Записали в экстремисты: как сельскую учительницу обвинили в разжигании межэтнической розни

Часть 1 «экстремистской» статьи 282 УК РФ перестала быть криминальной полгода назад. Но не во всех делах поставлена точка. В селе Ояш Новосибирской области живёт 59-летняя учительница Наталья Оганисян, которую из-за одного неосторожно сказанного гражданке Узбекистана слова признали виновной в экстремизме и заблокировали её банковские счета. Более года продолжаются мытарства женщины. Она рассчитывает на апелляцию и надеется, что ей удастся снять с себя клеймо экстремистки. Корреспонденты RT отправились в Новосибирскую область, чтобы попытаться понять логику следователей и суда.

Всё началось с обычного совещания в сельской школе. Обсуждали питание в столовой. Педагоги заметно скучали. Учитель русского языка и литературы Наталья Оганисян предложила сосредоточиться на образовании, а не на еде.

«Но вопрос был весьма наболевшим для родителей», — вспоминает директор Ояшской средней школы Антон Димитрюк.

Молодой (всего 31 год) директор проводит нас по коридору двухэтажной сельской школы в 95 км от Новосибирска. Кабинет географии и истории, где проходило то самое совещание, 6 апреля 2018 года был набит практически битком. За расставленными буквой «П» партами сидели почти два десятка человек. Во главе стола — директор школы и глава сельского поселения. На одной стороне — чиновники районного управления образования, его руководитель и несколько учителей. Напротив — родители, по одному от каждого класса. На совещании присутствовала и Мукаддас Очилова, гражданка Узбекистана, мать шестиклассницы и четвероклассника.

«Родители, увы, очень часто не понимают разницу между бесплатным питанием и льготным, — поясняет Димитрюк. — Вот и возникали вопросы, почему же меню такое скудное, почему в нём одни каши, раз мы деньги сдаём». 

Очилова, чтобы разнообразить меню, предложила чаще использовать морковную поджарку.

«Она не просила и не требовала никаких национальных блюд готовить для своих детей. Но про поджарку Очилова сказала весьма недовольным, вызывающим тоном. А из-за акцента кто-то мог и не разобрать её слов», — говорит Димитрюк.

Так и случилось: сидящей в нескольких метрах Оганисян послышалось, что Очилова предлагает ввести блюда на основе поджарки, в том числе национальной кухни. Для Оганисян, по-видимому, это стало последней каплей.

«Вот она и спросила с места: «Вам что, ещё и лагман с пловом варить?» А та ей ответила: «Ну и варите». С этого момента они начали перепалку на повышенных тонах», — продолжает Димитрюк.

Очилова попыталась выгнать учительницу из кабинета, выкрикивая: «Ты кто такая?», «Убирайся вон отсюда!»

«Да, обращались они друг к другу не очень культурно, обе не сдерживали эмоций, — вспоминает директор. — Но никаких оскорблений, тем более по национальному признаку, от Оганисян не звучало».

По словам директора, педагог назвала Очилову хамкой и сказала: «Учи русский язык».

«Но Очилову действительно не очень просто было понять», — признаёт директор.

Через какое-то время Димитрюк «конфликт урегулировал», успокоив обеих, и заседание продолжилось.

«Это действительно была ссора двух женщин. Ничего криминального, преступного не произошло», — считает директор.

Но у прокуратуры сложилось другое мнение.

Загадочная аудиозапись

Неделю спустя, 11 апреля, Мукаддас Очилова подала заявление об оскорблении в прокуратуру. Против Натальи Оганисян возбудили сначала административное дело по статье «Оскорбление» из-за слова «хамка». Суд педагог проиграла и заплатила Очиловой штраф — 2 тыс. рублей. Казалось, что инцидент исчерпан. Но сотрудники прокуратуры ещё раз внимательно изучили материалы и инициировали уголовное дело уже из-за слова «чурка» — по статье 282 ч. 1 «Возбуждение ненависти либо вражды и унижение человеческого достоинства по признакам расы, языка, национальности и происхождения». В работу включился Следственный комитет. Так учительница стала подозреваемой в совершении преступления против основ конституционного строя и безопасности государства.

«Получается, мою подзащитную повторно судили за одно и то же деяние, а ведь это прямо противоречит Конституции!» — говорит адвокат учительницы Татьяна Александрова.

Адвокат имеет в виду п. 1 ст. 50 Конституции РФ, который гласит: «Никто не может быть повторно осуждён за одно и то же преступление».

Сама Оганисян категорически отрицает, что произносила обидное слово. Поставить точку в споре могла бы аудиозапись перепалки. По данным некоторых участников процесса (они попросили не называть их фамилии), запись была у представителя управления образования Марины Стукач. Но дальнейшая судьба записи туманна. По одной из версий, слова на ней невозможно разобрать. По второй — файл «потерялся» при передаче правоохранителям. Сама Стукач заявила RT, что вообще ничего не записывала.

Как пояснили RT в прокуратуре Новосибирской области, запись «не передавалась, в качестве вещественного доказательства по уголовному делу не признавалась, к материалам уголовного дела не приобщалась». То есть следствие опиралось только на показания свидетелей, а они разнятся.

