Слово и дело. "Сплошной блокбастер" и мирная жизнь патриотов Севастополя

Мы продолжаем изучать «севастопольский феномен», сделавший возможным «Русскую весну». И сегодняшний наш герой - немало сделавший для ее успеха Владимир Мельник. О том, что Севастополь меняет людей, даже тех, кто оказался здесь волей случая, мне приходилось слышать уже не раз. И Мельник — очередное тому подтверждение.

Хочешь мира — готовься к войне

В Севастополь Владимир попал в 1999 году, будучи младшим сержантом срочной службы украинской армии. После службы в далеком Мурманске его отец был переведен на Украину, в Херсонскую область, поближе к родственникам, теплу и солнцу. Было это еще во времена Советского Союза, и его распада, как говорится, «ничто не предвещало». Но отрочество и юность Владимира прошли уже в «незалежной». Ну а потом настала пора служить.

Сейчас я понимаю, в чем состоит феномен Севастополя — любовь к Родине здесь воспитывается с пеленок, с детского садика, - говорит Мельник. - В каком еще городе вы видели такой предмет, как «Севастополеведение»? И этим духом гордости за город, а через него и за всю страну, ее народ, культуру и историю невольно проникаются даже приезжие. Я тоже исключением не стал. Украину как свою родину я не воспринимал никогда, но и о том, что стану россиянином, подумать не мог. Я родился в 1980 году, даже пионером успел побыть пару лет. И моей Родиной был и остается Советский Союз - единая страна, которую искусственно разделили. Скажу честно: был короткий период, когда я, уже став контрактником, служил в Киеве во Внутренних войсках МВД Украины и под напором информационного воздействия и рассказов о великой Украине и герое-Бандере чуть было во все это не поверил. Но в один из моментов эта пропаганда вступила в конфликт с моими внутренними жизненными принципами — я понял, что служить такому государству не могу. Поэтому написал рапорт, уволился и вернулся в Севастополь, где всегда чувствовал себя своим.

Ни к каким политическим течениям Владимир Мельник в Севастополе не примыкал — просто жил и работал, радуясь, что для этого не нужно кривить душой. Все изменилось в конце 2013-го, когда начался Майдан и из Киева стали приходить все более тревожные новости.

Я почувствовал себя дезертиром, потому что от майдановцев «огребали» мои пацаны, люди, с которыми я служил и которых хорошо знал, - признается Мельник. - К тому же понятно было, что все это может докатиться и до Севастополя. Нужно было как-то готовиться, что-то делать, и я на форуме sevastopol.info предложил создать добровольную народную дружину для охраны правопорядка. Было это 25 января 2014 года. Причем в тот момент я находился в Симферополе, где мы монтировали на одном из объектов охранную сигнализацию - сидел на стремянке и крутил датчики (смеется). А мой брат, у которого выдалась свободная минута, стоял рядом и читал мне с нетбука новости. Я их послушал, не выдержал и запостил новость о создании ДНД прямо со смартфона. И сразу начались звонки: сначала три-четыре в час, потом больше и больше. Так и родился «Рубеж».

Тут хочется подчеркнуть один очень важный момент: народ в Севастополе активный и добрый, но в определенной своей части весьма горячий. «Желающих выйти с автоматами на баррикады», говоря словами Мельника, было немало. И направить эту энергию в правильное русло, пока пассионарные горожане не причинили вред сами себе, было задачей первостепенной важности.

 Я тогда и предполагать не мог, что мы вернемся в Россию — и цели, и организационная структура «Рубежа» соответствовали существующим на тот момент рискам, - вспоминает собеседник. - После того, как под Корсунем расстреляли наш крымский автобус и на материковой части Украины начали одно за другим захватывать здания областных администраций, мы вместе с руководителями других стихийно образовавшихся подразделений стали готовиться к ликвидации массовых беспорядков, потому что твердо знали: порядок в городе должен быть при любой власти!

