Конец восточных украинцев

Год за годом сторонники всевозможных форм единства России и Украины обнаруживают, как тают шансы воплощения их надежд.

Опереточная апельсиновая «революция» и последующие события лишь послужили катализатором для понимания реального положения дел. Однако до конца сложность положения многие не осознают до сих пор.

После развала СССР доминировало убеждение, что абсолютное большинство жителей Украины желает воссоединения с Россией в той или иной форме. Не желают этого лишь на Западной Украине, мнение которой можно просто игнорировать, а еще лучше возвратить ее Польше. Некоторое основание такого взгляда давали выборы на Украине. Например, когда «пророссийский» Кучма победил «националиста» Кравчука. Если бы любители грез о русском единстве внимательней следили за результатами, то еще тогда поняли бы, что картина отнюдь не настолько благостная и однозначная.

Президентские выборы 2004 выстроили новый «бастион русского единства» - Юго-Восток. Одновременно многими был списан из русского единства Центр Украины, то есть собственно Малая Русь - центр исторической Руси. Однако миф о Юго-Востоке постигнет и уже постигает та же участь источника разочарований в русском единстве. Поэтому очень важно разобраться в том, что дает надежды и почему это неизбежно приводит к разочарованиям.

Основное заблуждение это восприятие так называемых восточных украинцев как альтернативу западным. Главным признаком, по которому их различают, является русофобия. Восточный украинец рисуется как русофил, причем такой взгляд распространен не только среди русских, но и среди истовых «щирых» украинских русофобов. Внешние признаки, казалось бы, соответствуют такому мнению. Большинство восточных украинцев русскоязычны, благожелательно или, по крайней мере, лояльно относятся к русским и России. Естественно, что под такие признаки подходят многие жители не только Востока, но и Юга и даже Центра Украины. Поэтому название «восточный украинец» весьма условно и под ним здесь понимается не географическое место проживания, а некий ментальный комплекс. Главное понять, почему с социальной базой состоящей из восточных украинцев в сложившейся ситуации невозможно не только союзные отношения между РФ и Украиной, но в принципе нормальные отношения. Естественно если не произойдут изменения в сознании самих восточных украинцев.

Продукт советской аномалии

Исторические корни проблемы уходят в советский период, который некоторые пытаются привести как образец гармоничных отношений между «народами». Советский период был действительно неоднозначным и эту неоднозначность иначе как патологической обозначить нельзя. Более того, он был патологичен и с точки зрения империи, которой лживо называли Советский Союз, и тем более с точки зрения национального государства. Наиболее яркой патологией советского типа была УССР.

Созданная на территориях, где на тот момент большинство проживающего населения использовало малороссийское наречие, Украина формировалась как национальная украинская республика. Причем во главу угла было поставлено уничтожение последствий общерусского национального проекта, где малороссы признавались субэтносом большой русской нации. Население в большинстве своем так себя до этого не называвшее было переименовано в украинцев, украинцы были признаны угнетаемой царским режимом национальностью, стал насильно насаждаться «родной» украинский язык, разработанный на основе малороссийских наречий. По факту был воплощен в жизнь украинский сепаратистский националистический проект, а многие его идеологи даже были привлечены к работе в Советской Украине. Однако большевики, боровшиеся с наследием старой России, действовали на территории этой России и имели дело с ее населением. Для сохранения целостности советской территории необходимо было культивирование объединяющей культуры, которой могла быть только русская культура. Так начиная с конца тридцатых годов XX века в советскую пропаганду пусть и в дозированной форме, но проникают элементы державнической идеологии дореволюционной России и даже русского национализма. На Украине это, прежде всего, выражалось в обязательном изучении русского языка и признании у украинцев общей с русскими исторической судьбы.

