Где погибли военные летчики? В поисках потерянного памятника
В июне 2012 года увидело свет второе, исправленное и дополненное издание книги севастопольского врача Георгия Константиновича Задорожникова"Мемуары старого мальчика", за которую автору была присуждена первая литературная премия им. Л. Н. Толстого.
Особенный интерес вызвал у меня рассказ из пятнадцатой главы "Мемуаров..." "Троицин день" про воздушный бой над Севастополем, свидетелем которого оказался автор.
Привожу его практически полностью:
"13 июня 1943 года был православный праздник Святой Троицы. Стоял нежаркий, ясный день начала лета. К середине дня вся родня собралась на улице Батумской... Ждали моего отца, который утром ушел в море с рыбацкой артелью.
Еще оставался целым единственный двухэтажный домик на четной стороне улицы Батумской, на самом верху холма. ... Противоположная сторона была вся разрушена, и нам детям ..., был виден весь город: главный холм, Северная сторона, внутренний рейд, равелин и часть морского горизонта. Я заметил ..., как из-за обреза горизонта появилась первая эскадрилья двухмоторных штурмовиков. Очень быстро они оказались над нашими головами. На крыльях были четко видны радостные красные звезды. Полет самолетов казался торжественным и грозным, они несли долгожданное возмездие. В окружении зенитных разрывов пролетели немного дальше и начали пикировать над Южной бухтой.
Послышались множественные взрывы, и из-за главного городского холма поплыли черные дымы. Отбомбив, самолеты уходили на северо-восток, в глубину полуострова. Они быстро уменьшались, превращаясь в темные черточки. Появилась еще группа самолетов со стороны Северной. Кто-то сказал: «Звездный налет». Все высыпали на улицу. Впервые бомбежка вызывала радость. Моя тетка Надежда, человек отчаянной смелости, кричала: «Родненькие, милые, дайте им! Дайте!». Вдруг один из самолетов последнего звена, еще не бомбивший, вспыхнул пламенем и, прочертив в небе дугу черного дыма, упал среди развалин где-то в районе школы на улице Советской. Горестный вздох вырвался из груди у всех наблюдавших.
В тот же миг мы увидели в небе раскрывшийся купол парашюта. Быстро снижаясь, он опустился возле Памятника Погибшим кораблям. Что произошло дальше, нам не было видно. Отец в это время вел баркас и находился на траверзе Константиновского равелина. Он потом рассказал: было видно, как к памятнику бегут немецкие автоматчики. Темная фигурка летчика вытянула руку. Было ясно, что он стреляет из пистолета. Потом взрыв гранаты, и все стихло.
К обгоревшим останкам самолета по ночам неизвестные люди возлагали свежие цветы (говорили, что это дело рук подпольщиков). Немцы их убирали, но с ночи они появлялись вновь. После прихода наших я посещал это место, останки самолета еще долго лежали не убранными. Перед тем, как писать эти строки, я прошел по тем местам. Все застроено частными домами. Никакой памятной доски я не нашел".
Рассказ заставил меня вернуться в начало восьмидесятых годов, когда при знакомстве с Севастополем, в который я недавно приехала, где-то в одном из дворов Городского холма на глаза попался памятник в виде камня из красного гранита с надписью, гласящей, что на этом месте погибли лётчики:
и то, что он установлен благодаря инициативе красных следопытов 26 сентября 1975 года:
Тогда на памятнике был ещё какой-то барельеф, кажется, с изображением самолёта.
Территория вокруг выглядела ухоженной, клумба пестрела цветами, а у камня зеленел молоденький кипарис.
Прошли годы, и, если бы не книга моего коллеги, вряд ли я вспомнила бы об этом памятнике. А вот прочла и захотелось его найти.
Оказалось это не таким простым делом, ведь теперь у нас практически все дворы в центре города закрыты наглухо. Поначалу я решила отправиться на территорию первой гимназии. Естественно, меня туда не пустили, сказав, что никакого памятника у них во дворе никогда не было. Подождав звонка, поговорила о нём с несколькими учениками гимназии, но никто из них ни о каком памятнике, находящимся в этом районе, тоже никогда не слышал.
