Казанский амок и страна советов: как распознать чертей в тихом омуте

Вслед за массовым убийством в казанской школе — как это всегда бывает после страшных несчастий — наступил день советчика. Известные, малоизвестные и вовсе неизвестные люди выступили с идущими к делу, мало идущими и вовсе не имеющими к нему отношения советами.

Первым делом вспомнили о смертной казни. Хотя её предупредительное действие («чтобы другим неповадно было») в наибольшей степени проявляется, когда речь идёт о хладнокровных и расчётливых преступлениях. Бандитизме, например. Главарь банды Карп из «Места встречи». Или когда беспутный племянник убивает бездетного богатого дядюшку в расчёте на наследство. А в наименьшей — к таким преступлениям, когда зверь, живущий в душе человека, сорвался с цепи и о расчёте и выгодах речь не идёт.

Казанский массакр относится именно к последнему разряду. Можно придумать для Ильназа Галявиева самую злую казнь, такую казнь, что царь Иван Васильич от ужаса во гробе содрогнётся, беда в том, что его последователей это не остановит. Ибо когда в голове что-то щёлкнуло, последствий не считают.

Затем предложили ввести повсеместную психологическую службу (вар.: систему «социальных рейтингов» со всеобщим стуком), позволяющую, говоря языком сайентологов, загодя вычислять тех, кто является «потенциальным источником неприятностей» (ПИН), и брать соответственные меры. Какие — не указывается, но «милый мой, хороший, догадайся сам».

Предполагается, что распознание чертей, водящихся в тихом омуте, будет безошибочным, а если даже ошибочным — ну, что ж, лес рубят — щепки летят.

Предложили дополнительно устрожить правила выдачи разрешений на оружие, а лучше — вообще запретить охоту, после чего проблема с оружием решится сама собой. Зачем берданка, если охотиться вообще нельзя?

Тут, правда, неясно, что делать, например, с волками, если охота запрещена и оружия нет. Опыт обеих мировых войн показал, что когда мужчины на фронте и охотиться некому, волки размножаются и теряют страх, открыто заходя в деревни. Тут начинается такой зелёный мир, что не приведи Господи.

Не говоря о том, что проблема не только в огнестреле.

Конечно, есть пример США, которые попали со своей 2-й поправкой в ловушку. Когда количество стволов на душу населения превышает всякое вероятие, то, по законам больших чисел, огнестрельные массакры делаются бытовым явлением. Разоружить же американцев уже и политически, и даже физически невозможно — остаётся принимать массакры (они же коломбайны) с мрачной обречённостью.

Но ведь для поехавшего крышей огнестрел желателен при реализации его безумия — но не обязателен.

Стефан Цвейг писал об амоке у малайцев:

«Это больше, чем опьянение... это бешенство, напоминающее собачье... припадок бессмысленной, кровожадной мономании. Это, вероятно, как-то связано с климатом, с этой душной, насыщенной атмосферой, которая, как гроза, давит на нервную систему, пока, наконец, она не взрывается. Как это бывает: какой-нибудь малаец, человек простой и добродушный, сидит равнодушный, вялый и вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу... и бежит всё вперёд и вперёд. Кто бы ни попался ему на дороге, он убивает его, и вид крови ещё больше разжигает его. Он бежит с окровавленным ножом в руке по своему ужасному, неуклонному пути. Люди в деревнях знают, что нет силы, которая могла бы остановить гонимого амоком, они кричат, предупреждая других, при его приближении. «Амок! Амок», и всё обращается в бегство... а он мчится, не слыша, не видя, убивая встречных, пока его не пристрелят, как бешеную собаку, или он сам не рухнет на землю».

Выходит, что можно и с ножом, причём в патриархальном обществе, знать не знающем ни о каком интернете и компьютерных играх-стрелялках.

Сюда же относятся речи о том, что в СССР случаев амока не было. К сожалению, были.

В пос. Лямине Чусовского р-на Пермской обл. секретарь комсомольской организации строительной школы № 6 М. Г. Целоусов, будучи в нетрезвом состоянии, взломал двери помещения библиотеки, взял находившуюся там малокалиберную винтовку местной организации ДОСААФ и вышел на улицу. Там он убил двоих рабочих, затем зашёл в школьное общежитие, где наповал убил троих учащихся и восьмерых ранил. Двое раненых затем умерли в больнице. Это случилось 11 февраля 1958 г.

