«Не только давать жизнь, но и защищать ее...» – история самой знаменитой женщины-снайпера

Историк Алексей Волынец – о самой знаменитой женщине-снайпере, защитнице Севастополя – Людмиле Павличенко.

В разгар войны на исходе 1942 года настоятель знаменитого Кентерберийского собора, один из самых авторитетных религиозных деятелей Англии той эпохи, сказал ей: «Рад встретиться с необычной русской женщиной, которая еще раз доказала истину, что, когда речь идет о защите отечества, женщины способны совершать дела, что испокон веков были чисто мужскими. Я только могу лишь поинтересоваться: как, леди Павличенко, не тяготит ли вас груз поверженных вами врагов?..»

Груз поверженных ею врагов к тому времени был велик — три сотни захватчиков, застреленных из снайперской винтовки. И Людмила ответила просто: "В природе женщин — не только давать новую жизнь, но если понадобится, то и защищать ее…"

Наверное, этот ответ мог бы стать эпиграфом ко всей ее жизни.

"В полете пули есть нечто завораживающее…"

Людмила Белова родилась 12 июля (по новому стилю) 1916 года на Украине в городке Белая Церковь, куда переехали из столичного Петрограда ее родители. Отец, Михаил Белов, работал слесарем — в ту эпоху редкая и высокооплачиваемая профессия. В годы Гражданской войны он стал комиссаром полка в Красной армии, позже служил в милиции. Мать — Елена Трофимовна Белова, выпускница гимназии, после всех революций и Гражданской войны стала школьной учительницей, преподавала иностранные языки.

Счастливое детство девочки Люды прошло в Белой Церкви на берегах реки Рось. "Я верховодила в ватаге подростков потому, что лучше всех стреляла из рогатки, быстрее всех бегала, хорошо плавала и никогда не боялась затеять драку, первой стукнув обидчика…" — так позднее вспоминала она те годы.

В 1930 году семья переехала в Киев, столицу советской Украины. И вскоре юная и бойкая Людмила влюбилась. "Оглядываясь назад, я могла бы сравнить это с концом света, с добровольным ослеплением, с потерей рассудка. Такова была моя первая любовь…" — вспоминала она спустя десятилетия. Так в 1932 году Люда Белова стала Людмилой Павличенко, еще не догадываясь, что именно под этой фамилией ее узнает вся наша страна и почти весь мир.

Заключенный по страстной любви брак быстро распался, супруги Людмила и Алексей Павличенко вместе прожили недолго. Их сын, Ростислав, остался с матерью. Людмила тогда несколько лет проработала на киевском заводе "Арсенал", стала хорошим токарем. 

При заводе, а в ту эпоху "Арсенал" был огромным военно-промышленным предприятием, работали различные кружки. Людмила — с детства активная и бойкая — первоначально записалась на курсы планеристов. Но первый же полет с инструктором испугал ее почти до обморока. Расстроенная, она записалась на соседние курсы стрелкового дела.

Впрочем, и этот выбор был не совсем случаен. "Инструктор заводского стрелкового кружка Федор Кущенко работал в нашем цехе и постоянно агитировал молодежь, приглашая ходить в тир. Сам он недавно отслужил срочную службу в Красной армии, увлекся там пулевой стрельбой и уверял, будто в полете пули и попадании ее в цель есть нечто завораживающее. Парень симпатичный и обаятельный, Федя подкатывал и ко мне…" — вспоминала позже Людмила.

"К работе снайпера женщины приспособлены лучше…"

Людмила оказалась способной ученицей и метким стрелком. Не раз выигрывала соревнования снайперских кружков, получила желанный и популярный в те годы значок "Ворошиловский стрелок". Однако все это воспринималось именно как увлечение, говоря современным языком — хобби.

Периодически развлекаясь стрельбой, она поступила на исторический факультет Киевского университета. Училась увлеченно, подрабатывала в центральной городской библиотеке. Летом 1941 года Людмила должна была защищать дипломную работу о Богдане Хмельницком и Переяславской раде, воссоединивших Украину с Россией. 

