Как цементируется севастопольский балет

В культурной жизни Севастополя произошло важнейшее событие, которому гарантировано достойное место в нашей истории. Севастопольский театр оперы и балета впервые показал полноценный спектакль, составленный из трёх одноактных балетов собственного производства.

Два из них — балет «Рахманинов. В память» на музыку С.В. Рахманинова и «Комната ожидания» на музыку современных композиторов — для Севастополя поставил хореограф Джона Кук. И один балет — «Картинки с выставки» на музыку М.П. Мусоргского для нашего театра поставил российский хореограф Антон Пимонов.

Джона Кук и его «комната»

Премьеру балета «Рахманинов. В память» (21 минута) севастопольская публика видела летом на гала-концерте театра. Тогда вместе с артистами на сцене солировали два фортепиано. Сейчас же чувствовалась нехватка живого исполнения пронзительных сюит и прелюдий композитора, зато роль Рахманинова вместо Сергея Полунина на этот раз танцевал сильнейший премьер Дмитрий Соболевский. Даже на небольшой по балетным меркам сцене театра им. Луначарского, где прошли премьеры, Соболевский сумел максимально раскрыть свои сильные качества — прыжки. Хорошее впечатление оставили и воспитанники Академии хореографии Севастополя, которые намного более синхронно танцевали в этом спектакле, чем в июле.

Премьер Дмитрий Соболевский, фото Юлии Михеевой

Балет «Комната ожиданий» (34 минуты) в хореографии Джоны Кука умещал в себе сразу несколько интриг. Во-первых, было любопытно, как британский хореограф сможет в цельном балете совместить совершенно разную и по стилю, и по манере исполнения музыку современных композиторов, начиная от музыки комика Хью Лори (Англия) и мультиинструменталиста Рене Обри (Франция) до бунтарской группы Los Invasores (Мексика) и автора музыки к кинофильму «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» Микаэля Таривердиева (СССР). Публика увидела 10 картин, обрамлённых в 10 музыкальных композиций.

Во-вторых, интриговал сам танец и его смысл. Кстати, наличие внутренней задачи, считываемой зрителями, становится доброй традицией севастопольского балета. Современный балет Джоны Кука на полупальцах от первой до последней секунды был посвящён любви. Осмелюсь предположить, что в таком откровенном и интеллигентном разговоре языком балета об отношениях между мужчиной и женщиной севастопольцы давно не участвовали. Артисты наполняли зал концентрированным коктейлем эмоций. А эмоции в балете — это руки. Было и много символизма с драматургическими театральными решениями, которые любит использовать Джона в своих постановках.

— Мама, а струящийся на сцену песок — это как песочные часы? У них уходит время? — интересовался шёпотом один из самых юных зрителей.

— Да, сынок. А воздушный шарик — это, похоже, её мечты (героини Ксении Рыжковой. — ForPost).

— Зачем же они разрушили её мечты? — сформулировал маленький зритель очередной вопрос, когда артисты прокололи иглами накрытые покрывалом воздушные шары.

Приятно было смотреть в этом балете на эмоциональное исполнение задуманного Валерией Мухановой (ведущая солистка МАМТ) и Евгением Дубровским (первый солист МАМТ).

Ксения Рыжкова (балерина МАМТ), танцевавшая во всех трёх балетах вечера, была особенно хороша в «Комнате ожидания». Она стала синонимом лёгкости и воздушности. Казалось, балерина вообще не опускается на сцену — и только коснувшись пальцами пола, снова устремляется вверх: безупречная техника ног и фантастическая полётность рук. А как Ксении танцем удалось показать уничтожающую до нуля боль, когда лопались те самые воздушные шарики, одной ей известно.

Ксения Рыжкова (балерина МАМТ), фото Юлии Михеевой

Одной из главных ценностей «Комнаты ожидания» для автора этих строк стали длинные, почти толстовского размаха паузы: панорамные раскрытия образов, когда на авансцену выходит замысел творца и внутренние голоса героев. Танец на стульях в исполнении Джоны Кука и Марии Александровой (балерина Большого театра, народная артистка России) с их борьбой взглядов — лучший из таких примеров.

И если балет «Рахманинов. В память» Джона Кук ставил на классических движениях, то в «Комнате ожидания» он сделал акцент на режиссуре и сценографии, а его хореография была созвучна со стилем Пины Бауш — известной немецкой танцовщицы и хореографа, ушедшей в 2009 году.

«Хореография является для хореографа лишь инструментом, он вправе использовать любые движения для реализации своей мысли. Стиль оформления спектакля — минималистический, хореограф использовал лишь бутафорию», — сказал про «Комнату ожидания» Андрей Уваров, руководитель Севастопольского театра оперы и балета, народный артист России.

