СВО: осознание цели

Давал интервью одному из ведущих российских международных агентств, и внезапно осознал что мы до сих пор не поняли с кем и почему воюем на Украине.

Поэтому не можем ни внятно обозначить цель СВО (гарантия безопасности России – цель, существовавшая до СВО и она будет существовать после СВО столько, сколько будет существовать Россия, но что именно мы понимаем под гарантией безопасности здесь и сейчас?), ни, соответственно, определить механизм достижения этой цели (при помощи военной операции можно разгромить армию и уничтожить государство, а что потом?).

Народ (и СМИ, как зеркало, отражающее весь спектр народных мнений), колеблется между "забрать тех, кто проголосовал за вхождение в Россию" – регионы, уже внесённые в Конституцию РФ, и "ни пяди русской земли врагу" - вернуть всё, по самую Польшу, а можно и вместе с Польшей. Власть посылает противоречивые сигналы, то отсылая к стамбульским договорённостям марта-апреля 2022 года, которые уже не соответствуют реальному положению вещей, то намекая на возможный раздел Украины, то оставляя пространство для существования какого-то украинского государства, границы которого ещё предстоит определить.

Такой подход был бы правильным, если бы мы имели дело со стандартным нормальным государством, но мы имеем дело с антироссией (с чем согласна и большая часть нашего населения и власть, вплоть до её высшего уровня). Более того, почти все согласны с тем, что Украина может существовать только, как антироссия. Но что это значит и что из этого следует?

Опять не скажу ничего нового, но напомню, что украинцы – есть бывшие русские, которым настолько опротивела их русскость и которых настолько восхитила Европа, что они объявили себя европейцами – отдельной украинской нацией, ничего общего с русскими не имеющей. Сейчас украинцы в пылу полемики часто называют русских финно-моголами, отрицая их славянство, но не так давно (в 90-е и даже в нулевые) украинцы готовы были себя признать не славянами (потомками печенегов, половцев и прочих тюрок, кочевавших в причерноморских степях), лишь бы не иметь ничего общего с русскими славянами.

Не иметь ничего общего с русскими – главное в идеологии украинства. Русские – эсхатологическое зло, угнетавшее свободолюбивых украинцев в течение тысячелетий – от сотворения мира и до наших дней.

При этом самопровозглашённая европейскость является родовым пятном большинства украинцев, в том числе и так называемых пророссийских. В ересь европейства не впали только те на Украине, кто всё время её существования продолжал считать себя русским, а это абсолютное меньшинство. Абсолютное большинство считало, что русские и украинцы – близкородственные народы (ещё бы, если у половины "украинцев" русскими является родная сестра или брат, на русских и украинцев могут делиться даже близнецы). "Украинцы", те которых сейчас называют "адекватными украинцами", а сами себя они кличут "адекватниками" (в противовес русским "ватникам") даже хотели жить с русскими в мире и дружбе, но по разные стороны границы и чтобы газ был бесплатным, а сало русские покупали по цене золота.

В общем, со всем этим, хоть и с трудом и с большими издержками можно было работать, постепенно приводя эту "рождающуюся нацию" в сознание. В этом заключалась концепция ельцинской России и путинской до 2014 года – "младшие братья создают новую нацию, от этого у них кипит мозг и они, с юношеским максимализмом, пытаются кусать руку дающую: надо понять, потерпеть, дождаться когда они придут в сознание и тогда заживём и будем дружить домами".

Из Москвы, однако, видно хоть далеко, но не всё. Концепция была изначально ущербна, поскольку на Украине подавляющее большинство дружить домами не собиралось. Они собирались стать "украинцами" - частью Европы и, таким образом, получить "право" на эксплуатацию русских ресурсов (включая человеческий) в своих интересах. Для собственных же русских рекомендация "чемодан, вокзал, Россия" была популярна на Украине с начала 90-х, только реализовать на практике её до 2014 года не получалось. Впрочем и после 2014 года далеко не все русские уехали с Украины в Россию и далеко не все уехавшие – русские.

Уже после воссоединения Крыма и начала гражданской войны в Донбассе, украинские "европейцы", в том числе и те, которые числились "друзьями России" стали воспринимать отношения с Москвой, как национально-освободительную войну украинского народа за независимость от России. С начала СВО такое восприятие стало для них общим местом.

То, что для нас СВО, для них – война за независимость. Так неоднократно бывало в истории: британские колонисты в США воевали за независимость, а Британия подавляла мятеж бунтующих подданных короны. Хмельницкий уже давно (со смерти короля Владислава IV) вёл войну за независимость, а поляки всё ещё думали, что у них СВО.

Мы освобождаем русских от бандеровщины и удивляемся, почему эти русскоязычные жители юго-востока Украины, ничего общего не имеющие с Галицией и галицийским культом Бандеры, так упорно, до последнего украинца, воюют с нами. А воюют они потому, что они не считают себя русскими, а нас освободителями. Те, для кого мы освободители, на фронт не идут, а бегут с Украины в Россию, или прячутся от мобилизации, или сидят в тюрьмах. Но миллионная масса: примерно 300-350 тысяч уже убитых, столько же искалеченных и до 400 тысяч всё ещё в ВСУ и других силовых структурах Украины – те, кто борется за независимость, хоть осознанно, хоть полуосознанно считая нас чужими.