По понятным причинам защита диплома не состоялась. Отметим, что до июня 1941 года судьба и жизнь Людмилы были самыми обычными, как у миллионов девушек и женщин нашей страны. Из необычного в ее биографии только двухгодичная "Снайперская школа", оконченная во время учебы в университете.

Занятия в этой "школе" проходили в будние вечера и субботу — именно тогда Людмила стала отличным стрелком и навсегда сохранила память о своем учителе снайперского дела — Потапыче. Этот бывший солдат из лейб-гвардии Егерского полка, где в царское время были собраны лучшие стрелки, не только научил ее основам меткости, но и объяснил многие тонкости, включая маскировку и наблюдение за полем боя. Людмила позднее не раз вспоминала слова учителя: "К работе снайпера женщины — не все, конечно, — приспособлены лучше…"

Она хорошо изучила и все вооружение снайпера той эпохи — от обычной винтовки Мосина до новейшей полуавтоматической СВТ-40. "Вообще, ручное огнестрельное оружие представляется мне совершеннейшим творением ума и рук человеческих. При его создании всегда использовались самые новые изобретения…" — напишет она уже на склоне лет.

Роковое 22 июня 1941 года застало Людмилу Павличенко в Одессе, куда выпускницу университета направили на преддипломную практику в городской библиотеке. Она запомнила, что тот день для нее начался с завтрака в чебуречной на улице Пушкинской. Вечер тоже был распланирован — куплен билет в театр на оперу Верди "Травиата". Но в 11 утра пришло сообщение о войне, сразу стало не до чебуреков и опер…

Вместо оперы Людмила отправилась в военкомат, чтобы добровольцем записаться  в армию. Ей отказали. Она пришла на следующий день — уже с документами об отличном окончании снайперской школы в Киеве. И с 24 июня 1941 года в рядах 25-й Чапаевской стрелковой дивизии в 54-м полку имени Степана Разина появилась рядовая Павличенко. В тяжелый солдатский рюкзак Людмила все же положила и платье с кружевным воротником. "Мы тогда мало представляли себе размер бедствия, вдруг обрушившегося на нашу страну…" — вспоминала она позднее.

Любовь и смерть на войне

Дивизия, которой в годы Гражданской войны командовал знаменитый Чапаев, с июня 1941 года сражалась с наступающим врагом на землях Молдавии и Приднестровья. Именно здесь для Людмилы Павличенко начались боевые будни, далекие от любых романтических представлений о войне.

Боевая работа снайпера вообще очень не романтична — на удивление, одновременно и смертельно опасна, и нудна. Необходимо долгими часами, а то и сутками лежать в засаде — в ожидании удобного момента для выстрела нередко приходится даже мочиться под себя. А после выстрела неизбежный и массовый ответный огонь противника — не только из стрелкового оружия, но из минометов и даже тяжелой артиллерии.

В июле Людмила получила первую контузию, в начале августа — вторую. Из-за временной потери слуха три недели провела в госпитале. Первое ранение Людмила получила в начале октября 1941 года в боях под Одессой — осколок снаряда задел голову. Позднее она вспоминала, что именно в этом городе испытала свои самые страшные потрясения от войны — когда увидела разорванные бомбами трупы детей…

Людмила Павличенко, 1942 год​ © Израиль Озерский/ТАСС

Одесса уже три месяца была осаждена противником, и Людмилу вместе с другими ранеными морем эвакуировали в Крым. На ее счету как снайпера к тому времени числилось 179 убитых врагов.

Уже после распада СССР, в 90-е годы минувшего века появились "разоблачили", утверждавшие, что женщина за несколько месяцев не могла застрелить такое количество. Однако напомним, что до октября 1941 года дивизии имени Чапаева, в которой сражалась Людмила, пришлось иметь дело не с немцами, а с румынами. Эти союзники Гитлера были подготовлены и воевали куда хуже — румыны провели ряд неудачных и весьма кровопролитных для них штурмов Одессы. Поэтому успехи талантливого стрелка, умелого снайпера против такого противника неудивительны. Когда с конца 1941 года Людмиле пришлось сражаться с немцами, куда более боеспособными, ее снайперский счет стал расти медленнее.

