Инкерману предложили выход из депрессии

Первое лицо Инкермана Родион Демченко заявил, что от туристов не будет толку – только мусор.

Инкерманцы хотят – в отличие от главы местной администрации Родиона Демченко, который рассчитывает только на бюджет – развития своего города. Видение этого у каждого из них своё, как и страхи, что их могут в очередной обмануть чиновники и отобрать их общественные пространства. Об этом говорили на вчерашней встрече с командой корпорации развития Севастополя, представившей концепцию развития Инкермана.

Как выяснилось, встреча, планировавшаяся как встреча с лидерами общественного мнения, стала фактически общественным обсуждением. Зал городского совета был полон, пришлось принести дополнительные кресла, чтобы усадить всех пришедших.

«Мы проанализировали проблемы, которые есть в вашем районе, и подготовили своё видение того, как эти проблемы можно решать, – сказал в начале гендиректор корпорации развития Севастополя Олег Николаев. – Мы бы хотели, чтобы наш разговор был абсолютно открытым, хотели бы услышать от вас мнения, потому что вы – настоящая сила, реальные общественные лидеры. С кем ещё обсуждать проблемы района, как не с вами? То, что вы являетесь настоящей силой вы доказали, прислав в правительство Севастополя 1200 подписей...».

«Сейчас уже 1700...», – поправили Николаева из зала.

«Собрали 1700 подписей (против строительства крымским бизнесменом Олегом Зубковым зоопарка в районе Свято–Климентовского мужского монастыря – прим.). Для развития Инкермана здесь должы появиться настоящие крупные частные инвесторы, либо мощные государственные инвестиции», – уточнил Николаев.

Он передал слово Александру Железняку, известному журналисту–путешественнику и экс–руководителю управления туризма Севастополя, а теперь своему советнику. У Железняка, кстати, в Инкермане была первая работа – на площадке Севморзавода он работал сварщиком.

«Мне всегда было страшно обидно за Инкерман, его почему–то назначили депрессивным районом, и сюда сваливают весь негатив: какие–то производства – странные, неэффективные. Я смотрю на ландшафт Инкермана и вижу очень красивые места, и они могуть быть и жить абсолютно по–другому», – сказал Александр Железняк.

В сухом остатке Инкерман – самый депрессивный район Севастополя, суммарный объём проблем в нём – возможно, самый «экстремальный» во всём Севастополе. У Инкермана есть достаточно протяжённая морская береговая линия (около пяти километров) и береговая линия реки Чёрная (около двух с половиной километров); есть промышленные площадки, которые сегодня не используются по своему прямому назначению.

Большая часть Инкермана занята промышленными, военными и вовсе заброшенными территориями, небольшие площади занимают так называемый пляж, где и отдыхать сейчас невозможно, запущенный сквер, разрушенная школа байдарочников, мужской монастырь и крепость Каламита, неподготовленная для посещения.

Завод железобетонных изделий и винзавод – два из немногих предприятий, которые сегодня работают в Инкермане.

«При наборе всех проблем Инкерман, конечно, обладает потенциалом для развития промышленности: есть традиции судостроения, протяжённая береговая линия, транспортные коммуникации, соединяющие Инкерман со всеми районами Севастополя. Сам бренд Инкерман известен благодаря более чем тысячелетней истории и успешному винодельческому предприятию.

Инкерман наряду с Херсонесом и Балаклавой – один из древнейших исторических районов на территории Севастополя, и это то, что привлекает сюда туристов. Туристический потенциал заметен даже сегодня, когда фактически нет никаких условий для привлечения туристов. Мы привозили сюда туристов, они смотрели на всё, заходили в Свято–Климентовский монастырь – и не понимали, как такое красивое и уникальное место находится в таком промышленном хаосе», – отметил советник главы корпорации развития Севастополя Александр Железняк.

Он добавил, что цель корпорации – поднимать вопрос о депрессивных районах Севастополя в целом и Инкермана в частности, возрождение промышленности и создание условий для привлечения инвестиций и развития бизнеса.

