«А нам все равно!»: кто заступится за власть в случае кризиса?

9 сентября в подавляющем большинстве регионов России пройдут выборы того или иного уровня. Есть в общей воскресной колоде весьма значимые, федерального уровня должности, и довольно любопытные сюжеты.

Так, казалось, ничего не омрачит триумфальное продление мандата московского мэра Сергея Собянина, серьезного для него соперника, каким пять лет назад был «Человек, Имя Которого Нельзя Произносить На Телевидении», не просматривалось и близко. Но внезапно эту нишу занял кандидат от КПРФ, депутат ГосДумы Вадим Кумин.

Параллельно с гонкой за кресло столичного градоначальника Кумин активно, в качестве одного из лидеров участвует в кампании протеста против повышения пенсионного возраста. В итоге не совсем разберешь, то ли мэрские баталии улучшают позиции Вадима Валентиновича на пенсионном фронте, то ли наоборот, но объективно и там, и там он набирает висты.

В принципе, московская специфика такова, что даже не победное, но относительно успешное выступление на этих формально местных выборах для формально федерального, но не звездного политика – серьезный шаг вперед. 27,2% голосов и почти что второй тур в 2013 году для неназываемого по телевизору персонажа стали высшей точкой карьеры, на которой он, впрочем, задержался ненадолго. А в 1999 году второе место и 11,3% экс-премьера Кириенко, полученные в борьбе с очевидно необоримым Юрием Лужковым, были вполне почетным результатом, с учетом того, что параллельно Сергей Владиленович во главе списка «Союза правых сил» триумфально прорвался в Думу.



В других регионах тоже местами завязывается интрига. Например, в Воронеже, как мы уже рассказывали, местная власть решила повысить интерес к выборам: мало того, что ио губернатора, единоросс Александр Гусев самолично ходит на дебаты (небывалый случай!), так в бюллетени еще и допустили ярких, не приевшихся народу соперников – в первую очередь речь об ученом-историке Аркадии Минакове, видном идеологе русского православного национал-консерватизма. В итоге Минаков столь уверенно вписался в гонку, что областная элита схватилась за голову. Местный избирком вынес кандидату от партии «Родина» предупреждение за совершенно смехотворный и явно высосанный из пальца огрех, подвесив над ним дамоклов меч снятия с дистанции в случае предупреждения №2; видимо, эта крайняя мера предусмотрена на случай совсем тревожных для Гусева результатов социологических исследований.



Однако общероссийская картина в целом, даже с учетом отдельных мест с не совсем управляемой или вышедшей из-под контроля интригой, по-прежнему характеризуется отсутствием политики в прямом смысле этого слова.

У нас невозможна ни реальная жесткая бескомпромиссная борьба власти и оппозиции, ни появление мощных контрэлит для начала хотя бы на региональном уровне, ни готовность и смелость бизнеса вкладываться в эти элиты, а популярных СМИ – поддерживать их.

Поэтому в Москве вызывает такую оторопь конфликт севастопольской исполнительной и законодательной ветвей власти (к слову, в Севастополе 9 сентября будут лишь довыборы муниципальных депутатов в нескольких округах). Никто не говорит, что конфликт сам по себе и данное конкретное противостояние – вещь хорошая, но оторопь высших властных эшелонов от чего-то неконтролируемого и живого – симптом вещей еще более нехороших.

Девизом нынешней системы можно считать слова известного политтехнолога, профессора НИУ-ВШЭ Олега Матвейчева: «Отсутствие излишней конкуренции, истощающей человеческий ресурс и нервы, это хорошо. Настоящая политика – это договоренность, а там, где возникает конфликт – можно считать, что политика потерпела неудачу».



Одним из важнейших условий и факторов тотальной деполитизации страны было отчуждение народа от формирования власти или хотя бы влияния на власть, сформированную без него.