С ноября 1941 года снайпер Павличенко участвовала в обороне Севастополя. Накануне нового года получила новое ранение — осколок снаряда попал в правое плечо. Тогда ее спас другой снайпер, 36-летний младший лейтенант Алексей Киценко, уроженец Донецка. Даже на самой страшной войне оставалось место человеческим чувством — Людмила и Алексей полюбили друг друга. В перерывах между боями и ночными выходами в снайперский поиск они читали друг другу вслух "Севастопольские рассказы" Толстого и даже пили шампанское — в осажденном городе не хватало продуктов и снарядов, но запасы крымского игристого вина еще оставались… К весне 1942 года они решили пожениться, подали начальству заявление (в условиях военного времени оформить брак имел право командир воинской части), но 4 марта Алексей погиб на глазах Людмилы — осколком ему оторвало руку.

Начальство тогда отобрало у Людмилы пистолет, опасаясь, что она застрелится — настолько сильным и явным было нервное потрясение. Однако женщина-снайпер предпочла застрелить еще несколько немцев.

Спасительное ранение и большая политика

В июне 1942 года, спустя ровно год после начала войны, Людмиле повезло — она была вновь ранена, на этот раз в обе ноги. К тому времени немцы начали последний штурм Севастополя, который станет для них успешным. Останься женщина-снайпер в осажденном городе, и она бы неизбежно погибла — в бою или плену, как почти все севастопольские защитники. Так что новое ранение стало невольным спасением от неизбежной смерти — ее эвакуировали, под непрерывными бомбежками вывезли на одном из последних рейсов с ранеными.

По итогам боев за Одессу и Севастополь в июле 1942 года Людмилу наградили орденом Ленина — в ту эпоху высшей наградой СССР — и после недолгого лечения в госпитале направили инструктором снайперского дела в 32-ю гвардейскую дивизию, располагавшуюся на Таманском полуострове. Но в начале августа фронтовая жизнь девушки-снайпера резко и крайне неожиданно изменилась. Сначала ее вызвали в Центральную школу снайперского дела в подмосковном поселке Вешняки (сегодня это черта города Москвы) и там буквально через несколько дней по прибытии ошеломили приказом лететь в… Америку.

В судьбу Людмилы Павличенко — уже выдающуюся и трагическую судьбу простой русской девушки — неожиданно вмешалась большая политика. Самая большая, какая тогда была на нашей планете.

Дело в том, что в начале августа 1942 года президент США Рузвельт в одной из телеграмм Сталину помимо прочих сугубо военных вопросов сообщил о международной студенческой ассамблее, намеченной через месяц в Вашингтоне. На этом мероприятии должны были встретиться студенты из разных стран антигитлеровской коалиции, прежде всего из стран Запада — США, Канады и Англии. Но лидер Соединенных Штатов предлагал лидеру СССР прислать в Вашингтон и нескольких советских студентов.

Рузвельт и Сталин — опытные политики — прекрасно понимали, что участие в вашингтонской встрече студентов из сражающейся России станет наглядной и действенной агитацией за второй фронт. Наша страна выдержала первый, самый опасный удар Гитлера, но враг и после поражения под Москвой был еще силен и страшен, в 1942 году он прорвался к Волге. Открытие США и Британией второго фронта против гитлеровской Германии на западе Европы стало бы огромной помощью для СССР.

Но в далекой Америке отнюдь не все политики и граждане поддерживали курс Рузвельта на участие войск США в европейской войне. Потому для Москвы и Вашингтона тогда был важен любой дополнительный аргумент, любая агитация за второй фронт. Прибывшие в столицу Америки молодые студенты-фронтовики из СССР могли стать такой агитацией, наглядной и убедительной даже за океаном.