«Мы говорим и о туризме, создании новых точек притяжения. В частности, это могут быть проекты технопарка, новые туристические маршруты, которые так или иначе зацепят Инкерман, развитие общественных пространств. Потому что никакой туризм нельзя развить без общественных пространств – если у вас не будет парков, набережных, тех мест, где люди могут отдыхать. Мы говорим и о воссоздании и развитии транспортной системы», – сказал Железняк.

В корпорации считают, что развитие промышленности возможно на площадке Севморзавода – там есть перспектива развития малого судостроения и судоремонта, на площадках причалов – городской территории, находящейся в аренду, и нужно уточнять эффективность арендаторов и искать инвесторов. Развитие технопарка и девелопмента возможно на объектах «Крот» и ГРЭС, у которых есть подведённые железнодорожная колея и автодороги, электропитание , и опять–таки на причалах, на территории Севморпорта.

Развитие туризма возможно на территории монастыря святой Софии – частично разрушенного, частично застроенного частными домами, заброшенного мемориала «Шампаны», железнодорожной петли (вместе с устьем реки Чёрная, заброшенными территориями тыла Черноморского флота и завода ЖБИ, Свято–Климентовским монастырём и крепостью Каламита), трёх заброшенных карьеров (один заполнен водой), пещерного города Загайтанская стена.

Развитие новых туристических маршрутов и транспортной логистики возможно при строительстве новой транзитной магистрали (предусмотрена стратегией развития Севастополя до 2035 года) и работе железной дороги Симферополь – Инкерман.

Но перед началом хоть чего–нибудь нужно провести полный и независимый аудит предприятий, узнать эффективность использования государственной земли, провести экологическую экспертизу и определить состояние исторических объектов, провести аудит и учёт всех земельных участков и поиск свободных территорий.

А глава администрации против

Однако даже само предложение реального развития Инкермана, в который могут вкладываться частные деньги и в котором могут появиться новые объекты, отрицает глава городской администрации Родион Демченко. Судя по его официальной биографии, он сам не создал ни одного предприятия, а вся его карьера – это 11 лет на посту замруководителя частной фирмы и четыре года госслужбы. Его отношение к концепции развития Инкермана мы приводим почти без сокращения и с минимальной редактурой.

Родион Демченко

«С чем вообще связаны сегодняшние обсуждения? Наверное, связаны с тем, что город Инкерман должен развиваться. И никто с этим спорить не будет, все только за то, чтобы Инкерман развивался. Развивался в какую сторону?

Из того, что нам показали, – это всё воздушные замки. По большинству объектов... скорее всего, на 90 процентов есть хозяева, процентов 50 из этого – земли министерства обороны, и мы это с вами видели при обсуждении генерального плана. Что касается земель министерства обороны, мы знаем прецедент муниципального образования Кача – даже детский сад, который пустует и разваливается, муниципалитету либо городу никто не отдаёт. У них (Минобороны – прим.) задача: ни пяди земли (никому не отдать – прим.). На данный момент у нас армия и народ не едины – может, это связано с разабазариванием имущества, которое было при Сердюкове, может, сейчас наш министр обороны хочет сохранить всё это дело. Но мы знаем, что там никогда ничего не будет – они не подвинутся, 100%.

Из этого всего вытекает одно место, которое интересует, – это обводнённый карьер. Поэтому–то люди и спрашивают: мы говорим о «Тайгане» или мы говорим вообще о перспективах развития Инкермана?

В перспективу развития Инкермана должно входить то, что сейчас делается и будет делать в следующем году: два физкультурно–оздоровительных комплекса (один из которых с бассейном), полноценное футбольное поле, это освещение улиц, это асфальтирование дорог и так далее и тому подобное (объекты, которые строятся за федеральные деньги при одобрении Москвы – прим.)», – заявил о своей позиции Демченко.