Опасность, что мутная волна с Майдана докатится до Севастополя, была более чем реальной. В город по одному-два человека просачивались крепкие ребята с Западной Украины. Ехали они с вполне определенной целью, и атмосфера была тревожной. Было много информационных вбросов «о 100500 автобусах с майдановцами на въезде в город».



Однажды подозрительный человек, которого «рубежовцы» попросили показать документы, прямо на детской площадке на ул. Ефремова сделал семь выстрелов из «макарова» и был задержан безоружными людьми. И вряд ли ситуация в Севастополе разрешилась бы так мирно, как она в итоге разрешилась, если бы боевики не ощущали присутствия в городе реальной и хорошо организованной силы. Организованность эта не упала с неба — понадобилось время и серьезные усилия, потому что люди в «Рубеж» приходили, говоря словами его командира, «с разным уровнем физической и морально-психологической подготовки», от майоров в отставке до совсем молодых ребят, которые тоже не хотели оставаться в стороне. Были, конечно, и просто буйные товарищи из числа тех, кто рад любой бузе. Но в результате эта пестрая компания стала тем, чем стала — хорошо организованным подразделением, готовым защитить население города в случае визита незванных гостей.

Тех, кто готов был ввязаться в драку, здесь хватало. Поэтому нужно было думать и о том, как оказывать помощь пострадавшим. В числе других к нам подтянулись и ребята из контрольно-спасательной службы — классные мужики, с которыми я дружу до сих пор. Мы проводили занятия по оказанию первой медицинской помощи при политравмах, пулевых ранениях, проводили тренировку по сбору и оповещению людей — одним словом, готовились. Были созданы и эвакуационная группа, готовая вывозить пострадавших в медучреждения, и аппарат оповещения, которым руководила моя жена. По мере финансовых возможностей мы обеспечивали личный состав радиостанциями. В аппарате оповещения работали девочки, которых мои ребята никогда раньше не видели в глаза, но прекрасно узнавали по голосам. А познакомились мы уже весной 2014 года, когда главное было позади.

Точка невозврата

Главное произошло 23 февраля 2014 года на площади Нахимова. Во время исторического митинга «Рубеж» тоже следил за порядком. Выступавшие, и особенно избранный народным голосованием мэр Алексей Чалый, подвергались серьезному риску: гарантировать, что на какой-нибудь крыше не засел снайпер, не мог никто. Были и такие позиции (например, Матросский бульвар), с которых толпу у входа в здание СГГА при желании могли забросать бутылками с «коктейлями Молотова». Именно в одном из таких мест «рубежовцы» обнаружили молодого мужчину, сидящего в кустах с охотничьим ружьем.

 Я подхожу к нему с еще двумя нашими ребятами, спрашиваю, что он тут делает. Говорит — я бывший морпех, пришел помочь. А ты, говорю, понимаешь, что будет, если тебя кто-то увидит из толпы? Это ведь действительно могло привести к непрогнозируемым последствиям. В общем, быстренько взяли его под локотки, посадили в троллейбус и отправили домой. Такого количества людей, собравшихся в одном месте, я не видел никогда в жизни. Мобильные телефоны не работали, и я, как человек, связанный с телекоммуникациями, понимаю, почему — сотовая связь просто захлебнулась от количества абонентов, собравшихся в зоне работы двух-трех базовых станций...

Единение севастопольцев во время митинга было столь очевидным, что «пошутить» над их чувствами в тот момент мог только совсем безголовый человек. Но один такой все-таки нашелся: молодого парнишку, «для прикола» крикнувшего «Слава Украине», тоже пришлось защищать «рубежовцам»:

  Вызвали его родителей, приехал отец, офицер Черноморского флота. Отвесил своему отпрыску подзатыльник и забрал домой, клятвенно обещав всыпать ремня...

На митинге курс города определился окончательно и бесповоротно, но и противники сдаваться не собирались. Уже накануне референдума они обливали кислотой машины, украшенные георгиевскими ленточками, нападали и на людей — били, рвали паспорта, чтобы их владельцы не могли участвовать в голосовании. И все это на фоне практически полного исчезновения преступности в ее обычном понимании — это подтверждают и силовики, зафиксировавшие удивительный факт из истории «Русской весны» в своих статотчетах. Реальной оставалась и опасность вторжения в город извне.

