Ноябрь, 1920 год. Красными взят Перекоп. Армада из 120 разномастных судов уходит от берегов Крыма в Константинополь. Здесь из кораблей Черноморского флота формируется Русская эскадра, которую после сложных переговоров французские союзники направляют в военный порт Бизерта в Тунисе. Русские беженцы в количестве пяти тысяч человек оказываются на африканской земле и навсегда связывают Россию Единую и Неделимую и основанный финикийцами древний, как сказка, город.

За последние полтора года мне довелось побывать в нем неоднократно. Каждый раз я возвращался с чувством невыполненного долга. Мне казалось, что историки и журналисты, пишущие о русской эмиграции, отягощены глобальными вопросами, строгими датами и поворотными моментами. Это профессионально и исключительно важно. Но.

Среди этой вселенской глобальности неслышно растворяются неприметные на первый взгляд события. Свидетели былой повседневности незаметно уходят, а с ними навечно и невосполнимо исчезает точное знание об обычной жизни обычных людей. Пройдет немного времени и мы, как всегда, обнаружим, что именно их память и знания были тем самым заветным кодом, который давал глубинное понимание глобальных вопросов, строгих дат и поворотных моментов. И начнется кропотливое воссоздание по крупицам и запоздалые споры о достоверности.

Несколько эпизодов из жизни наших соотечественников в далеком Тунисе призваны хотя бы в малой степени восполнить вопиющий пробел.

Публикация основана на рассказах Анастасии Александровны Ширинской, дочери А.С.Манштейна, командира эсминца «Жаркий», одного из самых боеспособных кораблей Черноморского флота. А.А.Ширинская – хранительница памяти тех, кто когда-то пришел в Бизерту вместе с Русской эскадрой. Ее рассказы удалось записать во время наших продолжительных бесед осенью 2006 года.

Автор благодарен Анастасии Александровне за уточнения, внесенные в первоначальный текст этих скромных заметок.

Часть 1

Последний путь адмирала

В опубликованной ранее статье «Неизвестное о неизвестном, или о чем молчит фотография» мы упоминали о христианском кладбище, расположенном в Тунисе между городами Радес и Мегрин. Сейчас это кладбище вряд ли существует, но именно на нем был первоначально захоронен последний командующий Русской эскадрой, контр-адмирал Михаил Андреевич Беренс.

Скромнейший и преданный флоту человек, никогда не имевший семьи, он окончил свои годы в безвестности, зарабатывая гроши изготовлением деревянных игрушек. Свидетельством его глубокой порядочности является, например, следующий факт. Когда в 1925 году в Бизерту прибыла смешанная советско-французская комиссия для осмотра военных кораблей, в состав комиссии входил старший брат Михаила Андреевича Евгений Беренс. Чтобы избежать распространения вредных марксистских идей, власти предписали членам комиссии «избегать встреч с офицерами и матросами Русской эскадры или их семьями», а также запретили иметь какие-либо сношения с местным населением. Узнав об этом и не желая подвергать своего брата малейшему подозрению во встрече с ним, Михаил Беренс в день осмотра кораблей уехал из Бизерты в город Тунис.

Михаил Андреевич Беренс скончался в 1943 году, когда Тунис был оккупирован немцами, и все передвижения иностранцев между населенными пунктами были запрещены. Очень немногие из русских эмигрантов смогли приехать на похороны своего командира. Адмирал был похоронен в общей могиле. Уже после освобождения Туниса от немецкой оккупации некто Николай Кузнецов, из гражданских, неизвестно каким образом оказавшийся когда-то вместе с Русской эскадрой в Бизерте, смог найти деньги, выкупил на кладбище Мегрина участок земли площадью около пяти квадратных метров и перезахоронил адмирала в отдельной могиле. Однако вскоре плита с могилы Беренса исчезла.