При этом украинизация, в основе которой был как раз культурный раскол с русскими и вытеснение русского языка, вовсе не отменялась. Именно эта шизофреническая ситуация и характеризует появления такого явления, как восточное (советское) украинство. Волны советизации и украинизации накатывали с разной степенью интенсивности. И начиняя с 70-ых годов двадцатого века советизация (действительно включавшая элементы русификации) стала доминировать. Плоды украинизации выразились в том, что национальное происхождение стали ассоциировать с родоплеменным фактором и с украинской этнической культурой. Причем в Центре Украины советский человек, родина которого простирается аш до Камчатки, а страна имеет тысячелетнюю историю, мог в одном лице сосуществовать с украинцем, окруженным местным традиционным бытом. На урбанизированных Юге и Востоке человек с записанной в паспорте национальностью украинец обладал еще в большей степени советской идентичностью. В тоже время украинская идентичность присутствовала часто номинально, поскольку там практически отсутствовала украинская, преимущественно сельская культура. Либо человек имел в сознании некий идеальный национальный образ, с которым себя ассоциировал, либо, что происходило еще чаще, просто растворялся в городской интернациональной, но русскоязычной культуре. Однако такие «денационализированные» украинцы были уже лишены возможности считать себя русскими в старом значении этого слова.

Настоящие «украинцы»

Такая раздвоенная идентичность, включающая себя как общерусские элементы, так и локальные этнические особенности не являлась бы фатальной для отношений ни между русскими и украинцами, ни между Россией и Украиной, если бы не наличие настоящих «украинцев». Именно последние и являются тем материалом, который пытаются взять за основу для построения национального украинского государства. Кавычки применительно к слову украинец здесь употребляются ради того, чтобы подчеркнуть как некоторую рукотворность самого явления, так и различие с понятием украинца как лица определенного этнического происхождения. Настоящий «украинец» естественно не равен западному украинцу, хоть на Западе Украины «украинцы» наиболее многочисленны. Еще сто лет назад кавычки бы не требовались, поскольку украинец тогда и означал, прежде всего, идеологический тип противника общерусского единства, а тех, кого сейчас называют украинцами, как правило, именовали малороссами. Но на данный момент название украинец уже воспринимается большинством как национальность, а не как идеологический тип. Поэтому когда особо рьяные, но малосообразительные борцы за русское дело говорят об украинцах как о русофобской секте, а не нации, многими людьми, на данный момент именующими себя украинцами это воспринимается как оскорбление, даже если они никак не разделяют русофобской идеологии.

Если же говорить об настоящих «украинцах», то характеристика русофобской секты вполне применима. Однако нужно осознавать, что любое обобщение, тем более такое аллегорическое, никогда не встречается в чистом виде. Поэтому выделение главного признака «украинства» - русофобии, редуцирование «украинской» националистической идеологии к русофобии оправдано лишь функционально для отчетливости обозначения проблемы. Как нацистские идеи расового превосходства можно особо выделить из немецкого националистического дискурса нацисткой Германии, так можно идентифицировать «украинство» как русофобию.

Аналогия с нацисткой Германией здесь неслучайна, но употребляется вовсе не для очернительской постановки знака равенства между «украинством» и фашизмом. Хотя многие нацистские военнослужащие ныне герои Украины. Цель аналогии предвосхитить упреки в укаинофобии. Дело в том нацизм был, прежде всего, модернистским переформатированием немецкой нации. Однако никого, кто осуждает нацизм, не обвиняют в немцефобии. «Украинство» также имеет особый националистический проект по отношению ко всем украинцам, но любое неприятие его самого, трактуется как ненависть к украинцам вообще. Правда, для «украинствующих» любая адекватная информация о них уже законченная украинофобия.

В знаменитой работе об украинском движении Николая Ульянова «История украинского сепаратизма» было множество исторических неточностей, тенденциозностей и упущений.

Однако там были продемонстрированы несколько ключевых моментов, которые являются истинными причинами истерического неприятия автора со стороны истинных «украинцев». Первое это то, что развитие идеологии украинского движения шло от проявления любви к особенностям народного быта, через мифологизацию малороссийского казачества, к желанию раскола великорусов и малорусов любой ценой и русофобии как средству. Второе, что «украинство» на протяжении всего времени было явлением искусственном, во многом даже антинародным. Постоянно беря на себя право говорить от имени народных масс и заботится об их интересах, оно никогда не имело в народе реально и тем более массовой поддержки. Правда главное, чего не учитывал сам автор «Истории украинского сепаратизма», искусственность «украинства» уж никак не есть его не жизнеспособность.

