Лента новостей

Севастополь

3108
6

Разговор с питерским ученым-физиком о Севастополе, Бродском, Чалом, академике Иоффе, ценности оптимизма и бесценности таланта

Может ли 100-летний юбилей Санкт-Петербургского Физико-технического института стать поводом для осмысления истории страны? Конечно, да.
ForPost - Новости : Разговор с питерским ученым-физиком о Севастополе, Бродском, Чалом, академике Иоффе, ценности оптимизма и бесценности таланта

Именно об этом, а не только об истории института, его архиважных исследованиях и удивительных сотрудниках мы говорили с заведующим лабораторией физики низкотемпературной плазмы Санкт-Петербургского  физико-технического института им. А.Ф. Иоффе Сергеем Школьником.

Найти своих

Февраль и март 2014 года, когда слово «Севастополь» вдруг зазвучало в новостных сообщениях на всех языках мира, стали для российского общества своеобразным рубежом. Общество не то чтобы раскололось – разница во взглядах существовала всегда – просто находить своих в этом мире и тем, и другим стало проще. А найти своих и успокоиться, как говорил герой одного из фильмов Алексея Балабанова, - едва ли не главное в жизни.

Чтобы было яснее, что я имею в виду, приведу в пример недавний скандал. Одна дама рассказала в соцсетях о своем принципе подбора кадров для работы в крупной компании: нужно просто спросить, чей Крым, и если человек ответит «наш», с ним лучше попрощаться сразу. Скандал вроде бы закончился тем, что крупная компания лишила откровенную даму ее поста. Но это вовсе не значит, что она или кто-то из ее сторонников после этого переменил свои взгляды.

К счастью, есть и другие люди. Далеко не все они активно интересуются политикой. В этом убеждении, что Севастополь и Крым – это Россия, политики гораздо меньше, чем принято думать. За ним – живая трехсотлетняя история, судьбы многих тысяч людей, сложивших головы за то, чтобы никто никогда в принадлежности этой земли не сомневался. Ну а то, что некоторые потомки все-таки сомневаются, пусть останется на их совести.

Есть у вопроса «чей Крым» и еще одна грань, чисто моральная. Те, кто готов хоть завтра отдать два региона Украине, совершенно не учитывают мнение их жителей, то есть ставят их в положение крепостных, переходивших от барина к барину вместе с проданной землей. Когда вполне симпатичные на вид и искренне считающие себя прогрессивными люди, услышав довод о желании крымчан и севастопольцев влиться в состав России, отвечают «ну и что», поначалу испытываешь некоторую оторопь. Однажды в 2014 году я сказала одной такой симпатичной девушке, что она и ее соратники ничем не отличаются от пассажиров «Титаника», занявших места в полупустых шлюпках и старательно отгребавших подальше от тонущих людей. А некоторые, говорят, еще и веслами отмахивались. Девушка, которой я об этом напомнила, сильно на меня обиделась. А за что?

Ее не менее интересные ровесницы, помнится, писали в соцсетях, что Крым присоединяли совершенно напрасно – они туда все равно никогда отдыхать не поедут. Глубина таких рассуждений очевидна, и комментировать их нет никакого смысла. Но большая часть российского общества, независимо от политических взглядов, все-таки восприняла Русскую весну совершенно иначе. Искренне переживали за происходящее даже те, кто никогда в Севастополе не был. А уж для тех, кто бывал, события 2014 года и вовсе не были просто новостным сюжетом. Но особенно близко к сердцу восприняли их люди, лично знавшие участников и лидеров Русской весны. Именно к их числу относится человек, о котором мы хотим сегодня рассказать. Тем более что сейчас для такого рассказа есть хороший повод (но о нем позже).

Физика на семи ветрах

С заведующим лабораторией физики низкотемпературной плазмы Сергеем Школьником мы встретились в самое тихое для лаборатории время – все сотрудники, кроме заведующего, уже ушли в отпуска, и в коридорах научного учреждения царила гулкая тишина. Не знаю, понравится ли мой рассказ читателям, но сама я слушала Сергея Марковича с огромным удовольствием. Во-первых, его воспоминания наполнены романтикой, обаяние которой знакомо всем когда-либо соприкасавшимся с миром науки – той настоящей, чистой науки, о принадлежности к которой ее рыцари 60–70-х годов прошлого века говорили с гордостью. А во-вторых, рассказывал он о событиях и людях, неразрывно связанных с судьбой страны.