Постепенно место захоронения адмирала растворилось среди длинных кладбищенских рядов, и его вряд ли удалось бы когда-либо обнаружить, если бы не один из преподавателей Тунисского университета, который знал А.Ширинскую. Он успел отфотографировать кладбище и фотографии передал Анастасии Александровне. На одной из этих фотографий была запечатлена некая могила, посыпанная крупной галькой и огороженная сварной морской цепью, но без плиты. Самое главное, на этой же фотографии хорошо читались имена на соседних захоронениях.

Когда над кладбищем в Мегрине нависла угроза уничтожения, и нужно было срочно найти могилу Беренса, чтобы перезахоронить его прах, в городских архивах был обнаружен составленный французом по имени Demma список христианских могил. В этом перечне среди прочих было указано имя Беренса, а также имена на плитах соседних захоронений. Последние удалось разыскать на кладбище, и имена на них совпали с теми, которые были на фотографии, сохранившейся у А.Ширинской. Так сопоставлением старой фотографии и обнаруженного в архиве списка было достоверно определено место погребения последнего командующего Русской эскадрой.

30 мая 2001 года в присутствии консульских работников посольства РФ в Тунисе прах М.А.Беренса был перенесен на православную часть христианского кладбища Боржель в городе Тунисе. В сентябре того же года моряками-черноморцами крейсера «Москва» из Севастополя была доставлена и установлена мраморная плита, на которой начертаны слова: «Родина помнит Вас».

Часть 2

Дом, которого нет

Между небольшой и весьма неопрятной площадью Ролан Гарос (Roland Garros place), на которую выходят ворота христианского кладбища в Бизерте, и центральной авеню Бургиба (avenue Bourguiba), названной в честь первого президента независимого Туниса, расположена узкая улочка rue d’Egypte. Перевести это название можно как улица Египетская, хотя такое название своей необычностью режет слух. В прежние времена улица называлась Анжу (rue d’Anjou), по имени старой французской провинции, правители которой приняли немалое участие в истории Англии, Неаполя и Сицилии, но власти независимого Туниса упоминания о бывшем протекторате старательно изымали и, кажется, весьма преуспели.

Тихая и обычно безлюдная улочка преображается лишь тогда, когда в расположенной неподалеку школе заканчиваются занятия, и шумная ватага детворы устремляется в сторону авеню Бургиба, а оттуда растекается по домам под строгий надзор родителей.

Вплоть до недавнего времени на rue d’Egypte находилось двухэтажное здание под номером восемь. В Бизерте и вообще в Тунисе таким зданиям несть числа. Плоская крыша, входная дверь со ступеньками на тротуар, на створках окон и в наружных дверных проемах во всю высоту деревянные ставни, они же жалюзи. Дом окрашен в традиционные и излюбленные на побережье цвета, смешение белого с голубым. Краска, которая под южным солнцем слегка потрескалась, придавала этому зданию легкое очарование умиротворенной древности. В общем, казалось бы, ничем не примечательный дом.

Дом номер восемь был разрушен осенью прошлого года. И вместе с ним была разрушена зримая и важнейшая часть русской истории в Бизерте.

После того, как 29 октября 1924 года на кораблях Русской эскадры был спущен Андреевский флаг, корабли опустели и прекратились службы в корабельных церквях. Однако воспитанные в православии и преданные ему люди не могли допустить, чтобы замер ход русской христианской летописи. В то время часть дома номер восемь на улице Анжу арендовала семья русских эмигрантов, и две комнаты в их квартире на втором этаже стали местом, где многие годы шла служба по православному обряду.

Вплоть до 1937 года, когда в Бизерте в память о последних кораблях Императорского флота России был построен и освящен храм Александра Невского, в этом доме собирались для молитвы русские люди. Верность многовековой православной традиции помогала им выстоять, сохранив достоинство и единство в годы изгнания из любимого ими Отечества.

