Теракты на Шри-Ланке в очередной раз ярко продемонстрировали всю иерархию ценностей современного мира в целом и российского информационного пространства в частности.

Когда в Новой Зеландии месяц назад произошел теракт и погибли полсотни мусульман – шумел весь мир, а в России в знак траура временно отключили подсветку Останкинской башни. Когда неделю назад в Париже горел Нотр-Дам – опять-таки, шумели все, и в мире, и в России, кто-то сочувственно, кто-то со злорадством, и автор этих строк лично призывал если не сочувствовать, то хотя бы не злорадствовать.

Но вот в Шри-Ланке на католическую Пасху погибли почти три сотни (в основном) христиан, и резонанс конкретно в России был примерно как от сильного снегопада где-то то ли в Белоруссии, то ли в Молдавии.

Подобный удивительный перепад в реакции на близлежащие хронологически и одинаково далекие географически события случается не впервой.

Помнится, когда в один день, 7 января 2015 года, в Париже была расстреляна редакция специфического журнала «Шарли Эбдо», а в Йемене во время теракта погибли несколько десятков человек, траурный шум вокруг «Шарли» доносился, кажется, до космоса, а йеменская трагедия удостоилась хорошо если пары слов в новостных лентах. Впрочем, конкретно сейчас причина различий понятна. В Новой Зеландии погибли мусульмане – то есть в стране западного мира, который российская власть боготворит, погибли представители религии, с которой она, скажем так, флиртует. Чем не повод сочувственно шмыгнуть носом и непрошено стать плечом к плечу.

Парижский пожар – опять-таки, практически в сердце западного мира. А на Шри-Ланке мусульмане или, выразимся политкорректнее, исламисты – вроде как убийцы, а погибшие – христиане, но местные, туземцы-с. Непонятно, какой толк от осуждения одних и солидарности с другими. Некоторое, извиняюсь за кощунственную игру слов, оживление вызвало известие о гибели в том числе и западных туристов, среди которых были трое детей датского миллиардера Повлсена. Но все-таки для полноценной кампании скорби этого оказалось маловато.

Как ни парадоксально, такая размытость в восприятии трагедии и скромность реагирования на нее, выглядящие цинично с морально-нравственной точки зрения, в чем-то спасительны, если глядеть под другим углом.

Будь иначе, глядишь, еще ввязались бы ради снисходительного одобрения Запада в очередной «крестовый поход против терроризма» подносчиком снарядов или вообще участником. Российское руководство в 2001 году уже всецело поддержало американскую операцию в Афганистане, фактически отдав Вашингтону на откуп всю Среднюю Азию, и потом очень удивлялось, что Вашингтон воспринимает это в качестве само собой разумеющегося жеста, не требующего никакой ответной благодарности.

В 2015 году мы пришли в Сирию вроде как в составе широкой международной коалиции забарывать гидру мирового исламизма. Операция велась и ведется (даром что уже раза три объявлялось о полной нашей победе и выводе войск) с разрешения законного сирийского правительства и по его приглашению и не раз показала героизм и мужество русских солдат и офицеров. Вот только та сама международная коалиция, ради солидарности с которой и еще немного ради всяких материальных интересов затевался весь сыр-бор, всячески старается Россию из Сирии выпихнуть, порой с помощью «дружественного огня», который по факту весьма недружественный.

Да и странная какая-то борьба с исламизмом на дальних подступах, после которой количество боевиков в самой России значительно увеличивается, а антитеррористические операции против ячеек запрещенного в РФ ИГИЛ приходится проводить аж в Тюмени. Наконец, не могу не вспомнить, как в 2017 году было море восторженного шума по поводу якобы помощи ЦРУ в предотвращении теракта в Санкт-Петербурге, за каковым шумом как-то забылось, сколько терактов, диверсий и даже войн западные спецслужбы в отношении нашей страны не предотвратили, а наоборот, организовали.

Я уже не говорю о том, что весь пафос глобальных и локальных войн с терроризмом достаточно примитивен.

Терроризм – это ведь не государство, не цивилизация, не самостоятельная идеология, не вредоносный вирус и не природный катаклизм. Это лишь следствие, лишь способ разрешения социальных, национальных, религиозных, идейных противоречий, накопившихся в стране или группе стран, либо же способ скрытой геополитической диверсии одной страны либо альянса против другой. Нередко два фактора переплетаются, что не меняет сути терроризма как инструмента, а не самостоятельного фактора.

На Шри-Ланке, если приглядеться и вдуматься, дело скорее во втором, чем в первом.

Мусульмане и христиане здесь – это меньшинства (около 10% и около 7% соответственно), особо, во всяком случае, массово между собой не конфликтующие и одинаково страдающие от нападок буддистских экстремистов, которые параллельно много лет кроваво бодались еще и с индуистами-тамилами. Даже если допустить, чтобы ответственность за взрывы в этих далеко не самых очевидных с точки зрения христианско-мусульманского конфликта местах действительно несет ИГ*, как оно о том заявило, больше это похоже на завесу для другого, реального конфликта и его выплесков наружу.