                                                                                       

Сергей Школьник

Помните песенку Высоцкого «главный академик Иоффе доказал – коньяк и кофе вам заменят спорт и профилактика»? Не знаю, как на самом деле Абрам Федорович Иоффе относился к упомянутым напиткам, но вот главным академиком поэт назвал его не зря. Хотя обычно Иоффе называют отцом советской физики. Именно он ровно сто лет назад создал в голодном Петрограде Физико-технический институт, который сегодня носит его имя. Правда, поначалу это был лишь отдел другого института, также руководимого Иоффе, но, как говорится, не суть – в сентябре Физико-технический институт отмечает свое 100-летие.

– Абрам Федорович Иоффе очень многое сделал для науки и в научном, и в организационном плане. По мере того, как институт рос и развивался, он отпочковывал от него другие физические учреждения. В частности, в Харькове есть физико-технический институт – очень сильное научное учреждение, которое в свое время как раз отпочковалось от Ленинградского физтеха. То же самое институт в Свердловске (ныне  Екатеринбург). У Иоффе было много заслуг, он был академиком, вице-президентом Академии наук, принимал участие в атомном проекте. Его учеником были Курчатов, которого Иоффе и рекомендовал для работы над этим проектом, в разные годы в институте работали Ландау, Капица, Александров. Но после войны, когда началась борьба с космополитизмом, Иоффе с должности директора института сняли, несмотря на все его заслуги, – рассказывает Школьник.

Какой ценой далось Иоффе такое расставание со своим детищем, история умалчивает. В его жизни, говорит Школьник, вообще было много разного, поэтому закаленная душа пережила и этот удар. А через три года умер Сталин, и ветер переменился.

– Борьбу с космополитизмом прекратили, а Иоффе предложили организовать при Президиуме Академии наук отдельную лабораторию, которая не будет входить в состав ни одного научного института, и разрабатывать там тематику полупроводниковых структур. Работы по полупроводникам начались до войны, во время войны продолжались, а после ее окончания в этом направлении произошел настоящий прорыв. Были достигнуты существенные успехи, и стало понятно, что полупроводники – это гигантская перспектива. Так Иоффе создал лабораторию полупроводников, которая уже года через два, благодаря значимости проблемы и достигнутым лабораторией успехам, была преобразована в институт полупроводников.

                                                        

Академик Иоффе с учениками

Здесь можно было бы многое написать об отношении государства к науке – о ней (и сегодня это просто поражает) не забывали ни во время войны, ни в трудные послевоенные годы. Однако помещения для института, рассказывает Школьник, были предоставлены по принципу «бери, что дают». Все три здания, по которым разбросали ученых, были очень непростыми и престижными: одним из них стало бывшее посольство Германии на Исаакиевской площади, другим – бывшее французское посольство на набережной Невы возле Литейного моста, третьим – особняк великого князя Николая Николаевича недалеко от моста Кировского (ныне  Троицкого). Увы,  для занятий наукой они не были приспособлены совершенно, к тому же город не оставлял надежд использовать их для других целей. В итоге началось строительство целого комплекса зданий на окраине Ленинграда, в историческом районе Шувалово. Строился он так долго и мучительно, что «главный академик» до его сдачи в эксплуатацию не дожил. Ну а его детище буквально сразу после новоселья было подвергнуто реорганизации, причиной которой послужила светлая идея очередного руководителя – на этот раз первого секретаря Ленинградского обкома партии Романова.

– Его идея состояла в том, что эффективность любых работ, в том числе и научных, можно повысить путем создания объединений. Был, например, завод «Светлана» и рядом – завод им. Фридриха Энгельса. Они стали объединением «Светлана». Так же решили поступить и с институтом полупроводников: его объединили с Физико-техническим институтом, – вспоминает Сергей Маркович.

