Лукашенко с дубиной: поступок президента сравнили с крестьянской смекалкой

Волна цветных революций, крушивших относительно мягкие авторитарные режимы, была столь сильной, что революционеры решили: «Архимедов рычаг, мы весь мир можем перевернуть!». А катехизисом этой горячей веры стала брошюра Юджина Шарпа о способах устроения ненасильственных революций.

Конечно, слово «ненасильственных» надо понимать cum grano salis. Не в том смысле, что в результате следования бархатно-оранжевому учению настанет всеобщая фисгармония и лев возляжет рядом с ягнёнком (хотя простецы, возможно, в это и верили). Но в том смысле, что, как говорил в 2014 году днепропетровский мэр Борис Филатов, «а вешать будем потом».

В самом же ходе ниспровержения революционеры играют на грани фола, иногда и переступая эту грань, но, впрочем, это неважно — они же объявили свои действия ненасильственными (как это было, например, в ходе «революции гiдности»), значит, насилия и не было. Тогда как власть полностью стреножена, и её малейшие попытки дать отпор (см. В. Ф. Януковича) встречают гневную отповедь всего мирового сообщества: «Не сметь! Они же дети!». После чего власть устыжается, они же дети и те, кто за ними стоит, успешно её доедают.

Ибо на знамени революции начертано: «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!». Если играть по правилам, навязываемым мировым сообществом (т. е. теми, кто так себя называет), то методов действительно нет. Остаётся расслабиться и получать неприятности.

И когда в августе 2020 года развернулось бело-красное восстание в Белоруссии, расчёт был именно на то, что Лукашенко (пусть даже скрежеща зубами) будет вынужден действовать по образцу Януковича, т. е. являть бессилие перед победным «Живе Беларусь!». А воплощением неодолимого Кости Сапрыкина стал телеграм-канал «Нехта».

Протасевич и Путило из соседней Польши координировали протесты, публиковали домашние адреса силовиков и членов их семей, а равно и прочие их данные, позволяющие с большим удобством вершить народную месть. И полагали, что, за безопасным сидя рубежом, они неуязвимы. Нет методов.

Однако Лукашенко методы нашёл. Самолёт, на котором из Афин в Вильнюс летел Протасевич, 23 мая был посажен в Минске. Протасевич, до этого смело и дерзостно дразнивший минского «лайдака», тут же пал духом, объявил, что его ждёт смерть на родине, после чего совсем поплыл:

«Борец строчил сплеча и без оглядки,

Попались в список лучшие друзья;

Я повторю: как люди в страхе гадки —

Начнут как бог, а кончат как свинья!

Строчил борец, строчил во все лопатки,

Такая вышла вскоре ектенья etc.».

Его же младший соратник Путило воззвал из Варшавы:

«Угрозы поступают нам, хоть мы и находимся за границей, поэтому мы просим мир, мы просим Польшу, просим другие страны о дополнительной помощи, о дополнительной охране».

Лукашенко поступил с Протасевичем не совсем на рыцарский манер (впрочем, никто и не предполагал, что он — рыцарь без страха и упрёка). Как не совсем на рыцарский манер поступил Глеб Жеглов с щипачом Костей Сапрыкиным, подбросив ему кошелёк. Но результат его действий налицо: была «Нехта» не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор, — а больше её нет.

О такой крестьянской смекалке писал в «Войне и мире» Лев Толстой: «Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства; фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым — поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским высшим по положению людям казалось почему-то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce, сделать искусное выпадение в prime и т. д., — дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло всё освободительное движение».

Когда-то этот отрывок даже в школе заучивали.

Конечно, применительно к поимке Протасевича образ народной войны представляется чрезмерным, то, что Лукашенко ворочал дубиной со всей величественной силой, — тоже. Однако результат налицо: повторять опыт Протасевича и Путило больше охотников нет, новых Гармодиев и Аристогитонов не наблюдается, а Юджин Шарп ворочается во гробе. Столь грубо оказалось опровергнутым его учение о победоносной ненасильственной революции.

Что будет дальше в Белоруссии, не знает никто, включая самого Лукашенко, но методы против Кости Сапрыкина есть — и довольно чувствительные.

Читайте по теме: «Летайте там, где угробили 300 человек»: несколько заявлений Лукашенко об инциденте с бортом Ryanair

Максим Соколов