Публичная позиция ЦБ всегда должна быть ровной и спокойной, что бы на самом деле не творилось. Это общее требование к банкирам, как центральным, так и частным. Они всегда должны изображать беззаботный балет на корабле вне зависимости от того, уверенно ли он рассекает волны, или потонет спустя несколько часов.

Это вызвано тем, что и профессиональные спекулянты, и непрофессиональные вкладчики чутко реагируют на нервозность кредитного учреждения – с соответствующими последствиями в виде бегства от его активов.

И стоицизм, а если надо, то и ложь во спасение – первое требование к финансисту.

То, что ситуация в кредитно-денежной сфере не самая благоприятная (причем не только в России, но и во всем мире) – истина не нуждающаяся в доказательствах. Тем более неуместно истерическое (трудно подобрать другое слово) обращение к Минэкономразвития с требованием упромыслить бывшего президентского советника С. Ю. Глазьева.

ЦБ предлагает "рассмотреть целесообразность проработки оптимизации коммуникационной деятельности" Глазьева на посту члена коллегии Евразийской экономической комиссии (ЕЭК) от России. Отставной советник оказался в роли отставного гвардейского ротмистра П. Я. Чаадаева, которому после публикации в 1836 г. "Философического письма" правительство поставило условие "чтобы он не смел ничего писать" – спустя два века это называется "оптимизацией коммуникационной деятельности".

Ротмистр в 1836 г. много чего понаписал, а экономист в 2020 г. провинился в том, что обвинил ЦБ в падении рубля и предложил ввести налог на валютообменные операции (известная идея "налога Тобина" в размере 1% от всех транзакций с валютой).

ЦБ в ответ указал, что обращение Глазьева "содержит ряд неточностей и искажений, что представляется недопустимым в текущих условиях рыночной волатильности, несет репутационные риски для совместных мер правительства и Банка России".

Справедливы или несправедливы глазьевские обвинения руководства ЦБ в недолжном или даже прямо вредительском исполнении функций по поддержанию стабильности национальной валюты – вопрос глубокий и неоднозначный, есть разные мнения на этот счет. От оптимистического "Элка справится!", впервые прозвучавшего в 2013 г. при назначении Э. С. Набиуллиной на пост главы ЦБ, до согласия с тем, что Набиуллина прямо потворствует спекулятивным атакам на рубль.

Финансы – дело тонкое, и мы не возьмемся уверенно говорить, кто прав, кто виноват.

Вопрос в другом: адекватен ли беспрецедентный наезд ЦБ на Глазьева, как если бы отставной советник был главной угрозой отечественному кредиту и финансам?

Ведь в то же время из всех если не утюгов (официозные СМИ фильтруют сообщения), то оппозиционных утюжков звучали предложения беглого профессора С. М. Гуриева, предлагавшего правительству и ЦБ прибегнуть к методике "вертолетных денег", что "в текущих условиях рыночной волатильности", тоже может привести к неоднозначным последствиям.

На что Э. С. Набиуллина лишь кротко отвечала, что с предложением она не вполне согласна, ибо видит скрытые подводные камни и вообще не все так однозначно.

Непонятно, что мешало так же ответить на предложения Глазьева.

Скажут, что Гуриев – беглый профессор, на положение дел в России не влияющий. Но во-первых, в гуриевской подтанцовке есть видные профессоры ВШЭ, пока еще никуда не убежавшие. А глава ЦБ должна по известным обстоятельствам живо реагировать на исходящие из ВШЭ идеи, которые могут умножить волатильность.

Но не отреагировала.

Во-вторых, мы вряд ли бы вообще узнали о предложениях Глазьева, когда бы немыслимо жесткий ответный демарш ЦБ. "Голос единицы тоньше писка. Кто её услышит? -- Разве жена! И то если не на базаре, а близко".

Голос С. Ю. Глазьева тоже. Степень его влияния на широкую публику крайне невысока, и никакой репутационной угрозы для ЦБ тут вообще не было.

Если же имелось в виду влияние Глазьева не на публику, а на значительных верховных лиц, тогда надо допустить, что бывший советник, которого в конце 2019 г. уволили и от этой должности, тем не менее сохраняет большое влияние и располагает доступом к телу, тогда глава ЦБ такого доступа (и это в нынешнее кризисное время) лишена.

Поэтому она принуждена взывать: "Уйми звонаря!" посредством утечек в прессу и обращений – довольно диких – в такое малозначительное учреждение, как МЭР. Что по табели о рангах и по придворному этикету совсем несообразно.

К тому же, если даже допустить невероятное – руководство ЦБ находится в опале и вынуждено спасаться от чрезвычайно влиятельного Глазьева таким образом, -- тогда надо принять и следствие, вытекающее их такого допущения. А именно: Э. С. Набиуллина утратила не только доступ к начальству, но и элементарную рассудительность. Поскольку прибегать к такому способу выяснения отношений – значит расписаться в потере всякого влияния. Следующим шагом является отставка.

Скорее всего ничего такого на самом деле нет, право на аудиенцию за главой ЦБ сохраняется, ибо это нужно не только Набиуллиной, но и тому, кто ее на это место поставил. И тогда гонение на Глазьева, исполненное в максимально глупой форме, можно объяснить только расстроенными нервами.

Спору нет, в нынешнее время их есть от чего расстроить – там более в такой должности и при такой ответственности, однако, никто не отменял приметы "Когда кто так становится неровен, то знак дурной".

Если железную женщину так огорчил отставной неудачник Глазьев, то что же ее не огорчит?



Максим Соколов