17 января 1895 г. Николай II, только-только вступивший на престол, принимая депутацию земства Тверской губернии, сказал: "Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления". После чего десять лет бессмысленные мечтания не имели ходу. Они стали реальностью лишь в ходе смуты 1905 г.

Разговор о внесении улучшений и исправлений в законодательство о выборах завершился прямо как в 1895 г.

Еще в сентябре ЦИК работал над проектом улучшений, однако 2 октября глава ЦИК Э. А. Памфилова объявила:

"Не может быть никакой реформы сейчас избирательного законодательства проведено. Всё избирательное законодательство в стране должно логично проистекать от того политического вектора, который в стране существует. Какая реформа может быть отдельно от всех политических процессов? Это не компетенция ЦИК. Не мы формируем политическую повестку дня. Когда будет определен на ближайшее время вектор каких-то политических изменений, тогда ряд предложений может заработать".

Сейчас же – сами понимаете.

Отличие же Николая II от Памфиловой в том, что самодержец, говоривший о бессмысленных мечтаниях, считал, что закрыть вопрос и необходимо, и правильно. Тогда как Памфилова, кроме того, что она не государь император, а всего лишь чиновник, к тому же, кажется, не считает закрытие вопроса правильным. Она всего лишь транслирует переданное сверху "И не думайте".

Тогда как она сама скорее склонялась бы к иному подходу – "Сейчас государственные институты отстают от развития общества, и ЦИК это видит", -- но покоряется вышестоящей воле.

При этом, однако, сохраняет за собой право на особое мнение: "Я как человек, уже испорченный политикой, политик, я только и делаю, что пытаюсь показать, что мы наступаем на ряд граблей именно потому, что надо корректировать какие-то политические аспекты".

С номенклатурной точки зрения выступление на грани (или даже за гранью) лояльности, но, видно, совсем уже допекло.

Ведь мечтания ЦИК, даже еще не оформленные в виде четкого проекта, были чрезвычайно скромны. Не предполагалось никакой кардинальной реформы избирательной системы (это действительно дело не ЦИК, а политического вектора), но как практические работники, ЦИКовцы с подачи вполне системных политиков вроде Г. А. Зюганова или лояльнейших самовыдвиженцев рассуждали лишь о косметической правке закона. Которая позволила бы несколько смягчить очевидные несуразицы.

Было два главных предмета рассуждения.

Во-первых, сбор подписей. Нынешней практикой недовольны все – от навальных революционеров до лояльных претендентов. Ибо подписной барьер весьма высок, что плохо сообразуется с новейшими чертами отечественного быта. А именно – возросшая атомизация и самоизоляция граждан, вообще не открывающих дверь никому. Настырные коммивояжеры и просто аферисты так достали, что за них отдуваются и безвинные сборщики подписей. А также нежелание граждан сообщать кому бы то ни было свои паспортные данные. Ибо случаи преступного их использования (без меня меня окредитовали etc.) весьма часты. Кроме того, при нынешнем едином дне голосования в начале сентября собирать подписи надо в сезон отпусков, когда оседлых граждан днем с огнем не найдешь. То курорты, то дачи.

Во-вторых, тут мы уже переходим к проблеме даты выборов. Сегодняшняя сентябрьская дата означает, что и само голосование и предшествующая избирательная кампания происходят при очень большом количестве отсутствующих граждан. Кого агитировать в августе?

Тогда как предложение Г. А. Зюганова и В. В. Жириновского перенести голосование на март имеет смысл, ибо в это время мобильность граждан находится на минимуме. А не на максимуме, как в августе.

Вполне имеющий право на существование вопрос, зачем вообще нужен единый день голосования и почему, условно говоря, в Приморском крае, Курской области, Туве и Севастополе нельзя голосовать в разное время, исключительно по мере надобности, -- этим вопросом уже и не задавались, чтобы не дразнить гусей.

Столь жесткое "нет", поступившее сверху, может иметь разные объяснения.

Возможно, начальство, которое вроде бы сплошь реформаторы-инноваторы, в действительности как черт ладана боится даже косметической правки, исходя из логики "коготок увяз – всей птичке пропасть", а равно "стена – да гнилая, ткни – и развалится".

Такова была политика Брежнева-Суслова, и даже нельзя сказать, чтобы такой архиконсерватизм вовсе не имел под собой оснований. Горбачев от противного доказал, к чему приводит отказ от табу на реформирование. Правда, непонятно, зачем тогда постоянный свист про инновацию-модернизацию – к тому же на непонятном человеку языке, – если инноваторам страшно трогать даже очевидные глупости и нелепости.

Другое объяснение – гипертрофия тактики.

Типа того, что голосование в начале сентября сушит явку, и поэтому надо сохранять несуразную дату, ибо в некоторых случаях низкая явка играет на руку партии власти. О том, что в других случаях низкая явка может дать совершенно другой эффект и граждане малым числом могут выбрать черт знает кого – и к этому, похоже, все идет, методологи-сайентологи не думают.

Наконец, возможен и каприз исторической личности.

Неудалый Д. А. Медведев в порядке психологической компенсации за свое в общем-то незавидное положение проявляет крайнее упрямство в сохранении несуразностей, к которым он был причастен. Достаточно вспомнить битву за отказ от нулевого промилле и жесткое противостояние курилкам в аэропортах. Возвращение часовых поясов к сколь-нибудь потребному виду тоже далось непросто. Поскольку сентябрьское единое голосование имеет то же авторство, возможно, просто решили не связываться.

Но, какова бы ни была причина, электоральный пейзаж от этого не украсится. Впрочем, на последнем совещании в АП по итогам выборов в них был найден лишь один изъян – партия власти недостаточно привлекала в качестве кандидатов популярных артистов и спортсменов.

Такое видение проблем обнадеживает.

Максим Соколов