К обучению не пригоден

Сам Школьник пришел в институт полупроводников за полтора года до реорганизации, сразу после окончания Ленинградского госуниверситета, и стал одним из сотрудников сектора плазменного преобразования, который возглавлял Владимир Григорьевич Юрьев. Позже этот сектор был преобразован в лабораторию, ныне называемую лабораторией физики низкотемпературной плазмы. Преобразование произошло, когда низкотемпературная плазма, поначалу не вызывавшая особого интереса на фоне своей высокотемпературной сестры, в результате развития исследований   оказалась весьма перспективной, открывающей простор для создания новых технологий, в том числе и медицинских. Одним словом, стало понятно, что исследования в этой области необходимы для технологического прогресса ничуть не меньше.

                                                                                                 

Владимир Юрьев

– Кроме Владимира Григорьевича, был еще один уникальный, интереснейший человек, на котором лаборатория держалась лет 30, это Борис Иосифович Циркель, – рассказывает  Школьник. – Я бы даже сказал, что это был фантастический человек. Образования он не имел, кое-как закончил 7 классов, после чего его выгнали из школы как неспособного к обучению. А на самом деле это был оригинальный и очень пытливый ум, который в дальнейшем проявил себя просто блестяще. Всего в жизни Борис Иосифович достиг самообразованием. Начинал он работать на заводе «Светлана»  в каком-то электроцехе. Потом, еще до войны, сумел каким-то образом самостоятельно освоить радиотехнику и на фронт пошел уже радистом. Прошел всю войну, был на острове Ханко. Дважды был ранен, получил серьезную травму во время высадки с торпедированного корабля «Иосиф Сталин». После войны занялся ремонтом техники, в том числе и первых телевизоров, которые были в очень ограниченном количестве и только у очень ограниченного круга людей, со многими из которых он был благодаря этому хорошо знаком. Борис Иосифович всю жизнь очень много читал и быстро совершенствовался в своей области, поэтому в конце концов все это ему надоело. Он решил пойти работать в НИИ, хотя прекрасно понимал, что доходы его сразу уменьшатся в разы.

Проигнорировать из любви к науке материальную сторону жизни – наверное, это тоже можно было бы назвать подвигом. Но мы не назовем – при чем тут подвиг, если речь идет о любви? Однако и рядовым поступок Циркеля точно не был. Впрочем, рядовых поступков, кажется, этот человек не совершал вообще.

– Он плюнул на всю эту материальную сторону дела, году в 1963-м или 1964-м пришел в НИИ полупроводников и попал в лабораторию Юрьева, да так в ней и остался до самой своей смерти. Его знал весь институт – к нему постоянно ходили проконсультироваться, попросить помочь, подсказать, почему не работает тот или иной прибор. В лаборатории его все любили и уважали – он обеспечивал нашу работу полностью, потому что конструировал, своими руками изготавливал и приносил нам готовые работающие приборы. Причем для своего времени это были приборы наивысшего уровня, совершенно уникальные и зачастую превосходящие даже то, что выпускалось в промышленных масштабах.

В качестве примера Сергей Маркович приводит совершенно потрясающий случай.

–  Борис Иосифович постоянно следил за литературой – качество, которым обладают не все научные сотрудники. Существует такой журнал  «Приборы и техника эксперимента». В нем публикуется информация о новейших разработках, сделанных в научных лабораториях под какую-то конкретную задачу. Аналогичный журнал выходит и на английском языке, и Борис Иосифович его регулярно в библиотеке читал, хотя не знал языка. Как он это делал? Он изучал фотографию прибора и его характеристики – это вещь универсальная, и знание языка для этого не требуется. А все описание прибора ему было уже не по силам, поэтому все остальное он брал из своей головы. Однажды увидел параметры прибора для измерения  методом так называемого стробируемого интегрирования. Это был совершенно новый принцип и впервые изготовленный прибор. Принцип его работы Борис Иосифович сумел как-то понять, не зная английского, а вот как его реализовать? Чтобы справиться с этой задачей, он несколько месяцев сидел в своей каморке, которая была у него в лаборатории, почти не вылезая оттуда. Только часов в девять вечера, уходя, говорил нам: молодежь, чтобы все выключили! И через несколько месяцев вынес нам из этой своей каморки вот такую коробочку, изготовленную его собственными руками, и показал, что она может. И мы только ахнули. Несколько лет после этого наша лаборатория была единственной в стране лабораторией, способной проводить такие особенные измерения с высоким временным разрешением на очень слабых сигналах.