Речь о борьбе за влияние на Шри-Ланке американцев, постепенно сближающихся в этом регионе с Индией, и Китая, заполучившего в стратегические партнеры Пакистан.

Кстати, мелкий штрих к картине – американские политики от Демпартии типа Обамы и Хиллари Клинтон отреагировали на теракты нарочито нелепо, побоявшись слова «Пасха» и назвав ее «религиозным праздником», или, напротив, употребив словосочетание «празднующие Пасху», чтобы не произносить крамольное слово «христиане». Обычные проявления доведенной до маразма мультикультурной толерантности, но – невольно массирующие истинные звездно-полосатые цели в отношении несчастного острова.

Стало быть, борьба с терроризмом как следствием геополитической борьбы есть лишь борьба с инструментом и один из аспектов войны, типа надевания противогазов при химической атаке и рытья окопов, затухает борьба на том или фронте – затухает терроризм. Соответственно, борьба с терроризмом другого типа – это борьба с его предпосылками, которые иногда вообще устранить крайне проблематично, остается только дожидаться их естественного исчерпания.

Когда в XIX веке модерн вышел на новый этап развития и, где-то недозрев, а где-то перезрев, вступил в полосу кризиса, мир охватила волна анархистского тираноборчества. Основной формой его выражения стал как раз терроризм,  жертвами которого в позапрошлом столетии стали десятки персон первой величины, от европейских августейших особ и министров до американских президентов. Убийцами зачастую оказывались одиночки, если как-то связанные с мировыми анархистскими центрами, то примерно так же, как сейчас исламисты разных стран связывают себя с ИГИЛ* – формальной присягой принципам. Иностранные или внутриполитические козни в большинстве случаев просматривались разве что под микроскопом.

Как бороться с таким террором? Поголовно изымать у населения ножи и напильники и пытать каждого первого с пристрастием, не злоумышляет ли он чего?

В современной России, признаемся честно, для  терроризма вышеописанного вида  существуют все предпосылки.

Социальная обстановка в мусульманских регионах, особенно стремительно скатывающемся в архаику северокавказском, такова, что местной молодежи прямая дорога в ИГ*, непосредственно на Ближний Восток или в ряды местных рекрутов. В русских регионах дела не сильно лучше.

Опять-таки, признаемся честно, у нас полноценный социальный кризис в самом широком смысле, включая ценностный и мировоззренческий. Я до сих пор считаю, что керченский стрелок Росляков был связан с внешними недружественными силами или вообще стал обычным их маскировочным прикрытием, но если принять версию о неуравновешенном одиночке, становится еще больше не по себе.

Как бороться с такими росляковыми? Отключить Интернет? Запретить компьютерные игры? Мониторить круглосуточно всех людей в соцсетях? Проверять всех каждый месяц на детекторе лжи?

Глава СК Александр Бастрыкин буквально вчера высказал следующую версию прошлогодней трагедии:

«Этого мальчика в Керчи все время унижали одноклассники. Оказывается, сейчас важно ходить в джинсах именно американских, а не в подделке под американские, футболка точно такая же, не подделка. Он подделывал, покупал на рынке, у него мама одна была. Его постоянно унижали на этой основе, вот результат».

Стало быть, надо всем раздать американские джинсы – или у всех отнять.

А еще один прошлогодний юный берсерк – устроивший взрыв в архангельском ФСБ и погибший от собственной бомбы Михаил Жлобицкий? Здесь уж точно анархист-одиночка, причем анархист буквальный. В чате единомышленников парень писал, что «старый порядок угрожает жизни каждого» и непосредственно перед гибелью желал товарищам дожить до коммунизма.

Так что, наша власть во избежание рецидивов реформирует старый порядок или, самому смешно, построит коммунизм? Запрет Интернета и компьютеров и поголовные проверки на детекторе лжи выглядят куда реальнее.

Искренне верю, что при нашей жизни в России установится строй, достаточно социально справедливый для минимизации предпосылок внутреннего терроризма, и достаточно сильный для защиты себя и своих союзников от терроризма внешнего происхождения и обламывания зубов его зачинщикам.

Также хочется наличия у этого строя достаточного морально-этического уровня, чтобы в случаях, когда жертвам террора нельзя помочь делом, поддерживать их хотя бы словом не так, как сейчас.

В советское время особо горячо сочувствовали бедам стран третьего мира – это был перекос, но все же не столь уродливый, как нынешнее единение исключительно с первым миром, причем навязчивое и навязываемое. Я даже не касаюсь сути вопроса, нужно ли самому Западу наше сочувствие и заслужил ли он его – говорю только о форме.

Если кровь и пепел родные - они, конечно, имеют особую цену. В остальном же они что на Шри-Ланке, что в Париже одного цвета. Даже у датского миллиардера. Даже у датского короля – хотя сейчас там королева.

Станислав Смагин

*ИГ, ИГИЛ – запрещенная в России группировка