Напомним, что Людмила Павличенко была не только одной из самых успешных женщин-снайперов, но и студенткой исторического факультета Киевского университета. Эффектная и бесспорно героическая девушка, бойкая, уверенная в себе, да еще и с хорошим гуманитарным образованием, как никто, подходила на роль представителя СССР на всемирном собрании студентов.

"Гостей и хозяев завораживали ее улыбка и раскованность…"

Тогда, в августе 1942 года, в Москве срочно отобрали трех студентов-фронтовиков. Выбор делался в спешке, но оказался более чем удачен. Напарниками Людмилы Павличенко стали еще двое прошедших фронт учащихся столичных вузов — Владимир Пчелинцев и Николай Красавченко. 

Студент-геолог из Ленинграда (как тогда назывался Петербург), 23-летний Владимир тоже был снайпером, участником самых страшных боев у Невской Дубровки, где в 1941 году решалась судьба окруженного немцами города на Неве. На снайперском счету Пчелинцева к августу второго года войны было 144 убитых врага.

Николай Красавченко, Владимир Пчелинцев и Людмила Павличенко, 1942 год © Jack Delano/Public Domain/Wikimedia Commons

Официальным главой делегации из трех студентов стал ровесник Людмилы — Николай Красавченко, один из секретарей комсомола Москвы. После распада СССР, в 90-е годы его нередко описывали как банального чиновника, официозного партфункционера. Но в реальности Красавченко, студент истфака Московского университета, тоже имел впечатляющий боевой опыт. Летом 1941 года он как один из лидеров столичных комсомольцев возглавлял строительство оборонительных рубежей под Смоленском. Осенью в ходе прорыва немецких танков оказался в окружении — с боями пробивался на восток вместе с нашими солдатами. Был контужен, попал в немецкий плен, но через несколько дней сумел бежать и в итоге выйти к своим. Так что кабинетным чиновником официальный глава студенческой делегации не был…

Подготовка визита на другой континент в августе 1942 года была делом непростым. Во-первых, межконтинентальные перелеты тогда еще не вышли из стадии рекордов и экспериментов — к тому же из Москвы в США тогда требовалось лететь, огибая всю захваченную Гитлером Европу, с многочисленными пересадками через Азию, Африку и Атлантику. Такой путь в условиях военного времени мог занять несколько недель. Во-вторых, у фронтовиков Павличенко и Пчелинцева вообще не было ни гражданской одежды, ни даже парадного обмундирования.

Делегацию экстренно готовили двое суток — у портных, работавших для дипломатов, спешно подбирали и подшивали гражданские костюмы и платья, а вопрос с парадной униформой вообще решили конфискацией генеральских мундиров из центрального ателье военного ведомства. С френчей спороли генеральские знаки и пришили петлицы старшего сержанта для Людмилы и старшего лейтенанта для Владимира Пчелинцева.

Накануне вылета им передали личную записку Сталина о направлении в Америку. Ранним утром 14 августа 1942 года все трое участников делегации были на аэродроме Внуково, начался двухнедельный перелет в Америку. Сначала из Москвы до Астрахани, потом через Азербайджан в Тегеран, столицу Ирана. Оттуда уже на американских самолетах через город Басру на юге Ирака до Каира.

В столице Египта вылета ждали двое суток. Советских студентов-фронтовиков, по сути приглашенных в США лично президентом Рузвельтом, торжественно приняли в американском посольстве. Для молодых людей, буквально вчера покинувших окопы, дипломатический прием на берегах Нила был диковинкой. И тут сказался бойкий характер Людмилы, она с ходу стала неофициальным лидером нашей делегации. Как вспоминал Владимир Пчелинцев, "…в разговор с сотрудниками американского посольства и членами их семей включилась Людмила. Это у нее, прямо скажем, получилось неплохо, гостей и хозяев завораживали ее улыбка и раскованность. Признаться, у нас с Николаем так не получалось…"

"Какое белье предпочитает леди Павличенко?.."