До поры до времени это отчуждение воспринималось гражданами, даже голосовавшими за оппозиционные партии и кандидатов, если не с восторгом, то с минимальным пониманием. Залогом же понимания было поддержание верхами двух иллюзий: если не социальной справедливости, то социальной приемлемости на внутренней арене, и великодержавно-геополитического «вставания с колен» на арене международной.



Конечно, вся социальная приемлемость последних двух десятилетий была именно что иллюзорной. Национальные проекты, материнский капитал и так и оставшиеся в разряде полумифов «майские указы» были относительно малоубыточным для карманов верхушки потлачем на фоне рекордного уровня финансово-имущественного расслоения, демонстративного возврата к ухудшенной копии сословного общества, где у господ есть только преимущества и привилегии, но не дополнительное обременение долгом перед Родиной, безнаказанности чиновников и олигархов, деиндустриализации и умирания глубинки, неизменно либерально-монетаристской политики правительства, вывода сотен миллиардов долларов в оффшоры и много другого.

Однако было хоть что-то, самая примитивная планка возможностей для самообмана, когда человек может осознанно обманываться без потери уважения к себе.



Повышение пенсионного возраста снесло и эту планку. Особенно же неприятным сюрпризом стало одобрение реформы главным человеком в стране, чьего веского слова на сей счет люди ждали с волнением и надеждой. Глава государства, правда, предложил внести в закон некоторые изменения и облегчения, но выдвинул ряд доводов в пользу грядущего повышения. Пожалуй, это стало главным за долгие годы ударом по самоподдерживающейся легенде о плохих боярах, злые и низкие дела которых неведомы.



И совершенно случайным, но очень характерным совпадением оказалась публикация в те же дни американской Библиотекой Билла Клинтона телефонных разговоров Б.Н.Ельцина с непутевым мужем неистовой Хиллари. Среди прочего внимание наблюдателей привлекло информирование осенью 1999 года Ельциным Клинтона о грядущем транзите власти, действующем на тот момент премьер-министре как следующем хозяине Кремля и оформлении этого факта на выборах как решенном деле.



Нет, особой новостью и неожиданностью это не стало.

Допустим, совершенно не склонный к бунтарству и вольнодумству журналист Леонид Млечин писал в своей книге о несостоявшемся сопернике Владимира Владимировича на выборах-2000, Евгении Примакове:

«В Вашингтон прилетел Валентин Юмашев. Он рекламировал Путина как современную альтернативу Примакову, который так и не отказался от своего советского менталитета.

– Примаков, – доверительно говорил Юмашев заместителю государственного секретаря Соединенных Штатов Строубу Тэлботту, – будучи премьер-министром, использовал спецслужбы для запугивания своих политических противников, а вот Путин обуздает спецслужбы и позаботится о том, чтобы они превратились в законопослушные ведомства демократического государства».



 Но именно здесь и сейчас не самый даже колоритный фрагмент бесед «друга Бориса» и «друга Билла» прозвучал как-то особенно. Мы – на словах – вышли из вашингтонского геополитического миропорядка, но велика ли цена этого при сохранении безусловной верности вашингтонскому экономическому консенсусу и, главное, неразрываемой пуповины, которой наш правящий класс связан с Западом ментально и мировоззренчески?



Да и вышли ли мы на деле из западоцентричной геополитической системы?

Вся череда послекрымских отступлений, бормотаний и глубоких озабоченностей показывает, что, увы, но нет. Честно говоря, до Крыма, но после мюнхенской речи и особенно принуждения Грузии к миру веры в наш великодержавный потенциал было намного больше. Казалось, что ух что мы можем, если обстоятельства позволяют. Крым как сладкий апофеоз сказки о возвращении русского могущества показал, что можем мы еще больше, чем казалось, и уж теперь-то…



А теперь-то и ничего, nihil, точнее, возвращение в какую-то совсем постыдную эпоху Шеварнадзе и Козырева, особенно болезненное на фоне недавнего подъема и решительности. В тех самых обнародованных разговорах Ельцина и Клинтона есть один прелюбопытный, состоявшийся через пару месяцев после информирования Белого дома о грядущих российских внутриполитических изменениях.