Я кружила по улицам Советской и Суворова, чувствуя, что нахожусь совсем близко от цели, не понимая, где она.
Увидев за открытыми воротами контрольно-спасательный пункт, вошла в помещение и задала свой вопрос сотрудникам контрольно-спасательной службы. Они направили меня вглубь двора, сказав, что там есть какой-то мемориал, но в честь кого, они точно не знают. Пройдя десяток метров, я сразу его узнала. Сердце забилось учащённо. И знакомый кипарис на месте. Но как же он вырос!
А вот барельефа на камне - увы - нет.
Увидев меня с фотоаппаратом, на улицу вышли весьма неприветливые люди и поинтересовались, что я здесь делаю. По мере моего рассказа лица людей прояснялись. Вот что поведали они мне в ответ.
Здание, в глухом дворе которого ныне оказался этот памятник, старинное. До революции в нём была женская гимназия, после революции - школа, во время Великой Отечественной - гестапо, после Победы - различные организации: краеведческий музей, станция юных техников, филиал Киево-Могилянской академии, а в 2005 году здесь, на улице Суворова-20, разместили апелляционный суд:
Больше года сотрудники суда приводили помещения и прилегающую к зданию территорию в порядок, потому что к тому времени она была весьма запущена. Например, прочесть то, что написано на памятнике, не представлялось возможным. Барельефа к тому времени на нём уже не было. Камень отчистили, купили тонкие кисточки, краску и очень аккуратно прокрасили каждую букву. Стало понятно, что на этом месте погибли три молодых лётчика.
За эти годы сотрудники суда с ними, можно сказать, сроднились. Захотелось узнать, является ли это место одновременно и их могилой, или их останки были где-то перезахоронены? Где четвёртый член экипажа? Ведь на бомбардировщиках "ИЛ-4" (знатоки утверждают, что в книге самолёты не совсем правильно названы двухмоторными штурмовиками) было именно по четыре бойца. Есть ли у них, наконец, родственники?
В 2006 году сотрудники суда направили запрос в наш Городской архив со всеми этими вопросами, однако ответа из Архива так и не последовало.
Повседневные заботы отвлекли самодеятельных поисковиков от попыток найти место захоронения и родных гвардии старшего лейтенанта В. А. Надеждина, гвардии старшины И. Ф. Правдивого, гвардии сержанта А. П. Борисова и четвёртого, неизвестного члена экипажа, но они продолжают ухаживать за памятником и не теряют надежду на то, что кто-то вспомнит о нём и этих людях.
Возможно, что как раз именно о них нам поведал доктор Задорожников. Да, даты событий не совпадают, но не существенно, место падения самолёта указано практически точно, да и в "Мемуарах..." появляется четвёртый член экипажа, по-видимому, подорвавший себя гранатой при угрозе пленения. Зная имена троих его сослуживцев, наверняка, можно установить и имя четвёртого.
Тем более, что в главе пятой "Мемуаров..." Георгий Константинович сам пишет: "В своем повествовании я не в состоянии придерживаться хронологической последовательности событий. Как тогда, в детстве, так и сейчас, за давностью лет все, что я видел, воспринимается единым блоком. В какой последовательности в голову приходит воспоминание о каком-либо событии, так я о нем и пишу. Конечно же, по мере сил стараюсь соблюдать приблизительную временнУю однородность".
"Но даже если это не те бойцы, о которых поведал автор воспоминаний, пусть и к ним хотя бы раз за много-много лет приедут родные, возложат к памятному камню цветы, поклонятся их подвигу", - говорили мне сотрудники суда, к сожалению, категорически отказываясь разрешить сфотографировать и назвать себя.
Быть может, отыщется и кто-то, кто знает, как первоначально выглядел памятник, чтобы восстановить имевшийся на нём когда-то барельеф.
Отзовитесь и вы, красные следопыты семидесятых!
Наверняка вы можете пролить свет на эту историю, ведь осенью 2013 года исполнится 70 лет со дня гибели на нашей священной земле героического экипажа "ИЛ-4" 5-го гвардейского минно-торпедного авиационного полка ВВС ЧФ.
Екатерина Васильева
фото автора