В Каире студенты-историки Людмила и Николай Красавченко, оба искренне интересовавшиеся прошлым человечества, даже выкроили время бегло осмотреть знаменитые пирамиды. Далее их путь лежал через сердце Африки — суданскую столицу Хартум, потом аэродромы в Чаде и Сенегале. Во время коротких приземлений, когда меняли самолеты, они пробовали экзотические фрукты и даже кормили обезьян.

От западного побережья Африки — именно там наименьшее в Атлантике расстояние между континентами — делегация на гидросамолете добралась до берегов Бразилии. В ту эпоху мир еще не знал массового туризма, для большинства европейцев бананы и ананасы, сегодня горами лежащие во всех магазинах, были экзотикой, знакомой в лучшем случае по приключенческим книгам. Можно только догадываться, как подобное экзотическое путешествие сквозь цветущие тропики воспринимали люди, буквально вчера пережившие смерть в залитых кровью окопах под Севастополем или Ленинградом…

Вдоль побережья Южной Америки через Венесуэлу и над Карибским морем наша маленькая делегация на перекладных самолетах добралась до США. Приземлились в Майами, знаменитом солнечными пляжами курортном городе штата Флорида. Оттуда на поезде утром 27 августа 1942 года Людмила Павличенко и ее товарищи, Владимир и Николай, прибыли в Вашингтон. Кстати, в ходе долгой дороги, занявшей две недели, Людмила — убившая три сотни врагов — по извечной женской привычке ухаживала за товарищами, при случае мыла за них посуду, не давая Владимиру и Николаю заниматься этим "женским" делом.

Людмила Павличенко (в центре) с судьей Робертом Джексоном и первой леди США Элеонорой Рузвельт в Вашингтоне, сентябрь 1942 года ​© Jack Delano/Public Domain/Wikimedia Commons

Встреча в столице США была торжественной, почти на уровне глав самых авторитетных держав. Их приняла супруга президента Элеонора Рузвельт — в знак уважения трех советских студентов поселили прямо в Белом доме. Позже они вспоминали, как, оказавшись в своих комнатах, близ президентских апартаментов, первым делом бросились к радиоприемнику — пытались услышать новости из СССР. Но расстояние до воюющей родины было велико и наши радиостанции не добивали через океан…

Так, с ночевки в резиденции президента США началось 142-дневное турне Людмилы и ее товарищей по Соединенным Штатам, Канаде и Британии. Приезд молодых фронтовиков — фактически в гости к президентской чете — тогда вызвал ажиотаж в американских СМИ. Владимир Пчелинцев позднее вспоминал одну из первых пресс-конференций: "…присутствовало более сотни иностранных и американских корреспондентов. Признаться, их число несколько смутило нас, тем более что манера и характер задаваемых вопросов напоминали настоящую психическую атаку. Особенно доставалось Павличенко, на долю которой приходились самые каверзные, а иногда даже неприличные вопросы. Любопытству журналистской братии не было предела…"

"Красят ли женщины на фронте губы, и какую помаду при этом они предпочитают? Какие сигареты курят? Разрешит ли госпожа Павличенко печатать ее портреты на коробках сигарет? Фирма готова уплатить за это миллион долларов!.. Какое белье предпочитает леди Павличенко и какой цвет ей нравится?.." — вот неполный перечень тех первых вопросов. К счастью, Людмила оказалась не только талантливым снайпером, но и настоящим дипломатом, находчивым полемистом, не лезущим за словом в карман.