Надо признать, что русофобия «украинства» мера вынужденная и все иллюзии о том, что это частный случай, болезнь роста «освободившейся» нации нужно отбросить. Она была обусловлена именно слабостью самого движения, его приспособлению к среде. Ведь не могли же «украинцы» ограничится при построении нации лишь бесспорными факторами народной самобытной культуры, не разрушая культуру общерусскую. Наличие борща и галушек, и даже замечательных спивучих писен было недостаточно для обоснования откола от русских и России. Более того сама логика поглощения общерусским национальным проектом всего малорусского населения не оставляла для «украинствующих» иного выбора как отрицания за великороссами русскости, а за Москвой преемства Древней Руси.

Уникальность «украинского» национализма заключалась в том, что если любое национализм вольно или невольно производит воображаемое сообщество, то для «украинского» необходимо было произвести через-чур воображаемое. Обычно к национальному мифу прилагаются некие исторические факты, свидетельствующие о том, что тот или иной народ всегда стремился к свободе и боролся с поработителями. Но в украинском варианте даже при той фальсификации истории, которая не снилась и коммунистам, невозможно выстроить стройную картину борьбы украинского народа с москалями. Поэтому постоянно существуют дополнения о недостаточной «свидомости» народа, за исключением «лучших» представителей. Более того, постоянно получалось, что народ идет против своих интересов или их не защищает. В отличие, например, от поляков, у которых действительно национальная история в существенной своей части строится на противодействие с русскими, у украинцев ситуация почти противоположна. Все основные «герои» украинского народа как то Мазепа, Петлюра, Бандера и др. по факту противостояли большинству тех кого, начиная с первой половины двадцатого века, именуют украинцами. Однако для «украинских» националистов мизерность исторических фактов их устраивающих, обратно пропорциональна ненависти к России и желанию говорить за весь народ. Отсутствие фактов для сочинения нужной истории имеет не только негативную сторону. Если национальный миф не обременен референцией, свобода манипуляции только возрастает.

Отличительной особенностью «украинского» проекта также является исторический мазохизм. Причем этот мазохизм выступает логическим обоснованием «украинского» геройства-отщепенства. Невозможно принять достижения и победы, которые получены в единстве с русскими и благодаря этому единству. Зато можно получать наслаждения от поражений «украинских» героев и «угнетения» украинского народа, которое осуществляли «москали».

В любом случае идеология «украинского» национализма цельная, не обремененная логикой, соответствием историческим фактам и закрытая для дискуссии. Именно это при определенных условиях и создает ее устойчивость.

Здесь сразу необходимо оговориться о распространенном тезисе, что «украинский» национализм даже сейчас является маргинальным явлением на Украине. Действительно, поскольку это явление больше квази-религиозного характера, то людей с особым состоянием души соответствующем этой религии ограниченное количество. Однако если говорить о формировании государственной идеологии, то абсолютное большинство исторических учебников Украины написано именно с позиций «украинского» национализма. И многие восточные украинцы начинают принимать идеологию «украинского» национализма, как безальтернативную. Логика отказа от русского для утверждения «украинского» заставляет принимать весь исторический антирусский абсурд даже тех, кто до этого относился к «украинскому» проекту равнодушно, а к своей национальности отстраненно.

То, что президент Украины один за другим штампует указы, утверждающие антирусскую трактовку истории, как единственно верную историю украинцев есть вполне закономерное явление. Хотя нынешний президент Украины как политик представляет жалкое зрелище, в идеологических вопросах он безупречен. Элита Украины либо сознательно и открыто, либо в силу отсутствия вообще каких либо собственных убеждений, но, связывая свои интересы с современной Украиной, приняла именно «украинствующую» идеологию. Причем если брать за образец последнего премьера Тимошенко, то ее выбор стать своей, прежде всего на Западе Украины, где антирусскость есть центральное звено национальной идентичности, очень символичен. Это свидетельство того, что Восток как политическая величина практически отсутствует.