Мне довелось сделать несколько фотографий, интервал между которыми чуть более полугода. Первые снимки, где дом еще невредим и живет своей жизнью, храня следы своих хозяев и постояльцев, датируются мартом 2006 года, последние – октябрем. Я совершенно случайно застал разрушение дома, проходя мимо. Рабочие, ломавшие в этот момент стены как раз тех самых двух комнат, долго и с любопытством взирали на непонятного русского, проявившего странный интерес к совершенно обычной, такой пыльной и привычной для них работе.

Дома этого более нет. Сохраним о нем память.

Часть 3

Страдания неюного Вертера

Во время нашей встречи в октябре 2006 года Анастасия Александровна Ширинская сочла возможным показать нам бесценные семейные реликвии, в том числе – записную книжку ее прадеда генерала А.А.Насветевича, адъютанта императора Александра II.

Когда, сознавая неповторимость момента, я бережно раскрыл старинную вещь, в ней между страницами, помимо визитной карточки Насветевича, оказался небольшой кусок плотной, пожелтевшей от времени бумаги с отпечатанным на нем изображением. На мой недоуменный взгляд Анастасия Александровна ответила: «Это то, чего теперь нет даже в главной библиотеке Германии», и поведала любопытнейшую историю.

В 1933 году двадцатилетняя Настя Манштейн отправилась в Германию в надежде продолжить образование. Жила в Эрфурте в семье Маргариты и Рудольфа Штюбген, учила их детей математике и французскому языку, а сама училась немецкому. По-французски это называлось «au pair», то есть работа только за стол и кров: никто никому не платил.

В Германии в русскую красавицу до беспамятства влюбился немецкий господин. Хотя было ему всего сорок с небольшим, молодой девушке он казался глубоким стариком и никакого впечатления на Анастасию Манштейн не произвел. Однако «сумрачный германский гений» был изобретателен и настойчив. Желая убедить Настю в глубине своих чувств, он совершил действо, которое в любой стране квалифицируется как весьма серьезный проступок, а для педантичного немца является преступлением, выходящим за грань понимания.

Ухажер направился в Берлин, в Государственную библиотеку Германии. Пришел в читальный зал и попросил библиотекаря найти и принести ему якобы для изучения какой-то редкостный манускрипт. Не подозревающий подвоха смотритель надолго исчез в хранилище, стремясь удовлетворить изысканный спрос искушенного книгочея. Тем временем наш влюбленный тайком достал с полки старинный фолиант, содержащий полное описание знатных немецких фамилий, начиная со времен она, и бритвой аккуратно вырезал из него герб рода Манштейнов.

Подарок не возымел нужного эффекта, и немец остался при своих, но благодаря его преступному благородству у нас есть возможность увидеть на этой уникальной фотографии фамильный герб Манштейнов.

Кстати, нужно заметить, что лучший оперативный ум вермахта фельдмаршал Эрих фон Манштейн, изрядно потоптавшийся на необъятных российских просторах во время второй мировой войны, строго говоря, не был связан кровными узами с родом Манштейнов. Он был десятым ребенком в семье прусского генерала Эдуарда фон Левински. Сестра его матери была замужем за другим генералом, Георгом фон Манштейном, но их брак был бездетным. Эдуард фон Левински разрешил свояку и свояченице усыновить мальчика. Именно поэтому полное имя фельдмаршала звучит так: Фридрих Эрих фон Левински-Манштейн.

Все это не помешало его родственникам в послевоенные годы разыскать Анастасию Александровну на предмет изучения общих корней и предков. Чем закончилась эта встреча – мне неизвестно, но думаю, что Анастасия Александровна не могла не показать им фрагмент старинной немецкой книги, вырезанный когда-то для нее пылким рыцарем-обожателем.

Часть 4

«Папа строит автомобиль»

В студенческие годы мне довелось потрудиться на Северной железной дороге в составе летучей бригады строителей. Летом 1980 нас занесло на узловую станцию Микунь, которая находится на первом перегоне от Сыктывкара на Воркуту. Железнодорожное полотно, уложенное когда-то каторжным трудом заключенных, к началу 80-ых изрядно износилось и требовало многотрудного ремонта или полной замены, чем во время летних каникул мы и занимались.