"Леди Павличенко сама руководит нами…"

30 августа 1942 года ТАСС, Телеграфное агентство Советского Союза, передало официальное сообщение: "Прибывшие в Вашингтон советские делегаты на международный съезд студентов товарищи Красавченко, Пчелинцев и Людмила Павличенко были в день прибытия приглашены в Белый дом в качестве гостей президента... В специальной радиопередаче, транслировавшейся по США, подробно описывалось их прибытие. Утренние газеты поместили фотографии советских студентов и беседу с ними… Советские делегаты рассказали о своем опыте борьбы с гитлеровцами…"

С первого дня пребывания Павличенко и ее товарищей в Северной Америке для них началась непрерывная дипломатическая и общественная работа — ежедневно встречи, приемы, митинги, пресс-конференции… Тот четырехмесячный визит в США, Канаду и Великобританию в итоге имел значительный пропагандистский эффект, способствовал убеждению большинства граждан этих стран в необходимости скорейшего открытия второго фронта. Были и материальные плоды — многие передавали им деньги на помощь Красной армии, в итоге собрали несколько сотен тысяч долларов (миллионы в современных ценах).

Людмила Павличенко (в центре) на митинге в честь студенческих делегаций в Нью-Йорке, 6 сентября 1942 года ​© AP Photo

Тогда без преувеличения на весь западный мир прогремели выступления и фразы Людмилы — например такая, почти вскользь брошенная мужчинам-журналистам: "Мне 25 лет, на фронте я успела уничтожить 309 фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?.."

Когда ей задали вопрос, как же женщина может убивать людей, "видя их лица в момент прицеливания", то Людмила ответила искренне и исчерпывающе просто: "Я видела собственными глазами, как погиб мой муж, видела, как погибают дети..."

Чтобы рассказать о всех ее встречах в Америке и Англии в сентябре — декабре 1942 года, понадобится целая книга. Поэтому ограничимся лишь самым кратким изложением. Естественно, одним из первых студентов-фронтовиков из СССР принял президент США. Владимир Пчелинцев позднее вспоминал, что особое внимание Рузвельт уделил Людмиле, "попросив ее более подробно рассказать о себе, где она воевала, за что получила боевые награды".

В то время Запад был еще далек от всяческого феминизма. Советские студенты-фронтовики, прошедшие фронт молодые парни, конечно, вызывали интерес и уважение, но не удивляли. Мужчин — ветеранов боевых действий в ту эпоху было много. Однако молодая симпатичная женщина, героически сражавшаяся и убившая буквально сотни врагов, неизменно вызывала повышенный интерес и оказывалась в центре внимания.

С Людмилой захотел встретиться даже флагман американского капитализма, один из богатейших людей Америки Генри Форд. Как позднее вспоминал Пчелинцев, на той встрече с советскими представителями знаменитый миллиардер "видел перед собой одну только Людмилу". Именно ей 80-летний "некоронованный король Америки" с гордостью рассказывал, что его огромные заводы производят не только автомашины, но и самолеты для армии США.

Людмила Павличенко осматривает винтовку британского ополченца, Лондон, ноябрь 1942 года ​© Hulton-Deutsch Collection/CORBIS/Corbis via Getty Images

Уже будучи в Англии, наши студенты-фронтовики встретились и с Черчиллем. Британский премьер-министр не только уделил особое внимание Людмиле, но и в шутку спросил официального руководителя делегации Николая Красавченко: "Не трудно быть руководителем у такой очаровательной леди?" На что уже поднаторевший в светских беседах комсомолец ответил: "Леди Павличенко, мистер Черчилль, сама руководит нами. И в Америке, и здесь у вас, в Великобритании, в основном внимание ей. Поэтому ей приходится работать за всех нас…"

"Эта ручка убивала нацистов, косила их сотнями…"

Там же в Англии Людмила встретилась с будущим президентом Франции — генералом Шарлем де Голлем. Владимир Пчелинцев так вспоминал их встречу: "Выйдя из-за стола, де Голль протянул свою руку Павличенко. Чувствовалось, что, как ни опытен был по части приемов и визитов генерал, обворожительная Людмила поставила его в неловкое положение. Как вести себя с ней? Как с красивой женщиной или как с офицером армии, с которой устанавливались союзнические отношения?.."

Адъютант будущего главы Франции тогда извинился перед Павличенко, что вопреки французской традиции первый тост будет не за женщину, не за нее, а за победы русской армии. Второй тост французским шампанским пили уже за "русскую героиню Людмилу".