Определение русского на Украине

По планам настоящих «украинцев» восточный украинец, как недо-«украинец», должен исчезнуть под давлением национального просвещения.

И сейчас все благоволит воплощению этих планов.

Тип восточного украинца неспособен противостоять русофобской идеологии утверждения истинной «украинской» идентичности. Он вообще не способен противостоять нечему.

Можно ли считать вопрос закрытым, а Украину окончательно потерянной для России даже как не союзника, а надежного партнера?

Еще возможно иметь плохие межгосударственные отношения между странами, население которых положительно относится друг к другу, но невозможен обратный вариант. Если тип восточного украинца не способен остановить все усиливающееся доминирование русофобского «украинства», то, что и главное кто мог бы ему противостоять?

Самый очевидный ответ – ему могли бы противостоять русские. Но этот же ответ является самым сложным. Его сложность обусловлена уже почти вековой советской и постсоветской национальной политикой, результатом чего стала трансформация слова «русские». Закрепление названия русский только за теми, кого ранее именовали великороссами, выведение из этого понятия белорусов и малорусов, навязывание последним нового этнонима украинцы делает весьма проблематичным возрождение его прошлого употребления.

Ведь, прежде всего, тогда нужно чтобы украинцы, хотя бы восточные украинцы, стали воспринимать русское имя как свое. Однако тогда уже встает вопрос, каково содержание слова «русские»? Если это исключительно понятие принадлежности к определенной этнической общности, то всегда будет возникать проблема с определением границ этой общности. Когда существует некий этнический эталон, то любое отличие будет восприниматься как маргинальность. Главное совершенно невозможно определить, чем одна этническая (субэтническая) культура лучше другой, чем косоворотка лучше вышиванки и т.д.

C одной стороны определение русского, связанное с вульгарной эссенциалистской (примордиалистской) трактовкой нации, суть которой: нация есть «проросший сквозь века этнос», на Украине будет нести конфликт противопоставления этнических (субэтнических) культур. С другой стороны жесткое различие эссенциалисткого и конструктивистского (инструменталистского) подходов оправдано лишь рамках академической науки. Даже «украинский» национализм, теория которого на 100% примордиалистская, на самом деле стремится конструировать украинскую нацию на основе определенных ценностей и внедрение их в сознание населения. Как уже сказано выше главная черта этих ценностей антирусскость, то есть отрицание любым путем ценностей и идей, связанных с общей русской историей и построением большой русской нации. Осознание же человеком принадлежности к украинской народности по замыслам «украинских» националистов облегчает принятие антирусских национальных ценностей.

Таким образом, вырисовывается определение русского на Украине (хотя оно во многом ценно и для РФ) актуальное в сложившейся ситуации: русское на Украине это то, что активно отвергает «украинство». Здесь очень важна конкретность отвергаемого объекта. Необходимо четкое осознание того, в чем заключается русофобия «украинства». То есть русские должны знать азы «украинской» идеологии не хуже самих «украинствующих», что бы осознанно их отвергнуть. И в этом смысле у восточных украинцев оснований отвергнуть «украинскую» идеологию (то есть стать настоящими русскими) не меньше, чем у тех, кто считает себя русским по национальности.

Для Украины основное значение имеет, является ли человек русским по убеждениям.

Но с русскими убеждениями большая проблема даже у многих русских на Украине, для которых русскость лишь воспоминание о национальности их предков. Что же можно сказать о восточных украинцах?

Две стратегии просвещения и реабилитация малороссизма

Русским по убеждениям невозможно родиться, убеждения можно лишь приобрести. Однако для того чтобы возможно массово транслировать ценности формирующие сознания, они должны быть не просто четко сформулированы, но уже разделяться многочисленным сообществом, то есть в хорошем смысле стать стереотипом мышления. Прежде всего, это касается исторического взгляда на формирование русского народа и государства. На данный момент такого массового единого взгляда, который бы учитывал существования «украинства» нет. И здесь необходимо сказать о двух возможных стратегиях его формирования. Обе стратегии могут быть только оппозиционные «украинской», но имеют принципиальное различие.