Просто о таких случаях в СССР не писали в газетах. Может быть, и правильно.

И, конечно, вспомнили про давно являющуюся притчей во языцех перманентную школьную реформу — ЕГЭ, компетенции, траектории, танцы с пипидастрами — и предложили дать кузьминовским реформаторам по рукам и прочим частям тела.

Оно, может быть, и хорошо, они давно на то напрашиваются, но зададимся вопросом: а в гимназию, устроенную по лучшим образцам царского времени, вооружённый дуралей ни за что не сможет явиться?

Наиболее же быстроумные и легкокрылые указывают, что во всем виноват В. В. Путин (кто же еще): «Главную угрозу — жизни детей в школах от психопатов вы не устранили. Уходите в отставку. Все уходите. Первыми на выход Патрушев, Бортников, Колокольцев. Вон! И выборы досрочные, свободные, с выпуском всех политзаключённых из тюрем. Вы — власти, безответственны, неумелы, опасны. Вы не умеете управлять страной. Нас всех сегодня расстреляли. Мы все Казань. Мы все школа № 175».

Кроме того, что неясно, следует ли всем властям США, начиная с президента, также уходить в отставку после каждого очередного колумбайна, ещё менее понятно, как архисвободные досрочные выборы со всеобщей политической амнистией помогут решить проблему с бесноватыми, которые, решась на злое дело, заявляют: «Я, как бог, хочу, чтобы все признали себя моими рабами. Вы должны делать абсолютно всё, что я захочу. Я явился в этот мир в облике человека, чтобы избавиться от всех вас». Или предполагается, что после радикальной смены политического режима бесноватые исчезнут как класс?

Понятно, что бьющийся в конвульсиях активист «Яблока» занимается политической агитацией, когда всякое лыко в строку. Но вообще говоря, такой ход мысли встречается нередко.

В фильме 2007 г. «Груз-200» режиссёр А. О. Балабанов изображал капитана милиции Журова, укладывающего голую девушку в одну кровать с её мёртвым женихом, доставленным из Афганистана, тело разлагается, девушку насилуют алкоголики — и смерть, и ад со всех сторон. Фильм кончается титрами «Шла вторая половина 1984 года».

Впрочем, и до финала зрителя неумолимо подводили к мысли, что невыносимо тоскливый вид райцентра с дымящим металлургическим комбинатом (натурные съёмки были в Череповце), фон афганской кампании, весь антураж позднесоветской провинции — и маньяк Журов находятся между собой в очевидной причинно-следственной связи.

И критики повелись: «Один кадр, в котором на кровати гниёт в парадной форме мёртвый десантник, в углу комнаты околевает настигнутый мстительницей маньяк, а между ними на полу рыдает в одних носках невеста десантника, а в комнате кружат и жужжат бесчисленные мухи, а в кухне перед телевизором пьёт и улыбается безумная мать маньяка, а по телевизору поют «Песняры», — этот кадр служит абсолютной квинтэссенцией русской реальности начала 80-х». Интеллектуальная провокация Балабанова сработала на 150%.

При том, что бесноватые, окончательно поработившие себя злу, появляются в любую эпоху, в любой стране и при любом политическом режиме. Такое беспросветное зло от внешних обстоятельств не зависит вообще. Хоть поздний СССР, хоть либеральная Бельгия, хоть Польша Пилсудского, хоть красный Китай, хоть Сияющий Город на Холме. Смерть и ад всех равняют. И переводить стрелки на политический режим — худшая ложь.

Но ведь и Галявиев на той же линии. Можно — и нужно — исправлять далёкий от совершенства отечественный быт, можно пытаться ставить препоны, которые уменьшат вероятность появления подобного существа. Но нужно понимать, что вода дырочку найдёт. А также пуля.

И предложения радикальной панацеи — признак либо поверхностного ума, либо ума откровенно цинического, для которого общенародная беда — лишь средство погромче заявить и себе и о своих амбициях.

Впрочем, прошла неделя и все уже забыли. Жители страны советов ждут следующей беды. Тогда они опять окажут себя глубокоумными рекомендациями.

Читайте также: Яснополянский граф против 9 мая

Максим Соколов