 После митинга и создания Координационного совета моим непосредственным начальником стал Михаил Михайлович Чалый, - рассказывает Владимир. - Он ставил нам определенные задачи, которые в силу своей организованности могли решить только мы. «Рубеж» в городе уже знали, но это не значит, что мы сыграли той весной главную роль. На защиту Севастополя встал весь город, и каждый на своем месте делал то, что мог. Создавались и другие подразделения самообороны, переводились на «военное положение» существующие организации.

Поддержка от населения была просто невероятная. До сих пор храню письмо от неизвестного мне пожилого человека, которое я нашел в кармане ватных штанов, полученных в качестве гуманитарной помощи (смеется). Спасибо ему огромное за поддержку. Мы не обманули его ожидания…*

Ребятам, дежурившим на блокпостах, люди постоянно несли еду — приезжаешь, а там стол накрыт, как на свадьбу. Однажды поздно вечером у моей машины оторвался глушитель. Я еле докатился до ближайшей мастерской, а там мужики уже домой собираются после рабочего дня. Один говорит — «Погоди, я тебя знаю! Ты – «Рубеж»!» Быстренько подняли машину на подъемник, сделали все, что надо, и денег не взяли. После этого я уже не удивлялся, когда на улице или в транспорте со мной начинали здороваться и обниматься какие-то люди. Жена, правда, удивлялась первое время. При этом многие не знали, как меня зовут, знали только мой позывной - «Рубеж». В это время я встретил огромное число хороших, светлых людей. И обрел много настоящих друзей, на которых можно положиться. Причем народ самый разный — я никогда не думал, например, что у нас такая молодежь. Некоторые любят говорить, что молодежь потеряна - ничего подобного. Было много совсем молодых пацанов, готовых даже жизнь отдать при необходимости. Однажды ребята, дежурившие на блокпосту «Верхнесадовое», получили информацию, что со стороны Симферополя движутся четыре автобуса с вооруженными людьми, а вскоре и сами их увидели. Все, кто там был, похватали щиты и что было из оружия, построились и приготовились стоять насмерть. Никто не ушел – все до единого остались, а женщин пришлось со скандалом прогнать, чтобы в случае чего «не попали под раздачу». И вдруг один молодой пацан, лет восемнадцати, положил свой щит и пошел в сторону. Кто-то спрашивает - что, струсил? А оказалось, он просто решил сходить в туалет, чтобы потом в штанах ничего не мешало (смеется). К счастью, в автобусах были наши севастопольские «беркуты», возвращавшиеся домой...

Сплошной блокбастер

Те дни, по словам Владимира, были «сплошным блокбастером» - так много каждый из них вместил самых разных событий. Но самым экстраординарным из них, конечно, стала передача под контроль России украинских кораблей.

Украинские СМИ твердили, что это дело рук спецназа ГРУ, ФСБ и чуть ли не инопланетян. Но на самом деле, как это ни удивительно, все сделали простые севастопольцы. Часть кораблей перешла в состав Черноморского флота совершенно добровольно. На оставшихся простые матросы, особенно местные, тоже были не против, а вот командование упорствовало. Ни к чему хорошему такая ситуация, конечно же, привести не могла. Результатом стала операция, о которой сейчас вполне можно рассказывать (а тем более слушать) со смехом. Но когда представляешь, какой смелости требовало от гражданских людей решение «взять на абордаж» военный корабль, желание смеяться пропадает. Тем не менее действовали «рубежовцы» решительно и быстро - за шесть часов российские флаги были подняты над тремя крупными кораблями и несколькими более мелкими «морскими посудинами»:

 Серьезного сопротивления не было - они были слишком деморализованы, не понимали, что будет дальше и не знали, как себя вести. На взятие под контроль «Хмельницкого» нам понадобилось восемь с половиной минут. В абордажной группе, которой руководили я и мой заместитель Игорь Петров, нынешний командир «Рубежа», было около 15 человек, еще 40 составили береговую группу, которой командовал Василий Квышко. Ее задачей было взять под контроль причал и, при необходимости, подтянуть корабль к берегу за швартовы, хотя как бы они это делали в реальности – просто не представляю. Вооружение у нас было самым разношерстным: у кого был травматический или пневматический пистолет, у кого «Сайга», у кого двустволка. Это вообще был первый военный корабль, на котором я оказался — я же не моряк, а ВВшник! (смеется). Как только мы зашли на корабль, какой-то человек начал разворачивать в сторону берега шестиствольную корабельную артустановку. Вот она могла наделать беды — скорострельность у нее 4 тысячи выстрелов в минуту. Но я выстрелил в воздух, и наводчик, видимо, убежал. На «Тернополе», до которого мы добрались уже около восьми вечера, включили систему наружного орошения, которая применяется для смыва радиоактивных веществ, и окатили нас забортной водой (смеется). А было это, на минуточку, 20 марта, и с моря дул пронизывающий ветер. Промокли до нитки! Когда зашли на корабль, команда спрашивает - вы нас бить будете? Ну, мы же вежливые люди - никого бить не стали, даже разбросанные бронежилеты и прочую матбазу им собрать помогли, чтобы они скорее ушли. С остальными все прошло еще более мирно. Рядом с «Хмельницким» и «Приднепровьем» стояло остальное «железо», моряки с которого говорили нам — мужики, приходите скорее, мы уже домой хотим! (смеется). Заходим, спрашиваю командира корабля — ну что, будем бодаться? - Да нет, зачем... - Ну, может, хоть для вашего начальства пошуметь, пострелять? - Та нет, не надо... Подводную лодку «Запорожье» вообще «взял» один человек: подошел, постучал, спросил — сдаетесь? Вылез мужик в засаленном бушлате и говорит: ну иди, меняй флаг...

«Моя война закончена»

Всего пережитого защитниками Севастополя в те дни вполне хватило бы на книгу. И вполне возможно, что когда-нибудь она появится, тем более что писательский опыт у Владимира Мельника уже есть. Первая книга его трилогии «Законы войны», жанр которой автор определяет словами «альтернативная история», вышла еще в 2011 году в издательстве «Лениздат».

 Самое интересное, что эта книга тоже о третьей обороне Севастополя, - говорит он. - И речь в ней идет о Майдане 2015 года и расколе Украины. Быть провидцем для этого не требовалось, просто надо смотреть и анализировать - сразу становилось ясно, какие сценарии могут разыграться на наших глазах...

Нынешнюю ситуацию на Украине Владимир Мельник безнадежной не считает — ведь «обострение заболевания — первый шаг к выздоровлению». Другое дело, что путь этот может стать долгим и очень болезненным. Сам он в июне 2014-го, когда стало понятно, что опасность миновала, добровольно сложил с себя полномочия командира «Рубежа», передав их своему заместителю Игорю Петрову, и, как говорит, «ушел в народное хозяйство».

 Жена на тот момент уже ждала второго ребенка, надо было кормить семью. К тому времени уже было понятно, что кризис миновал, а значит, «my war is over”, как говорил «товарищ Рэмбо». Мавр свое дело сделал, мавр уходит со сцены. Главное, что у нас в Севастополе не случилось Донбасса. А что есть временные трудности — так никто не говорил, что будет легко. Сейчас занимаюсь созидательным трудом – проектирую и реализовываю системы безопасности, телекоммуникационные системы. Ну а главной наградой для меня стало рождение в январе 2015 года моего второго сына, которого мы назвали Георгием в честь Георгия Победоносца. Теперь занимаюсь военно-патриотическим воспитанием в рамках своей семьи (смеется). Благодаря «Русской весне» мне не стыдно смотреть в глаза своим детям. И перед своими предками, когда окажусь на том свете, тоже стыдно не будет. У меня ведь и деды, и прадеды воевали за нашу Родину, и отец был военный. И для меня это важно...