Ельцин: Билл, я прошу тебя об одном. Просто отдай Европу России. США не в Европе. Европой должны заниматься европейцы. Россия — наполовину Европа, наполовину Азия.

Клинтон: То есть Азию ты тоже хочешь?

Ельцин: Конечно, конечно, Билл. В конце концов мы договоримся обо всем этом.

Клинтон: Я не думаю, что европейцам это очень понравится.

Ельцин: Всем нет. Но я — европеец. Живу в Москве. Москва в Европе и мне это нравится. Можешь забрать все остальные государства и гарантировать их безопасность. А я заберу Европу и гарантирую ей безопасность.

Вспоминая, что тогда же на людях Борис Николаевич и вовсе напоминал Клинтону и в его лице всему Западу, неистово критиковавшему нас за вторую чеченскую войну, что «Россия владеет полным арсеналом ядерного оружия» и «мы [Россия с Китаем] будем диктовать миру, как жить, а не он», можно сказать: поздний Ельцин, несмотря на вассалитет по отношению к США, все равно разговаривал с ними более уверенно и нахраписто, чем поздняя послеельцинская власть.



И осознание этого обидного факта постепенно разрушает вторую основу былого консенсуса власти и граждан – иллюзию вставания с колен. Люди четыре года обманывались верой в «хитрый план», «нам нужна вся Украина», «не дали себя втянуть в третью мировую», «отвечать силой на силу – удел слабых», но всему же есть какой-то предел!

Возьмем хотя бы реакцию российского высшего чиновничества на убийство лидера ДНР Александра Захарченко. Сначала, по горячим следам прозвучали пара жестких заявлений, но затем, когда первый пыл остыл, тут же испуганно откатили в предельно унизительную сторону.

Д.Песков: «После произошедшего террористического акта, наверное, сложно о чем-то говорить с украинской стороной. Но еще раз повторяю: это не означает, что Россия выходит из минского процесса». С.Лавров: «Россия воздержится от жестких реакций после убийства Александра Захарченко и продолжит требовать исполнения минских соглашений».

Как едко и метко сказал мой друг, журналист Максим Фалилеев, «после 22 июня сложно о чём-то говорить с немецкой стороной, но это не значит, что СССР выйдет из соглашений, достигнутых на встрече Молотова и Риббентропа». Как вообще будет выглядеть личное общение в «минской контактной группе» представителей России и тем более ДНР с представителями стороны, убившей главу этой самой ДНР и оставшейся подчеркнуто безнаказанной? «Это какой-то позор».



Неловкое чувство обманутости уже начинает посещать и самых прекраснодушных и всегда верных власти россиян. Поэтому на последние протесты против пенсионной реформы, а фактически и против всей линии партии и правительства, вышли уже не только юнцы, увлеченные Навальным (все-таки вырвалась запретная фамилия), а десятки тысяч зрелых взрослых людей. Дальше их число будет только расти. Но не в этом самая главная опасность для власти. И не в том, что еще больше людей в воскресенье проголосуют против ЕР и ее выдвиженцев. Локальные неприятности и потери «партии власти» вполне возможны, но сохраняющаяся еще сила инерции и наработанные механизмы правильной интерпретации волеизъявления позволят одержать общую победу.

Куда опаснее количество граждан, которые не выйдут «за». Ни на участки, ни тем более на площади.



Позволю себе сладостный грех самоцитирования и приведу отрывок из моего обширного аналитического материала, написанного полтора года назад и посвященного магии цифр 1917-2017 и вероятности новой революции.