                                           

Борис Циркель

Оценить такой талант практически невозможно, но стремления обозначить себе цену этот  фантастический человек, видимо, был лишен в принципе, как и научного честолюбия:  несколько патентов на свои изобретения, по словам Сергея Марковича, Циркель получил только благодаря настоянию Владимира Юрьева. Тот же Юрьев добился введения в институте нескольких ставок «механик – золотые руки»: до этого максимумом, который он мог предложить человеку без образования, была ставка техника.

Там шумят чужие города

Борис Иосифович Циркель скончался от рака в 1996 году, в самые трудные для отечественной науки времена. Хотя золотой ее век, считает мой собеседник, закончился еще раньше: уже в 80-х в научные институты и лаборатории просочился душок разложения. Все чаще в науку стали приходить люди, рассматривающие ее как способ сделать карьеру и достичь материального успеха. Но заложенный в предыдущие годы запас прочности еще оставался, и до начала 90-х научный мир дожил достаточно благополучно. Ну а потом настало время перемен.

–  Честно говоря, это не тот период, который приятно вспоминать, – признается Школьник. -–  Директором института тогда был будущий Нобелевский лауреат и депутат Госдумы Жорес Алферов. Выступая перед нами, он сообщил, что финансирование института уменьшилось в 16 раз. Приходилось буквально побираться всюду, где можно. Чтобы перекрыть крышу главного здания института, латать которую из-за ветхости было уже бесполезно, Алферову пришлось добиться специального гранта фонда Сороса, который как раз тогда и появился в России. Зарплаты у нас были совершенно ничтожные: будучи старшим научным сотрудником, я в пересчете на доллары получал 15 долларов США в месяц. А стать старшим тогда было не так просто, по крайней мере, нужно было иметь ученую ступень. Это сейчас существуют младший, старший, ведущий, главный научный сотрудники, а тогда были только младший и старший. Одним словом, обстановка была очень тяжелая, и молодежь стала из науки уходить.

Сложилась такая ситуация не на пустом месте: отношение власти к науке было соответствующим. Как, впрочем, и к другим отраслям человеческой деятельности, за исключением активного делания денег любыми способами. Такой же развал царил и в образовании, и в здравоохранении, и в брошенных на произвол судьбы силовых структурах.  И трудно было не только материально.

– Выступая перед учеными Новосибирского академгородка – места, весьма значимого для российской науки, поскольку там было сделано множество важнейших, передовых работ в самых разных направлениях – Егор Гайдар сказал, что в СССР была избыточная наука и образование очень низкого уровня. Между тем я в те времена практически ежемесячно получал от коллег письма с просьбой рекомендовать им какого-нибудь молодого специалиста, подготовленного в нашей стране, для работ в зарубежных лабораториях. Писали из США, Франции, Германии. И многие наши ученые, уехав, назад уже не вернулись. Меня тоже приглашали переехать во Францию  на должность профессора, сначала сроком на год, а там будет видно. Я отказался, однако на вопрос, заинтересован ли я в сотрудничестве, ответил согласием и несколько раз ездил туда на месяц  на должность профессора  с соответствующей зарплатой.

Рискну предположить, что большинство читателей Сергея Марковича не поймут: зачем отказываться от беспроблемной жизни в красивой и просвещенной стране, где тебя ждут почет, достаток и европейский комфорт? Поэтому мой вопрос «почему» был неизбежен.

– Я никогда не пытался это анализировать – я просто не хотел, и все, – отвечает Школьник. – Я люблю свой город и искренне считаю его самым красивым городом в мире. Я не представлял себе жизнь в другом месте, с другим народом. Я считаю себя русским, хотя мой отец еврей, а дед по матери поляк. Я вырос на русском языке, на русской культуре, и нигде, кроме как в России, своей жизни не представляю. Да, многие люди в свое время вынуждены были начать жизнь заново в другой стране и другой культуре. Вот сейчас с удовольствием читаю «Дар» Набокова – его последний роман на русском языке, потом он писал уже на английском.  Но у Набокова, как и у многих других эмигрантов первой волны, ситуация была совершенно иной. То же самое с Иосифом Бродским – его просто выбросили из России, поэтому ему пришлось осваивать чужую культуру и чужой язык. Думаю, по своей воле эти люди никогда бы Россию не покинули – стопроцентный еврей Бродский был совершенно русским человеком. Но у меня такой необходимости не было, поэтому не было и вопроса – уезжать или оставаться. Вот съездить на месяц, поработать и на мир посмотреть – это другое дело. Тем более что за месяц во Франции я мог заработать столько, сколько здесь удавалось за год.