Первая заключается в зеркальном отражении логики «украинской» сепаратистской стратегии. Вся история становится жестко подчинена идее существования русского народа (появление которого уходит вглубь тысячелетий) как неделимого целостного организма, без каких либо региональных различий. Возникновение «украинства» объясняется исключительно внешним влиянием, прежде всего разделом Руси после татарского нашествия, а также литовским, польским и австрийским влиянием. Такая концепция, как и «украинская» в основе эссенциалистская. Причем исходя из нее единство должно было как бы осознаваться постоянно, как единство русского народа. Все же противоречия этой теории списываются либо на фальсификацию, а когда на нее это уже списать нельзя объясняются предательством отдельными представителями русского народа под влиянием тех же внешних сил. Главное, что объединяет сторонников эссенциалисткой теории единой русской нации с «украинствующими» это готовность жертвовать логикой и фактами ради торжества их построений.

Существует и другая возможность оппозиционности «украинству». Суть ее заключается не в том, чтобы параллельно, не взирая ни на что проповедовать русское единство, а стремится утверждать русскость через объективность и соответствие историческим фактам. Этот путь значительно более затратен. Любая реальная история, тем более многовековая история, не соответствует идеологическому мифу о нации, который благодаря отвлеченности от реальности непротиворечив. Но если рассмотреть ситуацию с исторической судьбой Руси, то есть основания полагать, что подтвержденных исторических фактов достаточно как для утверждения общерусского, так и для противостояния «украинству».

История древней Руси при всей обильности феодальной борьбы не дает, каких либо оснований говорить о разделении на русских и украинцев и тем более о каком либо этническом противостоянии. История после Переславской Рады свидетельствует, что на протяжении всех многочисленных конфликтов большинство малорусского населения, так или иначе, вставало на сторону России. Русская культура имеет общерусские корни. Наиболее выдающиеся представители из тех, кого ныне именуют украинцами работали на ниве общерусской культуры. Все наиболее выдающиеся достижения осуществились в рамках общего государства. Однако необходима оговорка, что все это имеет значение в логике конструктивистского подхода построения нации, который предполагает преодоление местных различий общенациональной культурой. Такую процедуру национального строительства проходили все большие европейские нации. В России эта процедура была прервана большевиками.

Но и сейчас подход к русской нации как к историческому проекту, а не как к данности является подлинной альтернативой «украинству». Отрицание «украинства» здесь возможно не просто ради утверждения русскости. Отрицание возможно за ложь и противоречие. То есть в основу именно объективные критерий, хотя оценка факта и зависит от позиции интерпретатора. В сложившейся ситуации объективный критерий крайне важен, поскольку служит своеобразным ориентиром. При создании национального мифа крайне трудно прийти к согласию между представителями нации. Цель установить историческую истину содержит принцип, по которым предпочтение отдается обоснованному национальному мифу. Такой проект нации всегда будет незакончен и открыт, более того всегда будет под угрозой вскрытия неудобных фактов. Однако русофобия будет отвергаться не просто по принципу, что это против русских и не выгодно украинцам, но потому что это ложь.

Важнейшая задача противостояния «украинству» - разведение в сознании населения Украины равенства между национальной и народной (фольклорной) культурой, нацией и этническими общностями. Антирусскую «украинскую» идеологию необходимо отделить от любви к народной украинской культуре. «Украинство» максимально использовало любовь к этнической культуре для достижения своих целей. Поэтому любой общерусский проект в наше время возможен лишь при отсутствии антагонизмов с локальной самобытной культурой. Это кстати касается и современного украинского языка, в основу которого положены несколько украинских диалектов. Человек зараженный «украинством», даже если он исключительно русскоязычен, будет выступать за языковую политику, проводимую ныне на Украине. И наоборот украиноязычный человек общерусских взглядов будет понимать ценность общерусского языка.