«Было обидно за жену»

О «хамке» и «чурке» заявляла сама Мукаддас Очилова. Но встретиться или связаться с ней нам не удалось — после громкой истории женщина вместе с семьёй переехала из Ояша в Краснозёрский район области в 300 км от Новосибирска.

«Очилова ещё до моего назначения госзащитником Оганисян пыталась ко мне обратиться, чтобы я представляла её интересы в этом деле, — вспоминает адвокат Александрова. — Но я отказалась. Мне показалась странной эта история с самого начала».

Другие районные адвокаты представлять интересы Очиловой тоже отказались, потерпевшей пришлось нанимать защитника из другого района.

О самой Очиловой известно немного. Она тоже педагог — окончила педагогический на родине — в Узбекистане, получила диплом преподавателя узбекского языка. Мукаддас проживала в Ояше вместе с мужем, уроженцем села. Тот работал на вахте в Новосибирске, к ней с детьми приезжал только по выходным. Двое старших детей Очиловой, дочка и сын от предыдущего брака, по словам педагогов Ояшской средней школы, учились хорошо, девочка была почти отличницей. Кроме того, в семье растёт общий ребёнок — дошкольник. 

Соседи вспоминают мужа Очиловой как «человека упрямого» и предполагают, что именно он настроил супругу сразу идти в прокуратуру:

«Видно было, что его очень покоробила эта ситуация, ему было обидно за жену».

В одном реестре с джихадистами

Участок трассы от Ояша до райцентра Болотное летом вполне живописен. Но кататься по нему каждую неделю на старом автобусе по 40 минут в один конец, скажем, осенью или зимой — едва ли большое удовольствие.

За последние почти полтора года Наталье Оганисян пришлось повторить этот маршрут десятки раз, чтобы добраться до районного суда, чиновников и следователей. В Болотном живёт и защитница Оганисян, адвокат Татьяна Александрова.

На столе у Александровой — справки и постановления, жалобы и экспертизы. Это малая часть многотомного, длившегося несколько месяцев уголовного дела.

«Счета у Натальи заблокированы до сих пор, зарплатный и пенсионный», — говорит юрист.

Сельская учительница Оганисян — в «экстремистском списке» Росфинмониторинга. Официально это называется «Перечень организаций и физических лиц, в отношении которых имеются сведения об их причастности к экстремистской деятельности или терроризму». Туда попадают подозреваемые и осуждённые по соответствующим статьям.

Человек не может снимать более 10 тыс. рублей в месяц. Даже если официальная зарплата выше, сумма считается «прожиточным минимумом».

По словам адвоката Александровой, у неё нет информации, кто, когда и на каком основании внёс её подзащитную в перечень. Как объяснили RT в областной прокуратуре, это произошло на основании постановления следователя о возбуждении уголовного дела по «экстремистской» статье и в полном соответствии с законом «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путём, и финансированию терроризма». Так простая учительница сельской школы оказалась в одном списке с эмиссарами и спонсорами джихадистов.

За подробностями нам рекомендовали обратиться в региональное управление Следственного комитета.

В ответе СУ СК РФ по Новосибирской области нам сообщили, что уголовное дело в отношении Оганисян действительно расследовалось, но было прекращено в связи с изменениями в законодательстве, а судебное решение в силу пока не вступило.

Всё равно виновата

Интересный момент. Часть 1 статьи 282 УК РФ по инициативе президента в декабре 2018 года была выведена в Административный кодекс — слишком уж часто по ней стали судить людей за «мыслепреступления»: комментарии в соцсетях или выложенные там же картинки. Но уголовное дело в отношении Оганисян ещё более пяти месяцев продолжало расследоваться и рассматриваться судом.

Как нам пояснили в прокуратуре, суд вообще не рассматривал вопрос о прекращении уголовного дела в связи с декриминализацией — об этом не заявляли ни сама Оганисян, ни следствие. А если бы заявили, учительница не смогла бы доказывать свою невиновность и добиваться реабилитации. Ведь декриминализация означает только то, что Оганисян не отправится в тюрьму (а ей светил реальный срок). Но вину, как и клеймо экстремистки, суд всё равно оставил за учительницей.

Педагог и её адвокат надеются на апелляцию, которая была подана в Новосибирский областной суд.

«Главное, чего не могу понять, хотя сама 20 лет проработала в милиции главой дознания, — это где же в этом сугубо частном деле, споре двух лиц, экстремизм, преступление против государства?» — задаётся риторическим вопросом адвокат Александрова.

Русичка с характером

Буквально за пару дней до нашего приезда в Ояш Наталью Оганисян уволили из школы. Директор Антон Димитрюк (кстати, сам бывший ученик Натальи Ивановны) объясняет: из-за частого отсутствия.

«Я был вынужден это сделать, поймите. Наталья Ивановна — прекрасный преподаватель, превосходно знает свой предмет и доносит его детям. Но она каждую среду и пятницу уезжала в Болотное, постоянно в разъездах. Не может же весь седьмой класс под неё подстроиться, мы же обязаны всё-таки в первую очередь учить», — говорит директор.