Причем тут Севастополь

Кроме Франции, мой собеседник работал в университетах Германии, Великобритании и Португалии. А в ФТИ им. Иоффе он с 1985 года возглавлял группу «Приэлектродные процессы в низкотемпературной плазме». Будучи не просто ученым, но и руководителем, Сергей Школьник стремился делать все возможное, чтобы обеспечить свой коллектив работой и средствами к нормальному существованию. Было понятно – спасением может стать союз науки с экономикой, реальным производством. Эти поиски и свели Сергея Марковича с севастопольским ученым и предпринимателем Алексеем Чалым.

– Я искал контактов с людьми, которые занимаются выпуском или разработкой вакуумного коммутационного оборудования, мне казалось, что наша работа может быть им полезна. Но все это как-то не складывалось. И вот однажды мне рассказали, что есть такой Алеша Чалый – молодой, но энергичный и интересный человек, организовавший свое предприятие. Попробуй, говорят, поговорить с ним. Дали мне его номер, и я ему позвонил. Рассказал про нашу лабораторию, про те работы, которые у нас велись. Алексей Михайлович послушал, поблагодарил за информацию, на этом все и закончилось. После этого прошло довольно много времени,  может быть, около года, может быть, чуть меньше – как вдруг он объявился в Санкт-Петербурге, сам мне позвонил и предложил встретиться.

Было это в октябре 1993 года. Встреча состоялась, и Школьник предложил Чалому прийти в лабораторию и своими глазами увидеть, на что она способна и чем интересна.

– Сейчас, оглядываясь на те времена, удивляюсь, что мы вызвали у него какой-то интерес, – говорит Школьник. – Оборудование у нас было убогое, и то, что мы могли тогда делать, было очень далеко от каких-то практических нужд. Но он почему-то заинтересовался и предложил нам сотрудничество. Возглавлял работу группы, которая начала с ним работать, я. Но должен признать, хоть от этого и страдает немного мое самолюбие, что фактически идеи и направления этой работы генерировал Алексей Михайлович. И это был очень важный и позитивный момент, поскольку человек он исключительно талантливый, человек большого масштаба, очень быстро все схватывающий, с очень острым умом. Он прекрасно ориентировался в том, в каком направлении нужно развиваться, что сейчас востребовано и важно. И при этом исходил из необходимости решения инженерных задач, причем задач революционных.

 Сергей Школьник и Александр Логачев во время работы научных конференций

Еще одной важной чертой Чалого Сергей Маркович называет оптимизм. Чего-чего, а оптимизма ученым в начале 90-х очень не хватало, и эта черта привлекала и помогала пережить трудные времена. О том, что в последние годы научные интересы Алексея Михайловича сосредоточились на разработке умных электрических сетей, мой собеседник говорит с легкой горечью.  И это он еще не знает, сколько времени и сил отнимают у Чалого проблемы, от науки далекие!

– Раньше весь его интеллектуальный потенциал был направлен на решение задач по созданию вакуумных дугогасительных камер – уникальных, с оптимальными параметрами. Теперь на первое место вышла разработка так называемых смарт-сетей. Это близкие вещи, но все-таки разные. И мы очень об этом сожалеем, потому что Алексей Михайлович –  мощный генератор идей. Именно благодаря ему были выбраны правильные и интересные направления исследований, которыми мы занимались. В их важности и актуальности можно убедиться хотя бы по тому, как часто цитируются наши научные работы, выполненные во время взаимодействия с «Тавридой Электрик» и, в том числе, под руководством Алексея Михайловича. Цитируют их очень хорошо, а это сейчас один из основных критериев для оценки эффективности научной работы. Я уже не говорю о том, что его участие помогло нашей лаборатории сохраниться. «Таврида Электрик» ежегодно заключала с институтом хоздоговор, благодаря которому мы получали надбавки к зарплате. Это было для нас очень существенно. Но не менее важно было и то, что предприятие Чалого последовательно, год за годом разрабатывало и создавало уникальные образцы приборов, которые теперь используются в нашей лаборатории, и передавало их нам в безвозмездное пользование. Без этого у нас просто ничего не было бы. Когда Алексей Михайлович пришел к нам впервые, мы могли работать с током до 5 килоампер. Сейчас можем работать с током 100 килоампер, а 5 уже давно никому не интересны!