«Если у нас будет туристический поток, мы от этого туристического потока, кроме мусора, ничего не получим. Я вам говорю как глава муниципалитета, который ежедневно вывозит тонны мусора из Инкермана. Все деньги уйдут в бюджет города (Севастополя – прим.). Город распределяет, даёт нам сюда крохи, которые мы имеем – если бы все налоги Инкерманского завода марочных вин оставляли в Инкермане, – поверьте, здесь была бы Швейцария: 600 миллионов рублей в год – отдали нам сюда на благоустройство 16 миллионов.

Поэтому всё хорошо: если люди хотят развиваться – мы будем развиваться. Если карьером кто–то заинтересовался – скажите, подо что, и спросите нашего мнения», – добавил Демченко.

Озвучивал ли глава Инкермана свои претензии Минобороны России и губернатору Севастополя Дмитрию Овсянникову, – осталось неизвестным.

Нужны прозрачные и понятные правила

Однако в корпорации развития Севастополя уверены – если в Инкермане всё останется так, как сейчас, завтра там можно будет делать всё, что угодно: например, построить изолятор временного содержания, против которого выступают горожане.

«Потом построят какое–нибудь промышленное предприятие – мол, некуда его приткнуть, пусть будет в Инкермане: им уже ничего не страшно, – обрисовал перспективу советник гендиректора корпорации Александр Железняк, обращаясь к инкерманцам. – Это всё приводит к тому, что город умирает. Но как это можно переломить? Или поручением правительства, которое примет план развития конкретно Инкермана и начнёт вкачивать в него государственные деньги, или за счёт частных инвесторов, которые будут вкладывать и развивать какие–то проекты. И чем больше таких проектов будет, тем больше будет туристический поток, тем больше у вас будет сторонников и защитников».

На это жительница Инкермана высказала резонное опасение, что «частный капитал нас задавит».

«Потому что каждый человек, вложивший свои деньги, мало того, что хочет получить, он же хочет ещё и расшириться. Не проще ли совместить: деньги федерального бюджета и частный капитал? Потому что частный капитал, вы прекрасно понимаете, не дай бог его сдвинуть на полметра вправо или на полметра влево», – отметила жительница Инкермана.

«В России очень немного объектов государственно-частного партнёрства – это, как правило, крупные инфраструктурные проекты. Это очень сложно. Дай бог, чтобы сюда хлынули потоки частных инвестиций – к сожалению, этого сейчас нет. Пока один Зубков (крымский бизнесмен Олег Зубков, создатель сафари–парка «Тайган» и ялтинского зоопарка – прим.) изъявил желание построить зоопарк (в Инкермане – прим.). Но без вашего желания здесь не будет ничего: ни зоопарка, ни аквапарка и так далее», – ответил женщине глава корпорации развития Олег Николаев.

«Есть формат государственно–частного партнёрства, когда федеральные целевые программы в регионах государство вкладывает деньги, если есть частный инвестор. В таком случае государство устанавливает бизнесу рамки. Если государство и проекты предполагают обременения частного бизнеса заботой об общественных пространствах, если они говорят, что допуск людей на набережную должен быть свободным, – значит, это будет, это будет прописано в договорах. И никак иначе бизнес не может поступить.

А у нас пока существует «мутная вода», и вот в ней крутят, вертят, обманывают. Не нужно бояться частного инвестора, если правила прозрачные и понятные. И мы хотим этого добиться», – добавил Александр Железняк.

И снова было высказано опасение, что инвесторы могут забрать у инкерманцев общественные пространства, ничего не дав им взамен.

«Вы сказали, что туристическое и общественное пространство – это синонимы. Извините, это иногда не совпадает. Простой пример: карьер – летом ходим, купаемся, отдыхаем. Вы предлагаете сделать там что–то, построить. То есть мы лишимся общественного пространства», – сказал инкерманец Владимир Шохоло.

 «Можно изменять пространство, делать его с общедоступной территорией, общедоступной водой – и при этом делать его туристическим объектом», – парировал Александр Железняк.