Но если местную самобытность российскому обществу нужно уважать, то на антирусскость «украинства» не должны закрываться глаза не из-за каких либо политкоректных или сиюминутных прагматических соображений. Необходимо четко артикулировать объединяющие ценности. При этом необходим мониторинг насколько эти ценности популярны в украинском обществе.

Признание общерусских ценностей без отказа от народной самобытности часто называют малороссийством. На этом слове лежит груз лжи и инсинуаций со стороны «украинства». «Украинствующие» пропагандисты пытались представить малороссийство, как холуйство перед русским, как признание в русских старших братьев и т.д.. На самом деле все было с точностью до наоборот. Основа малороссийства это преодоление комплекса ущербности, который присущ «украинству». Поскольку центральное место идеологии малороссизма это не признание монополии на русское среди великорусов и неприятие «украинского» мазохизма.

Малороссийство в подлинном смысле очень важно для дела объединения или недопущения вражды. Однако нужно признать, что оно сейчас крайне малочисленно. Но это не значит, что оно не имеет перспектив. Для его победы должны возобладать два основных мотива для малороссийства: гордость за общерусское прошлое и вера в совместное будущее и отрицание «украинского» мазохизма.

И только на третьем месте отрицание «украинства» должны быть связано с нежеланием сориться с Россией из прагматических интересов. Ныне пропаганда на Украине так расставила акценты, что даже многие лояльные к России украинцы готовы рассматривать любые межгосударственные союзы лишь с прагматических позиций. Но естественно, что на основании только выгоды между Россией и Украиной невозможно выстроить прочных отношений и рано или поздно они становятся конфронтационными.

Русские и пустота

Российская общественная реакция на Украину как русскую проблему до сих пор находится ниже всякой критики. Именно общественная, поскольку неадекватность действий российской власти на Украине очевидна и признается различными политическими силами. Российское общество долгое время не желало замечать сути происходящего. Последние события все больше развеивают представление об украинцах, как о братском народе, поскольку все активней на политической сцене действуют настоящие «украинцы». И только они и действуют. Несмотря на полное отторжение России украинской властью и наиболее активной частью общества, адекватной реакции в России так и не возникло.

Самая неадекватная реакция заключается в обвинениях во всем исключительно России. Те, кто вещают о возможности снятия проблем между Украиной и Россией, лишь бы Россия всячески уважала Украину, либо глупцы, либо провокаторы. Наиболее распространены такие взгляды у российских западников-либералов. Но ненамного адекватней воспринимают «украинскую» проблему и многие представители русского национализма, для которых она вроде бы должна быть одной из главных.

Под маркой русского национализма ныне выступает столько различных направлений и среди них столько откровенных патологий (вплоть до симпатий к «украинскому» национализму), что говорить о единой позиции невозможно. Но все же можно описать некий стандартизированный взгляд. Русское националисты любят утверждать, что «украинство» искусственное явление, выдуманное внешними силами. Одновременно среди русских националистов распространен эссенциалисткий взгляд на нацию. При этом большинство не любит уделять внимание украинской народной самобытности.

Однако насколько адекватен такой подход? Очевидно, что этнокультурные особенности, которые для поборников «украинской» идеи служили ключевым аргументом для отделения малороссов от остальных русских, имеют совершенно естественное происхождение. Никто в 16-17 веках не обучал жителей (тем более социальные низы) Малой Руси одеваться соответствующим образом или использовать в общении соответствующее наречие. Другой вопрос насколько эти особенности являются непременным условием для создания отдельной нации. Однако для многих поборников «русского единства» эти тонкости излишни. В их мировоззрении украинцев придумали поляки, немцы, американцы и т.д. А если бы их не придумали, то был бы единый русский народ. Понятно, что только заклинанием о едином русском народе невозможно преодолеть плоды «украинствующей» пропаганды. Более того, попытка свести «украинскую» проблему к простейшим формулам, не имеющим или мало имеющим отношение к реальности, не приводит к решению, зато вредит интеллектуальным способностям самих ратующих за общерусское дело. Можно сколь угодно долго убеждать себя в том, что украинский язык придумал Грушевский, а все беды от галичан, но в сложившейся ситуации это принесет только вред.