Руководить нами был поставлен опытный мастер-путеец из местной передвижной механизированной станции. Во время недолгих перекуров рассказывал он нам, как облагородили полудикий комяцкий край ссыльные поселенцы ГУЛАГа, среди которых была старая русская интеллигенция: инженеры, врачи, учителя, военные. Умнейшие люди, они волею тяжкой судьбы принесли сюда и культуру, и знания.

Аналогия, быть может, неидеальная, но нечто подобное случилось на северной окраине Африки, по которой рассеялись эмигранты из далекой России. Военные моряки и их семьи оказались в тяжелейших условиях, когда нужно было зарабатывать средства к существованию в чужой стране, с другим языком, бытом, традициями. Однако уже к концу двадцатых годов почти все нашли себе применение. Бывшие выпускники лучших учебных заведений России работали землемерами и топографами в тунисских деревнях, механиками и электриками на насосных и электрических станциях, кассирами и счетоводами в различных бюро, учили и врачевали. Слово «русси» в устах мусульманского населения означало отличную рекомендацию и высокую оценку профессиональных качеств русских работников. Опыт и знания их ценились столь высоко, что даже в преклонном возрасте многих не увольняли, оставляли работать консультантами или экспертами.

Вот и эта старая фотография повествует о многом. Она была сделана в Бизерте на улице, где сейчас расположена миссионерская школа Института Святой Марии (Institut Sainte-Marie). Здесь до переезда на улицу Пьера Кюри жила семья Манштейнов. На обратной стороне снимка твердым почерком А.Ширинской начертано «Папа строит автомобиль». История такова.

В 30е годы в одном из гаражей Бизерты случился грандиозный пожар. Все автомобили сгорели, их обугленные остовы и моторы распродавались по цене металлолома. Один из таких моторов и приобрел бывший командир эсминца «Жаркий» Александр Сергеевич Манштейн, отец Анастасии Александровны. Взялся не за ремонт – взялся за возведение автомобиля вокруг обгоревшего двигателя.

За месяцы упорного труда был восстановлен мотор. Потом он был поставлен на раму, а рама водружена на колеса. Собранный из бросовых запчастей вырос кузов. Заработали тормоза и сцепление - и свершилось! Если учесть, что делалось все своими руками, в условиях нехватки денег, да и времени тоже, - ведь увлечение увлечением, но необходимость зарабатывать на хлеб никто не отменял, - это было маленькое бизертское чудо, сотворенное инженерной смекалкой, умелыми руками и трудолюбием русского морского офицера. Наверно, именно поэтому столь радостным выглядит на этой фотографии Александр Манштейн.

Рожденный из железного хлама автомобиль ездил, да еще как. Но вот однажды какой-то молодой человек выпросил его покататься. Он поехал в небольшой городок Ферривиль, что на другой стороне Бизертского озера, где его и прихватила бдительная дорожная полиция: оказалось, что у молодого человека не было водительских прав. Началось разбирательство: как, да почему, да откуда взялась у него эта экзотическая автоэклектика.

Здесь важно заметить, что русские эмигранты, жившие в Тунисе едва ли не на птичьих правах (многие из них так никогда и не приняли иностранного подданства), превыше всего ценили свою репутацию и старались не доставлять хлопот властям приютившей их страны. Во избежание неприятностей автомобиль пришлось сначала спрятать, а через некоторое время продать.

Однако столь печальный финал Александра Манштейна не обескуражил. У него появилась новая идея - построить маленький самолетик, так называемый пу дю сьель (pou du ciel), что в переводе с французского означает «небесная вошь». О таких конструкциях в то время много писали в газетах, это был один из прообразов современного сверхлегкого самолета. Но, к сожалению, по причинам мне неизвестным этой мечте Александра Манштейна не суждено было сбыться.

Вячеслав Горелов