Впрочем, самой Людмиле больше всего запомнились не встречи с миллиардерами и главами государств, а поездка в гости к Чарли Чаплину. Во время поездки по США в октябре 1942 года Павличенко пригласили в Калифорнию. И работники нашего консульства в Сан-Франциско организовали ей сюрприз — встречу с самым тогда популярным на планете комедийным актером, хорошо известным и в СССР.

Память о тех часах, проведенных с Чаплином в Голливуде, Людмила сохранила на всю жизнь: "Каково же было мое изумление, когда в проеме распахнувшейся двери я увидела человека, которого невозможно было спутать ни с кем другим. Это был Чарли Чаплин! Не успела я прийти в себя, как Чаплин уже подхватил меня и, вальсируя, влетел со мной в гостиную, полную кинознаменитостей. Все, как я узнала вскоре из газет, уже давно ждали моего появления…"

Знаменитый комик в те минуты был в ударе. "Я сама поразилась, — вспоминала Людмила, — когда Чаплин, уже немолодой тогда человек, пройдясь на руках к корзине с напитками, принес мне в зубах бутылку шампанского. И еще больше удивилась я, когда он — на виду у всех — бережно усадил меня на диван и принялся целовать мне пальцы. "Просто невероятно, — приговаривал он, — что эта ручка убивала нацистов, косила их сотнями, била без промаха, в упор". Репортеры начали фотографировать мою руку крупным планом… Потом, через некоторое время, я увидела этот снимок во многих американских газетах".

Впрочем, Чаплин тогда не только дурачился и упражнялся в галантности. Знаменитый актер всегда резко выступал против Гитлера и с открытой симпатией относился к нашей стране. "Более четырех часов, — вспоминала Людмила, — мы беседовали с Чаплином о борьбе советского народа, о Севастополе, Ленинграде, Москве, Сталинграде. Он говорил, что даже его любимое искусство сейчас отошло для него на второй план — он чаще выступает на митингах, призывая к немедленному открытию второго фронта, нежели бывает в съемочном павильоне… В Америке, пожалуй, только Чаплину мне не пришлось доказывать, что моя страна в одиночку борется против оголтелых гитлеровских полчищ, что для скорейшей победы над фашизмом нужно немедленно открыть второй фронт в Европе. Он сам прекрасно это понимал…"

Людмила Павличенко в Лондоне, ноябрь 1942 года ​© AP Photo

На родину маленькая делегация студентов-фронтовиков вернулась только в начале января 1943 года. Для этого пришлось на многомоторном  английском бомбардировщике пролететь над линией фронта. После светских раутов, приемов и ассамблей для Людмилы вновь начались военные будни.

Пройдя обучение на курсах армейских командиров, она в звании лейтенанта стала инструктором по снайперской подготовке в штабе Воздушно-десантных войск Красной армии. Неоднократно выезжала на фронт, осенью 1943 года была ранена осколком во время форсирования Днепра. Это стало ее четвертым ранением за войну…

После Победы летом 1945 года Людмила, получившая звание Героя Советского Союза, с успехом защитила дипломную работу на историческом факультете Киевского государственного университета. Ряд лет работала научным сотрудником в структурах Военно-морского флота в Ленинграде и Севастополе, позднее стала членом Союза журналистов СССР.

Людмила Михайловна Павличенко ушла из жизни осенью 1974 года. До конца с ней оставался любящий сын Ростислав, уволившийся с работы, чтобы ухаживать за больной матерью.

Женщина, убившая на самой страшной войне сотни врагов, всю жизнь сохраняла женское начало и теплоту чувств. "Бабушка очень любила детей и никогда меня не наказывала. Мы жили душа в душу. Чего только стоил один ее глубокий и нежный взгляд! Несмотря на то что я была довольно шустрым ребенком, она мне все всегда прощала…" — уже в XXI веке вспоминала ее внучка.

Алексей Волынец, историк