Мы для них и есть чужие, как и они для нас. Их ненависть к нам (а это именно ненависть) мотивирована вовсе не СВО, она появилась ещё до распада СССР и развивалась по нарастающей, пока не охватила большую часть народа. Эта ненависть мотивирована необходимостью для "украинцев" отрицать своё вчерашнее Я. Слишком мало времени прошло с тех пор, как они были русскими. "Украинцами" стали люди, русскими родившиеся и прожившие половину жизни в русскости.

Восставшие британские колонисты не объявляли себя индейцами. Своё противостояние с короной они объясняли финансово-экономическими мотивами. Американцами (другим народом) стали уже их внуки, родившиеся и выросшие в другой стране. Казакам Хмельницкого не было нужды объявлять себя не поляками. Поляки их сами таковыми не считали (из-за чего первоначально и возник мятеж, как требование равенства прав внутри воинского сословия). Для поляков они были "схизматы" и "русины".

У бывшего русского не было ни финансово-экономических, ни сословных причин становиться украинцем. Это идейно-политический выбор, во многом навязанный пропагандой "просвещённой Европы" в сравнении с "отсталой Азией", пропагандой, которая в 90-е годы падала на унавоженную катастрофой постсоветских экономик почву.

Они сделали этот выбор. Они убедили себя в том, что они иные. Они убедили себя в том, что им придётся воевать с Россией за свою самость. Они не заметили, как спровоцировали таки эту войну, заставив Москву развернуть СВО намного шире первоначально предполагавшихся масштабов. И теперь они ощущают себя борцами за независимость Украины, как части Европы, и за европейские ценности.

Нам смешно, но ни абсолютно искренни, когда кричат европейцам, что те им по гроб жизни должны, ибо они защищают цивилизацию от азиатского варварства. Они искренне возмущаются неготовностью Европы прийти на помощь "украинским братьям" всей своей мощью против общего врага. Таково их мировосприятие – извращённое, не имеющее ничего общего с реальным отражением действительности, но существующее и руководящее действиями десятков миллионов людей. В этом смысле представляющее из себя материальную силу.

Мы уверены, что они умирают за интересы США, а они уверены, что умирают за свою свободу. Поэтому глубоко не правы те наши политики и эксперты, которые считают, что Украину можно победить, урезать территориально, ослабить экономически, запретить иметь армию больше белорусской и на этом всё.

Нет, не всё, это будет только начало. Я не случайно всё время подчёркиваю, что останься у Украины даже квадратный метр территории, не пройдёт и десяток лет, как с этого метра для России начнёт исходить ощутимая угроза. Они обязательно пригласят к себе и обустроят какого-нибудь врага России, из тех, кто посильнее.

Всё упирается именно в то, что нынешний конфликт они воспринимают как войну за независимость. То, что мы рассматриваем, как их сокрушительное поражение, они будут рассматривать, как свою великую победу. Даже если они потеряют двадцать или двадцать пять регионов из наличествовавших в январе 2014 года 27-и, они будут считать, что победили ибо отстояли независимость, хоть и дорогой ценой. И в школах они будут учить подрастающее поколение, что сотни тысяч или даже миллионы украинцев пожертвовали собой на фронте, а десятки миллионов стали беженцами только ради того, чтобы сохранился вот этот конкретный островок независимости.

Вся жизнь этой оставшейся Украины будет вращаться вокруг надежды на реванш и подготовки реванша. Любой враг России сможет рассчитывать на её заинтересованную поддержку. Любой способ навредить России будет использован в полной мере.

И не факт, что нам ещё раз так повезёт и можно будет сокрушить врага военной силой. С Польшей и то везёт не каждый раз. А это будет похуже Польши – у поляков всё же месть России не является национальной сверхидеей. Они нас не любят и боятся, но, в отличие от украинцев, стараются мириться с актуальной политической реальностью, чтобы не довести дело до очередного раздела.

Поэтому и только поэтому (потому, что любая оставшаяся Украина будет чувствовать себя победителем, сохранившем независимость и стремиться к территориальному реваншу) я считаю, что как бы и чем бы ни закончилась СВО, Украина после неё должна навсегда прекратить своё существование. Если мы не можем переварить её всю и сразу, то лучше разделить с соседями (включая, кстати, Белоруссию), чем оставлять хоть один махонький островок независимости. Независимую Украину пусть создают в Канаде (если канадцам своя страна не дорога).

Не было и не будет для России более опасного движения, чем украинство. Это гангрена, изнутри разъедающая организм единого народа, но и будучи отделённой, она не пытается заняться собой, а стремится уничтожить Россию или её украинизировать до самой Чукотки. Причём, как показывает практика украинской украинизации, увернутся не удастся никому: ни грекам, ни армянам, ни якутам, ни бурятам – всем объяснят, что живут они "на Украине", а значит украинцы, а кому не нравится – "чемодан, вокзал, Китай".

Нам неимоверно повезло, что Украина так отчаянно сопротивляется и не даёт возможность завершить СВО каким-нибудь промежуточным миром. Только это сопротивление даёт надежду на то, что пусть не по заранее намеченному плану, а просто волей обстоятельств, российское руководство будет вынуждено в конечном итоге ликвидировать Украину, как государство, украинство, как идею и украинский дух, как разносчик смертельно опасной инфекции – сопоставимой с биологическим оружием, избирательно действующим только на русских, но зато с 98% летальностью.

Если уж украинцы выбрали борьбу с Россией не на жизнь, а на смерть, то выбора они нам не оставили: они сами виновны в том, что с ними произошло и что ещё произойдёт и нам не в чем себя упрекнуть – убить бандита, спасая свою жизнь, не преступление, но подвиг.