                  

Группа «Приэлектродные процессы в низкотемпературной плазме», 1993 год

«Мы все за вас переживали»

Проводить испытания на старом оборудовании сегодня действительно не имеет никакого смысла: современные реалии требуют новых величин, и продолжать научные эксперименты без уникальных приборов было бы невозможно. В группу ученых, работавших с Чалым, вошли четыре человека – сам Школьник, пришедший в лабораторию в 1986 году Александр Логачев, их более молодой коллега Константин Забелло и Юрий Баринов, роль которого, по словам моего собеседника, немного напоминает роль в жизни лаборатории Бориса Циркеля: он не только занимается экспериментом, но и лучше других  разбирается в радиоэлектронике и вообще в электрике, поэтому любой вышедший из строя прибор несут чинить к нему.

– Алексей Михайлович бывал в лаборатории достаточно часто – в каждый свой приезд проводил здесь по 2–3 дня. Хотя человек он исключительно занятой, и можно только удивляться, как его на все хватало. Когда я с ним познакомился, мне было близко к 50, а ему что-то около 30. Я смотрел на него с некоторым недоверием: Господи, думаю, да ведь совсем еще мальчишка! Но он уже в этом возрасте имел хорошо наполненные знаниями мозги и умение эти знания прикладывать.

Сергей Маркович в свою очередь часто бывал в Севастополе и успел по-настоящему его полюбить. С интересом читал подаренные ему учебники «Севастополеведения», написанные и изданные по инициативе Алексея Чалого, и каждый раз находил в них то, о чем никогда прежде не знал. Не раз бывал и на 35-й батарее.

                                             

Пантеон памяти на 35-й береговой батарее

– В первый раз Алексей Михайлович привез нас туда, когда никакого музея еще не было, тогда ему только-только удалось получить это место в аренду. А второй раз мы приехали примерно через год после того, как музей принял первых посетителей. На меня он произвел очень сильное впечатление. Отец мой вернулся с войны, а вот два его брата, мои дяди, погибли – один под Сталинградом, другой под Мурманском. И муж его сестры тоже погиб – он имел право на бронь как человек, имеющий ученую степень, но сам пошел в ополчение и погиб под Москвой. Поэтому тема войны всегда была мне близка и вызывала огромное сочувствие к людям, которые через нее прошли. Но я не думаю, что на 35-й батарее хоть кто-то может остаться равнодушным, особенно побывав в Пантеоне памяти. Идея потрясающая, просто колоссальная. Кстати, в списках погибших я нашел и своего однофамильца... 

События, начавшиеся с митинга 23 февраля 2014 года, заставили питерских ученых изрядно поволноваться. Но то, что народным мэром Севастополя стал именно Чалый, их не удивило.

– Я хорошо знал убеждения Алексея Михайловича, его мечту о том, чтобы Севастополь стал частью России, которой он, по сути, не переставал быть никогда. Поэтому удивления не было. Но мы были под огромным впечатлением, хотелось просто снять шляпу перед этими людьми. Такое желание тогда было у многих – все хорошо понимали, чем люди рискуют. Но мы-то многих из них еще и знали лично! Алексей Михайлович, Михаил Михайлович, Вячеслав Горелов, другие люди, с которыми мы познакомились в Севастополе…  Так что переживали мы эту историю очень серьезно.

             

Автору этих строк, тоже находившейся в 2014 году далеко от Севастополя, очень хочется верить, что наше горячее коллективное желание добра удивительному городу и его жителям было услышано где-то там, наверху, и сыграло в развитии событий свою позитивную роль. Спасибо всем, кто был тогда вместе с нами. Ну а питерских ученых мы от всей души поздравляем со столетием Физико-технического института, созданного «главным академиком» Абрамом Иоффе в голодном Петрограде, и желаем им новых прорывных достижений, новых открытий и, конечно, новых приездов в Севастополь, где им всегда будут рады.