Владимир Мельник:

Патриотизм — это не просто ношение каких-то атрибутов, он начинается с любви к своему городу, народу, семье, с того, что человек не бросает мусор мимо урны и честно занимается созидательным трудом на своем месте. И воспитание патриотизма — это в первую очередь планомерная работа в семье. Моему старшему сыну пять лет, и он уже многое для своего возраста знает о нашей истории, в том числе о Великой отечественной войне. 9 мая этого года мы с ним прошли в рядах «Бессмертного полка» с табличкой, на котороыло написано имя моего прадеда (фотографий, к сожалению, не сохранилось). Но на шоу «Ночных волков», которое я видел в записи, я бы его не пустил.

Оно, на мой взгляд, очень странное — какой-то вурдалак на тракторе, псевдоматросы, которые бьют в бочки, как в барабаны. Последний раз я видел такое в 2014 году на Майдане. А ведь ребенок — это чистый лист, его легко убедить, что это норма. И тем более я не могу понять, почему для такого «воспитания» людям нужно давать какие-то гранты и выделять землю.

У меня сын занимается тхэквондо — чтобы он мог это делать, жене приходится возить его через весь город. При этом мы за занятия еще и платим. А в моем детстве кружки и секции за нами буквально гонялись и были бесплатными. И это правильно, потому что ничем не занятый ребенок — потенциальный преступник. И я не понимаю, почему бы не направить государственные деньги, которые выделяются на разные сомнительные мероприятия, на развитие детского спорта или музыкальных школ.

Патриотизм воспитывается не лозунгами, а образованием, планомерным и систематическим. И если ребенок будет расти всесторонне развитым, это для всего общества будет гораздо полезнее, чем тысяча таких шоу! И, конечно, важно в вопросах патриотизма не перейти ту грань, после которой начинается национализм. Настоящий патриот, по моему сугубо личному мнению, любит свое Отечество, народ, культуру, историю, не унижая другие народы, но и не позволяя унижать свой. Главное - не перейти эту грань…

Ольга Смирнова

фото предоставлены героем статьи

* Текст "письма из кармана" 

Дорогой друг, товарищ и защитник!

К тебе обращаюсь я, коренной житель Севастополя. Мне далеко за 70 лет, я родился, вырос и состарился в моем Севастополе, здесь и умру. Но умереть хочу в свободном, светлом и свободном Севастополе, который 24 года загаживают вонючие крысы-бандеровцы в свой оранжево-коричневый цвет.Они наступают нам на горло, не давая говорить на родном, русском языке. Они вытравливают у наших детей, внуков всю нашу непростую историю, рисуя ее как сплошной мрак, угнетение и иго. Эти твари в вышиванках, выкормыши бандеровской сволочи, наконец, добравшись до власти, решили физически уничтожить всех 'неукраинцев'. Многие из нас рассчитывали на Януковича и его .... [не разобрать], что будет абсолютное сближение с Россией, что мы опять станем родными, но ничего сделано не было, мало того, он усиленно до пердежа прогибался перед западенцами и Европою по принципу, что мы 'свои' и никуда не денемся, тем самым потерял нас, а там кроме врагов ничего не нашел. И вот что из этого получилось?! Народ восстал, и он прогорел. Теперь зависит все от Вас, родные наши защитники!

Я хорошо помню 1944 год, когда в Севастополь возвратилась эскадра. Я с мамой стоял на Приморском бульваре, слышал громкое УРА, ликование и слезы оставшихся в живых жителей, бойцов, братишек из морской пехоты, меня хватали эти железные руки, меня подкидывали, целовали, а я не мог понять почему взрослые люди плачут! Теперь сам переживаю эти чувства, глядя на российский стяг, глядя как с городского флагштока была сорвана эта сине-желтая тряпка, и я заплакал от счастья, я ждал этого 24 года и дождался! Господи помоги Вам, нашим защитникам. мы за вас молимся, на вас уповаем и надеемся. Пусть эти неказистые вещи согреют ваше тело, а душу пусть согреет наша Любовь!

Отстаивайте Севастополь!