Прогулка

Разглядывая после завершения спектакля фотографии семей участников СВО, размещённые в фойе театра им. Луначарского, зрители с интересом обсуждали, что балет Джоны Кука «Комната ожидания» был максимально объёмным, заполняющим всё пространство сцены. А вот балет Антона Пимонова «Картинки с выставки», о котором речь пойдёт дальше, — линейным. Дискуссия почти перешла в военно-морскую тематику, поскольку линейными в севастопольской повестке часто бывают корабли, но вернулась в плоскость балета и завершилась соглашением, что в Севастополе понимают значение оксюморона «танцевать об архитектуре».

Упомянутую линейность, публика объяснила отсылкой к плоскости живописного произведения. Похоже, смыслы, заложенные в хореографии, многим пришлись по душе. К слову, за два дня премьеры одноактных балетов севастопольского театра посмотрели более 250 жителей с ограниченными возможностями здоровья.

Антон Пимонов и его «картинки»

Про «Картинки с выставки» русского хореографа Антона Пимонова на музыку великого русского композитора Модеста Петровича Мусоргского можно писать отдельный текст… Хореограф признался, что давно подбирался к этому балету, несколько лет ставил его у себя в голове. И действительно, в этом большая ответственность Пимонова и перед Мусоргским.

Не случайно музыковед Л.В. Нехорошкина ставит «Картинки с выставки» в один ряд с величайшими фортепианными произведениями русской музыки, они очень часто исполняются во всём мире, перекладываются и анализируются. Известно, что Мусоргский написал «картинки» в честь своего друга — художника и архитектора В. Гартмана, который слишком рано скончался, и друзья устроили ему посмертную выставку.

Структура сюиты Мусоргского, как и балета Пимонова, строится как прогулка от одной картины к другой с обязательными остановками и разглядыванием картин. Привычного либретто у спектакля нет, но хореограф вместе с артистами двигался по сюжету через названия и образы, заложенные Мусоргским в 1874 году.

«Через музыку в этом спектакле показаны все особенности человеческого характера. Наша сложность в том, что за 26 минут нужно рассказать очень сложную историю. Чтобы воплотить задуманное, пришлось отказаться от прогулки № 4 и двух картин — „Лимож. Рынок” и „Богатырские ворота. В стольном городе Киеве”, которые есть у Мусоргского», — рассказал Антон Пимонов.

Такое решение Пимонова вполне оправданно: соната Мусорского завершается воем ветра на кладбище, хореограф же останавливает свой балет сюжетом устремления вверх — к свету, к благостному будущему. Удачным был и ход использовать оркестровку М. Равеля сонаты Мусоргского для фортепиано. С одной стороны — она изящно перекликалась с «рахманиновской» частью вечера, а с другой — гармонировала с камерным составом участников балета: Семён Чудин (премьер Большого театра, заслуженный артист России), Ксения Рыжкова (балерина МАМТ), Алина Липчук (солистка Кремлёвского балета), Артур Мкртчян (первый солист МАМТ), Евгений Дубровский (первый солист МАМТ).

Ксения Рыжкова (балерина МАМТ), фото Юлии Михеевой

Более того, хореография получилась до такой степени удачной, что буквально любой «стоп-кадр» показался и академически красивым с балетной точки зрения (руки всей танцующей пятёрки в прогулке № 1), и содержательным по художественному высказыванию в сольных и парных танцах. Особенно запомнился Семён Чудин, чьё выступление в Севастополе публика всегда принимает с восторгом и уважением.

Антон Пимонов, как человек ответственный и перед зрителем, не скрывал волнения перед премьерой. Но его труд окупился восторженными аплодисментами и продолжительным обсуждением балета в театральном фойе. У хореографа получилось почувствовать в музыке Мусоргского и облечь в танец способность, которую искусствовед А.С. Скрыбина описала как «синтезирующую благоприятное впечатление как на профессиональную, так и на любительскую публику».

И действительно, кроме понимания, что Пимонов сделал большое дело для русского искусства, поставив балет на музыку Мусоргского, после пимоновских «Картинок с выставки» присутствовало ощущение духоподъёмной и светлой радости. Для одних — это была зарисовка из картинной галереи. Для других — аллюзия на путешествие из России в Европу с возвращением назад — домой.

Вот так взращивается севастопольский зритель: своим вниманием, собственными трактовками создающий севастопольский балет. Севастопольцы редко кого-то ждут. Мы сами копали окопы и в русско-турецкую, и в двух последующих оборонах. И у адмирала Фёдора Ушакова не хватало кораблей, чтобы выстраивать их в линии перед турками. Но за счёт храбрости моряков и таланта командиров он победил.

Так и мы: соучастием свой балет севастопольским создадим.

Сергей Абрамов

Фото Юлии Михеевой