У многих русских националистов непопулярна теория о первостепенном значении самосознания для национальной идентификации. Сталкиваясь с ненавистью своих единокровных братьев, которая превосходит часто ненависть «враждебных» инорасовых народов, они испытывают когнитивный диссонанс и пытаются объяснить все внешним влиянием. Хотя значительно проще объявить украинцев инорасовым народом, пришлым на русской земле, и этим объяснить «украинскую» ненависть к русским. Такие теории уже появляются.

Все это, как и попытки закрыть глаза на «украинскую» и сторожить «добрососедские» отношения в лучшем случае не улучшит и так плачевную ситуацию. Необходима единая и цельная позиция российского общества по «украинскому» вопросу. Единственная возможность исправить положение вещей мирным способом, это создать на Украине общественные силы, отвергающие русофобию и превратить эти силы в большинство.

Итог

Нужно признать, что на данный момент те кого принято считать пророссийским населением в основном являются политически не дееспособными идеологически аморфными, а главное, не испытывающими дискомфорт от своей политической ущербности. В целом они замечательные люди, не любящие пачкаться о грязь политики, но политика сама подминает их. При всем нейтральном и даже положительном отношении к русским и России они не решают ничего и по отношению к настоящим «украинцам» являются политическим нулем. Поэтому на Украине нет никакого реального политического движения, стремящегося сместить русофобский режим.

Главный вопрос для России: возможно ли изменить самосознания восточных украинцев на общерусское и возможно ли изменить их пассивную, вечно обороняющуюся политическую позицию на активную, желающую действий и побед? Сейчас даже нет консенсуса о том, какая идеология должна победить среди восточных украинцев. Тем более нет понимания, как эта идеология овладеет массами. И здесь, как ни странно, нынешняя русофобская вакханалия на Украине может играть положительную роль катализатора нужных процессов. Но для этого необходимо не замалчивать «украинскую» русофобию ради призрачных добрососедских отношений, а наоборот сделать ее центральным местом в восприятии Украины. Русофобию любят отрицать сами «украинствующие». Это вполне объяснимо, поскольку они не хотят поднимать проблемы, способные помешать формированию «украинской» нации. Ее не видят множество русских на Украине, даже не страдающих комплексом национального предательства. Многим так комфортней существовать на территории современной Украины

Поэтому заострение проблемы, жесткий ригорическй подход к «украинству» как русофобии необходимы для привлечения внимания, прежде всего самих восточных украинцев. Чтобы не пыталась утверждать «украинская» пропаганда ситуация еще не определена. Борьбу за русское (в несоветском смысле) самосознание на Украине необходимо вести в любом случае, поскольку отказ от этого есть лишь удовлетворение чаяний врагов. В украинском обществе должна вызреть необходимость выработки отношения к «украинскому» проекту и к русофобии, как его сущности.

Обретение восточными украинцами человеческого достоинства и ясных ценностей для активного влияния на внутриукраинскую политику, превращение их в политическое большинство единственная возможность для России иметь с Украиной действительно дружественные отношения. В ином случае будет пусть и тихая, но вражда всегда готовая перерасти в открытый конфликт.

Успех русского (общерусского) на Украине в противостоянии с «украинским» возможен. Как сказано выше общерусская идея имеет преимущества перед «украинской» потому что значительно в большей степени имела воплощение в реальной истории. Следовательно, ценности, которые формировались в процессе общерусской истории, не имеют столько конфликтов с реальностью, как «украинские» сепаратистские ценности. Но как любые мировоззренческие ценности они должны быть привиты массам, стать стереотипом мышления. Все общерусское должно быть максимально доказано а антирусское опровергнуто. При этом реальные исторические конфликты должны не замалчиваться или игнорироваться, а быть диалектически преодолены. Только таким образом сформированная система ценности пригодна для массовой ретрансляции.

И только украинец или русский обладающий такой системой ценностей способен сознательно отвергнуть «украинство».