мы по федеральным стандартам не имеем права. Нужна отделенная площадь, утвержденная всеми проверяющими инстанциями, спасатели, сертифицированный тренер  и еще много всего. А в результате учить детей негде. Я много раз говорила ДОСААФ – давайте что-то придумаем! Родители подходят ко мне, просят что-нибудь организовать, говорят, что готовы взять на себя расходы. Но я сидеть на старости лет в тюрьме не хочу. А принять в бассейне всех детей, которые хотят научиться плавать, мы не можем  – желающих намного больше. К тому же не каждый родитель может за это заплатить.



- И что делать?



- Обучать младших школьников, как мы делали при Украине. Учителя физкультуры брали на себя ответственность и привозили к нам учеников начальных классов. Причем привозили на общественном транспорте, без всяких заказных автобусов. Оплачивали эти уроки родители, но цена была невысокой. Каждый ребенок занимался в течение одной четверти. В первой четверти у нас обычно была Балаклава, в четвертой – Нахимовский район. Для них оставляли теплые месяцы, потому что им далеко ехать. А Ленинский и Гагаринский район – это вторая и третья четверти. Мы, как минимум, учили ребятишек держаться на воде. А еще это давало возможность видеть перспективных детей.



- Чтобы опять дать детям такую возможность, нужно как минимум решение департамента образования. Хотя я не уверена, что этого достаточно. Вы не пробовали с ними об этом разговаривать?



- В 2014 году я лично ходила в департамент. И в 2015-м мы им тоже предлагали. Говорили даже, что хорошо бы сформировать спецкласс из перспективных детей, как мы делали раньше. Отбирали 25-30 человек, которые выполняли юношеские разряды, и переводили их в 24-ю гимназию. Они учились по скользящему графику, сочетали интенсивные тренировки с учебой. И это помогало добиваться результатов. Это ведь коллектив, детям интересно, они тянутся друг за другом, появляются лидеры…



- А есть дети, которых научить плавать невозможно?



- Есть тяжелые дети, которых трудно научить плавать технично. Но научить держаться на воде можно всех. А вообще хороший пловец на 96,7 % зависит от того, что передадут ему родители. И только совсем немногое он может наработать сам. В этом отношении плавание очень претенциозный вид спорта. Поэтому сейчас найти способного ребенка очень сложно.



- А дальше, видимо, будет еще труднее – раз даже способные дети плавать не учатся.



- Да, и это меня ужасно печалит. Я работаю 47 лет, почти 60 лет занимаюсь плаванием сама, и чтобы ребенок, выросший в Севастополе, не умел держаться на воде, - это всегда был нонсенс. А сейчас таких процентов 60.



Почти 60 лет в спорте – это, конечно, фантастика. Но еще больше меня впечатлил рассказ Евгении Александровны о том, как она и ее друзья в молодости переплывали Севастопольскую бухту, которую она по-домашнему называет «бухточкой».

 

- Часть наших ребят тренировалась в бассейне спортклуба флота, а часть - на «Нептуне». И вот мы по очереди друг к другу плавали. Доплывем, поболтаем и назад. А несколько раз хулиганили - переплывали бухточку от «Нептуна» до Михайловской батареи. Смотрим: катер на Северную ушел, в Омегу ушел, спасатель тоже скрылся куда-то – и вперед. А что такого, если мы по 8 километров проплывали? Два раза нам это сошло с рук, а на третий наткнулись на пост ДОСААФ. Я и еще несколько человек нырнули, и нас не задержали. А четверых наших забрали, и тренер потом ходила их выручать. Но вообще-то мы, конечно, не шкодили. Я всю жизнь была старостой класса, в институте – комсоргом курса…



В том, что Евгения Александровна была просто веселым человеком, а не хулиганкой, мы не сомневаемся. И что особенно приятно – этот задор никуда не исчез. Завидуем ее ученикам и надеемся, что их будет становиться больше, а поводов расстраиваться при посещении пляжа – меньше. Не должны жители Севастополя  плавать в нарукавниках!   



Ольга Смирнова

фото из личного архива героини

По заказу БФ "35-я Береговая батарея"