Ольга Смирнова

Фото: автора,  Юрия Югансона, Nastroy, из архива Сергея Школьника

Поделитесь этой новостью с друзьями:

Обсуждение (6)

Аватар пользователя ost
постов:
827
ost (Севастополь)
- 14/09/2018 в 19:41

Спасибо, интересно и приятно было читать.

Аватар пользователя Всё просто
постов:
2361
Всё просто (Севастополь)
- 14/09/2018 в 20:11

Редко читаю большие тексты, на за этот Ольге спасибо! Интересно рассказано об интересных людях. Жаль, что сегодня всё больше в цене манагеры, спекулянты  бизнесмены и всякая попсовая шобла. Без учёных и инженеров у страны нет будущего.

Аватар пользователя Галина Куликова
постов:
564
Галина Куликова (Севастополь)
- 14/09/2018 в 22:19

" Мы это сделали"-А.М. Чалый. Спасибо всем за поддержку.

Аватар пользователя Nik Nik
постов:
1230
Nik Nik (Севастополь)
- 15/09/2018 в 8:59

 

Было это в октябре 1993 года…

Да, много трагического было в октябре 1993 года.

Это было начало «святых» 90-х годов, когда благодаря ваучерной приватизации рушилась экономика страны, почти 50 тысяч государственных заводов и комбинатов буквально за бесценок отдавались в частные руки с последующей ликвидацией большинства из них. Суммарный спад  выпуска товаров в России приблизился к 50%. Перестают существовать целые отрасли промышленности: станкостроение, самолетостроение, судостроение и другие. За весь двадцатый век не было ничего подобного. Жизнь большинства людей в один миг превратилась в ад.

 И вот на фоне этой мрачной безнадеги находятся люди, которые не бегут из страны и не опускают руки, а, наоборот, начинают усиленно работать, фактически, без многолетних отпусков и с редкими выходными. И в результате их титанических усилий происходит прорыв в некоторых областях науки (к концу 90-х годов на международных конференциях по исследованию дуговых процессов в вакууме ученому миру стало ясно, что российская школа вырвалась на передовые позиции). Благодаря научным результатам разрабатываются и  начинают производиться собственные вакуумные камеры, превосходящие по некоторым параметрам зарубежные аналоги. Эти  новые вакуумные камеры и привод, разработанный на основе принципа магнитной защелки, позволили создать новый тип вакуумного выключателя (серии TEL) в среднем классе напряжений. А выключатели серии TEL, в свою очередь,  дали толчок в создании нового КРУстроения.

 Журналистам Форпоста уже давно пора начать на страницах своего интернет-издания публиковать главы новой книги о становлении и развитии Таврида Электрик. Это просто необходимо знать молодежи в качестве примера беззаветного служения науке и выбранному делу.

Аватар пользователя здрасьте
постов:
858
здрасьте
- 16/09/2018 в 14:55

А я бы теперь  на   РЕФЕРЕНДУМ  за присоединение к РФ не пошел.

Аватар пользователя Монолит
постов:
3534
Монолит (Севастополь)
- 18/09/2018 в 16:56

to здрасьте:  
А я бы пошел. Не следует путать группу вредителей у власти и свою страну. Мы русские и живем в свтей стране. Хорошей или плохой - вопрос второй. Но в своей, а не в чужом государстве-мутанте, построенном исключительно на лжи, как 23 года до этого.

Если Вы еще не зарегистрированы, пройдите мгновенную регистрацию

Регистрируясь на сайте, Вы автоматически принимаете
соглашение пользователя и соглашаетесь с правилами сайта

Главное за день

Лесники благоустраивают маршрут к одному из «мест силы» в Крыму

К началу летнего сезона всё будет готово.
19:15
521
1

Власти Севастополя подтвердили падение военного самолёта, пилот катапультировался

Губернатор города заверил, что жизни лётчика ничего не угрожает.
18:28
7023
9

В Севастополе упал военный самолет

Причины инцидента пока официально не комментировались.
18:17
7658
11

ТОП 5