«Инвестиции – это конфликт интересов между инвестором, который хочет получать прибыль, и громадой, которая думает, что она получит взамен отданной территории и своего пространства. Мы лишимся части своего пространства – что мы получим взамен? Ничего.

Вы видели, что у нас у 12–й школы нет спортивной площадки? Вы видели, что дети вынуждены на физкультуре бегать в парке? Это пространство можно было использовать для чего? Создать нормальный спортивный комплекс, спортивно–культурный комплекс – и там могли бы нормально заниматься спортом дети.

Если у нас отбирают, мы должны видеть, что получим взамен. Грубо говоря, возле института имени Крылова (бывший Черноморский научно–исследовательский институт имени Крылова) есть огромная территория: да снесите всё, постройте аквапарк, мотели постройте, всё для отдыха», – добавил инкерманец Владимир Шохоло.

«Мы уже не видим, во что превращён город»

Жительница Инкермана Евгения Савва напомнила, что карьер с водой – единственное место в городе с чистой водой, и опять–таки высказала опасение, что его заберут. При этом на местном пляже – «сколько говорится с советских времён» – в море запрещено купаться: «здесь была судоразделка, здесь топили подводные лодки» – вода там не очищается, образовался «застой самый настоящий». По мнению, женщины Инкерману достаточно винзавода, крепости Каламита и монастыря.

«Мало того, что у нас туристическая отрасль должна работать хорошо, у нас должны быть нормальные рабочие места. Нам нужно, чтобы площадка Севморзавода работала, чтобы туда взяли хорошее количество людей. А теперь молодёжи негде в Инкермане работать», – подчеркнула Евгения Савва.

Инкерманский казак Юрий Цыганок считает, что в Инкермане должен быть духовный центр: «Мы в первую очередь должны думать о духовности, а не о деньгах».

«Я три года ходил на костылях, благодаря этому озеру (карьеру с водой – прим.) я без костылей хожу. Это лечебное озеро! Это озеро святого Климента, сюда приезжают люди, паломники, на омовение – и мы должны кому–то его отдать?! – возмутился казак тому, чего ещё нет. – Нам не нужен здесь развлекательный центр, не может быть рядом с духовным центром развлекательный. Должен быть центр христианства, православия».

Депутат Инкерманского горсовета Светлана Губко пожаловалась, что пришла на встречу с представителями корпорации развития Севастополя – и не увидела уже готового результата концепции развития. По её мнению, начинать надо с очистки моря у Инкермана, речки Чёрная, где была зона отдыха.

«Уже были слушания, когда был Виноградов (бывший мэр Инкермана, осуждённый за служебный подлог и покушение на мошенничество – прим.), был такой проект – мы сидели и в облаках летали: какая у нас будет красота. До сих пор это всё в небесах и летает», – напомнила Губко.

Черту под опасениями и возмущениями, воспоминаниями о неудачном украинском прошлом и не наступившим благополучным сегодня в Инкермане можно подвести словами горожанки Ольги Васильевны, попросившей не называть Инкерман депрессивным районом.

«Может быть, мы и депрессивный район, но мы в этом не виноваты. Я предлагаю вместо депрессивного района называть: Инкерман – нелюбимое дитя Севастополя. Это эмоционально, но совершенная правда: за столько лет разрушена инфраструктура, разрушено всё, что тут могло быть.

Во–вторых, я услышала раздражение у некоторых – понимаете, у нас замылился глаз. Мы уже воспринимаем разруху, воспринимаем неудобства как так и надо, как должное. Мы уже ничего толком не видим – во что превращён наш город. А ведь, кто приезжают к нам, говорят: «Какой у вас чудесный город, как он красиво расположен, какой ландшафт». Но мы это никак не используем», – подчеркнула Ольга Васильевна.

Пусть её слова запомнит глава администрации Родион Демченко.

Алексей Лохвицкий

Фото автора, корпорации развития Севастополя