«Остаться без средств к существованию, за вычетом небольшой пенсии, в этих условиях для неё очень болезненно, в её селе и тысяча рублей — существенная сумма», — переживает Василий Ерюков из новосибирского отделения движения «За права человека», выступавший наблюдателем в процессе по делу Оганисян.

Димитрюк признаёт: отлучается учительница не по доброй воле, он сам и другие педагоги были свидетелями на том же процессе.

По словам директора, он предлагал Оганисян уйти по собственному, «с миром».

«Но наша Наталья Ивановна — не такой человек. Она всегда протестует и будет биться, если с чем-то не согласна», — поясняет Димитрюк. 

Некоторые учителя, работавшие с Натальей Ивановной, считают, что корень всех её бед — в сложном характере и повышенной эмоциональности. Педагог начальных классов Светлана Виблая рассказывает о своих непростых отношениях с Оганисян. Ещё в 2014 году Наталья Ивановна в словесной перепалке назвала её «проституткой» и «больной бешенством матки». Как и в случае с Очиловой, Оганисян пришлось заплатить Виблой штраф — 14 тыс. рублей.

Но и Виблая считает, что сложный характер — не повод записывать несчастного педагога в экстремисты.

«Она же всех подбирает»

Ояшинцы говорят про Наталью Оганисян разное. Как бывшую учительницу, выучившую за 28 лет чуть ли не половину села, вспоминают исключительно с уважением и благодарностью. А вот как односельчанку и соседку характеризуют уже не так однозначно. 

«Сумасшедшая, натурально больная!» — нарывается на административный штраф за оскорбление соседка Оганисян, полная женщина в грязном переднике продавщицы. Что примечательно, даму об интервью мы не просили — вызвалась сама. На вопрос, в чём же именно заключается «безумие» Натальи Ивановны, соседка отвечает, что у той слишком много животных.

«Она же всех подбирает — всех псов бездомных, кошек! — подключается ещё одна соседка Оганисян и её бывшая коллега Валентина Геннадьевна. — Червяка на дороге увидит — и то переносит его подальше, понимаете? Что ещё… На школьном огороде отказывается работать. Я и другие учителя работаем, а она не хочет».

Наталью Оганисян, миниатюрную и худощавую, на огороде представить действительно сложно. Она пишет стихи, много читает и кажется непростительно интеллигентной по сравнению с другими жителями Ояша.

Но все односельчане, с которыми мы поговорили, сходятся в одном: да, Оганисян — противоречивая, со сложным характером и экстравагантными поступками. Но точно не экстремистка.

«У меня муж армянин, как я могу дискриминировать кого-то?»

«Их бы переделать, уж сколько лет меня дочь просит, да всё не могу, рука не поднимается, это ведь мой отец ещё строил», — смущенно улыбаясь, говорит хозяйка, открывая скрипучую створку на покосившихся воротцах.

Наталья Оганисян живёт в одноэтажном каменном доме. Рядом во дворе — сарай и собачья будка.

Располагаемся в прохладных сенях, Наталья Ивановна начинает хлопотать. Женщина заметно нервничает, то и дело переставляет посуду на столе и не перестаёт извиняться за «жуткий беспорядок», хотя в небольшой кухне вполне уютно и чисто, пусть и небогато.

«Всё здоровье потеряла, все нервы. На таблетках сижу, хотя до этого вообще ничем никогда не болела, — рассказывает учительница. — По селу постоянно разъезжали джипы Следственного комитета — у работы, у дома меня караулили. Приходила в школу, а там все до единого только про меня и говорят. Дети приносили распечатки публикаций про меня из интернета — сама вообще перестала туда заходить… У меня муж — армянин, я ношу его фамилию, как я могу дискриминировать кого-то по признаку национальности? (муж Оганисян давно умер, после этого героиня публикации замужем не была. — RT)».

Наталья Ивановна раскладывает на столе бесчисленные бумаги и папки с судебной документацией вперемешку с грамотами и благодарственными письмами.

«Я ветеран педагогического труда, заслуженный учитель области, 43 года отработала школе, жила ею, считайте. А меня взяли и выгнали», — обижается Оганисян.

Учительница обращалась в самые разные инстанции — в Генпрокуратуру, ФСБ… Говорит, что подавала в полицию на Очилову встречное заявление об оскорблении — за попытку выгнать её с того совещания и за слово «овца».

«Но моё заявление месяц лежало без ответа, хотя по закону в течение десяти дней должны отвечать, — рассказывает Наталья Ивановна. — Потом заявление вообще потеряли и нашли только после обращения к президенту».

В возбуждении дела в итоге отказали.

«Но я буду биться до конца, пока с меня не снимут все обвинения!» — волнуется Оганисян. И вдруг предлагает: «Хотите, покажу свою любимую книгу?»

Возвращается с томиком Мольера. Правда, потом снова мрачнеет — о Мольере восьмиклассникам теперь будет рассказывать кто-то другой.

Мария Шер