Такого рода политика, наряду с развитыми информационными и социальными технологиями, позволяющими манипулировать мнением населения, привела к вымыванию у русского народа, и без того крайне атомизированного и, как уже говорилось, имеющего крайне размытую и фрагментированную религиозную картину мира, потенциала к протесту из-за социально-экономических и национальных проблем. Телевидение и прочие официозные и лояльные (то есть - почти все) СМИ отработали методику быстрого переключения позиции обывателя, порой неоднократного и кардинального, как это было в случае с украинско-донбасским кризисом и кризисом ноября 2015-июня 2016 года в отношениях с Турцией. Проявляющие недовольство различные социальные группы, будь то дальнобойщики или собравшиеся идти маршем комбайнов на Москву аграрии, локализуются и оттираются друг от друга, дабы не произошло формирования единой повестки. Вдобавок внимание общества отвлекается на ложные, очевидно смоделированные конфликты, вроде уже упомянутых: памятной доски Маннергейму, моста имени Кадырова или передачи РПЦ Исаакиевского собора. Перефразируя известную ленинскую формулу, верхи не могут и не хотят управлять (ничем, кроме массового сознания), низы не хотят и не могут противостоять этому.



Однако эластичность народной воли и сознания и безболезненность - для управленческого класса - их проседания под грузом потери этим классом вменяемости не могут быть бесконечными.

Катастрофический социально-экономический курс правительства уже привел к необходимости введения все более разорительных для граждан мер, вроде «налога на безработицу», роста общей налоговой ставки, увеличения пенсионного возраста и т.д. и т.п. В среднесрочной перспективе это либо вызовет такой уровень снижения благополучия, что не протестовать против него будет нельзя, либо просто разрушит экономику под корень, что будет революционным фактором само по себе, даже без участия народа. Страшнее всего при таком развитии событий для власти, как мы уже говорили, будет даже не то, что многие простые граждане выйдут на улицу против нее, сколько то, что мало кто выйдет за.



…Не стоит забывать и об Украине.

Очевидно, момент серьезного внутреннего кризиса и коллапса в Российской Федерации киевский военно-террористический режим сочтет самым подходящим для решающей атаки на Донбасс - а возможно, что и Крым. Может случиться и наоборот… При подобном развитии событий украинская агрессия станет уже не дополнением и следствием российского кризиса, а его более чем вероятным катализатором.



Собственно, даже рьяная и активная поддержка народом своей власти говорит лишь о наличии этой поддержки сегодня, но очень мало о дне завтрашнем. На митинги в поддержку Муамара Каддафи еще летом 2011 года совершенно искренне выходило до полумиллиона ливийцев, а через несколько месяцев всеми преданный и оставленный Полковник был зверски убит под аккомпанемент грозного ливийского молчания.



И пример из ровно противоположной географически и политически страны, сыгравшей важнейшую роль в свержении и убийстве Каддафи. В феврале 1991 года, после триумфальной «Бури в пустыне» и уже фактически состоявшейся победы США в «холодной войне», рейтинг Джорджа Буша-старшего достиг невероятных 90%. А в ноябре 1992 года он проиграл выборы молодому демократу Биллу Клинтону.



Я не хочу уподобляться оголтелым либерал-нигилистам вроде Каспарова и иже с ним, которые каждые несколько месяцев предрекают «крах режима» и всякий раз садятся в лужу. Все помнят сказку про мальчика и волков, и если представить изменение ее сюжетного вектора в сторону не испуганного, а радостного выкликания мальчиком волков для какого-то своего неприятеля, концовка вряд ли изменится: съедят самого мальчика, а неприятель не пострадает.

Но верно, пожалуй, и другое – если все время на угрозу прихода волков пренебрежительно махать рукой, дескать, это не волки, а зайцы, в итоге когда-нибудь вместо сереньких и ушастых зверьков придут серенькие и клыкастые. А потенциальные защитники на крики о помощи не придут, бормоча под нос «Песню про зайцев» и особенно ключевую ее строку.

Станислав Смагин